Если в этом мире действовал закон причинно-следственной связи, то чем были вызваны эти события? Харуюки задумался так крепко, что едва не поджёг своё сознание… и вдруг осознал.

Все это случилось потому, что он попытался исчезнуть.

Он хотел исчезнуть с глаз своих друзей. С глаз своих вечных соперников. С глаз всего Ускоренного Мира. Ради того, чтобы остановить его, чтобы помочь ему, его самый старый соперник, Кусакабе Рин, и его Королева Черноснежка, вместе с которой он провёл больше всего времени, превратили свои самые сокровенные чувства в слова и дали ему услышать их…

«Какой же я счастливый человек. Разве есть бёрст линкер, разве есть школьник счастливее меня?» — мысленно прошептал Харуюки. И эта мысль была для него настолько непривычна, словно он только что переродился.

Всю свою жизнь он ненавидел себя. Презирал себя. Его всегда радовали улыбки и чувства, которыми награждали его Черноснежка, друзья по Легиону, Нико, Пард и Аш Роллер, но он всегда говорил себе, что не сможет ответить им взаимностью, пока не изменится сам.

Но теперь, в этот самый момент, Харуюки впервые подумал, что хочет быть самим собой. Конечно, ему всё ещё не хватало сил сказать это вслух, но однажды… однажды придёт день, когда он сможет принять себя такого, как он есть… и тогда…

— Семпай… я… тоже… — хрипло прошептал Харуюки и попытался положить левую руку на хрупкое правое плечо Черноснежки.

Но не смог. Слова тоже так и не смогли покинуть его рта.

Ведь этот день мог для него и не наступить. Если Броню Бедствия, слившуюся с Сильвер Кроу… нет, с самим Харуюки уже более чем наполовину, не очистить, то он перестанет быть бёрст линкером, и неважно, погибнет ли он сам в уголке неограниченного поля, или его уничтожат убийцы, подосланные Шестью Королями. И вместе с этим Харуюки, скорее всего, потеряет большую часть воспоминаний, связанных с Черноснежкой. Да, его грудь больше не наполнит этот сладостный зуд…

«Но даже если исчезнут воспоминания, останутся факты. То, что семпай призналась мне в любви. То, что я признал себя счастливым. И даже если всё будет кончено, эти факты продолжат подбадривать меня, вести меня вперёд. Они станут драгоценными камнями в моей руке. Я просто забуду то, откуда они взялись у меня.»

И в тот миг, когда он подумал об этом, в его глазах появились две капли, которые он так старательно пытался все это время сдержать. Вскоре они скатились и упали на щеку Черноснежки, прильнувшей головой к его груди.

И в следующее мгновение обвивавшая шею Харуюки рука прижала его к ней ещё сильнее. Послышался до невозможного тихий голос:

— Харуюки, ты — мой. И я никогда не сдамся. Я никогда не смирюсь с тем, что могу потерять тебя. Клянусь.

Она произносила эти слова медленно, словно выжигая их как в своём сердце, так и в груди Харуюки. Закончив, она медленно подняла голову.

На её щеках всё ещё текли слезы Харуюки, но не только они — там были и две серебристые дорожки, которые оставили её собственные слёзы. Из её губ, почти касавшихся лица Харуюки, вновь скатились слова:

— Даже Утай, сильнейший экзорцист Ускоренного Мира, вряд ли сможет сходу отделить слившуюся с тобой Броню. Однажды я скрестила с этим берсерком клинки, но не смогла увидеть дна той тьмы, что живёт в нём… — она продолжала смотреть в глаза затаившего дыхания Харуюки, а к её голосу постепенно возвращалась былая уверенность. — Но есть один способ, который может увеличить шансы успешного очищения. Все прошлые Дизастеры при определённых условиях резко теряли значительную часть своих негативных Инкарнаций. Это происходило… сразу после яростной битвы с сильным врагом. Но это должна быть не битва ненависти против ненависти, не «схватка ради взаимного уничтожения», а истинный «поединок», в котором должны схлестнуться друг с другом сильнейшие Инкарнации. Помнишь… когда я, ты и красная девочка вызвали на бой Пятого Дизастера, мы попали под выстрел главного калибра Рейн сразу после отчаянной схватки с ним? Сражавшемуся в полную силу Дизастеру потребовалось бы лишь включить свою ауру, чтобы полностью отразить этот выстрел…

И действительно… Пятый Дизастер, он же Черри Рук, схлестнулся с Чёрной Королевой Блэк Лотос в ближнем бою на мечах. И в ходе этой битвы что-то изменилось. Ведь в противном случае этот берсерк не попытался бы сбежать от Харуюки, едва достигшего четвёртого уровня и ещё даже не знавшего о существовании Инкарнации.

И… это касалось не только Пятого Дизастера. Сам Харуюки, Шестой Дизастер, тоже начал подозревать нечто подобное. Харуюки с шумом вдохнул, быстро закивал и сказал:

— Семпай… кажется, я всё ещё не попал под его власть именно по этой причине…

— О?..

— Когда мы были дома, я не вдавался в подробности... но помнишь, я говорил, что на вершине башни Роппонги Хилз на неограниченном поле я сразился с аватарами из другого Легиона? — Харуюки прервался, сглотнул, а затем сказал, — Моим первым противником стал офицер Грейт Волла... как он сказал, один из Шести Бастионов, бёрст линкер седьмого уровня Айрон Паунд, а ещё...

— Погоди... Паунд из Грево?! «Железный Кулак»?!

— А... т-ты его знаешь?.. — спросил Харуюки.

Ответ Черноснежки начался с того, что она убрала руку с его шеи и начала оттягивать ей его ухо.