Харуюки вновь вспомнил длинный, печальный сон, который ожил в его памяти после слияния со зверем. В конце этого сна Шафран Блоссом много раз погибла от зубов гигантского червя Ёрмунгара, а когда погиб Ёрмунгар, он оставил после себя Звездомёт. Казалось, будто именно этот клинок стал наследием Блоссом.

— Так вот… что случилось, — еле слышно прошептал Харуюки.

Если его догадка верна, то существовал способ развеять проклятие Бедствия и разрубить порочный круг, отравляющий Ускоренный Мир. Но даже чтобы попытаться сделать это, ему нужно каким-то образом выбраться из этой темной дыры. И сделать это вовремя.

Харуюки внимательно вгляделся в поникшего, неподвижно стоящего мальчика по имени Хром Фалькон и сказал:

— Я… не сдамся. Потому что я всё ещё жив.

Он обернулся и вскинул изодранную правую руку. Его пальцы уже с трудом слушались его, но он, превозмогая боль, сложил кулак.

— У… а-а-а… — обронил он, изо всех сил замахиваясь… — а-а-а-а-а! — воскликнул он, нанося прямой удар по стене. Послышался глухой удар, и алая вспышка боли разорвалась в его голове.

— Уо-о… а-а-а-а!

Затем удар левой рукой. Он вкладывал в каждый удар всю свою силу, каждый раз разбрызгивая повсюду кровь.

— Это бесполезно… — послышался из-за спины приглушённый голос. — Никто не может выбраться из этого отчаяния. Никто не может остановить цикл Бедствия. Он закончится лишь тогда, когда я останусь в этом мире один.

— Ты… действительно… мечтаешь об этом? — спросил его Харуюки, размахиваясь правым кулаком. — Ты действительно хочешь остаться один… и взвалить на себя всю печаль этого мира? Это значит, что воспоминания обо всех бёрст линкерах останутся лишь у тебя. Ты действительно… мечтаешь об этом одиночестве?!

Ещё один удар изо всех сил. Харуюки отвёл назад истекающий кровью кулак.

— Моя? Нет, это не моя мечта, — тихо раздался холодный, печальный голос. — Это они мечтали о том, чтобы сгинуть в битвах. Поэтому они предали Фран и убили её. Я просто исполняю их желание.

— Тогда… тогда скажи мне вот что! — воскликнул Харуюки, ударяя по стене левой рукой и разбрызгивая повсюду кровь. — Что насчёт мечты Шафран Блоссом?! Что ты сделал с мечтой человека, мечтавшего о том, чтобы никому не приходилось исчезать из Ускоренного Мира?! Ты не думал, что предаёшь идеалы Блоссом?!

Ответ пришёл не сразу. Наконец, во тьме раздался ещё более тихий голос:

— Фран больше нет…

Короткая пауза.

— Фран покинула этот мир. И мир, в котором её нет, не заслужил надежды. Те люди, что убили Фран, не имеют права на надежду.

— Нет… нет! Нет! — кричал Харуюки, продолжая бить стену окровавленными кулаками. — Пусть Блоссом уже нет, её надежда всё ещё жива! Она всегда находилась рядом с тобой!

— …Ложь.

— Я не вру! Тебе нужно только протянуть руку… выйти из этой стены и протянуть руку, чтобы найти…

— Ложь! — остатки сознания мальчика по имени Хром Фалькон, наконец, перешли на крик. — В этом мире есть лишь отчаяние! И никто не может сбежать от него! Ни ты… ни я!

— Ты думаешь… ты один… знаешь об отчаянии?! — ревел Харуюки, продолжая заливать всё вокруг себя кровью. — Если эта стена — твоё отчаяние… то я уничтожу её за тебя! Это сделаю я, Арита Харуюки, «свинтус», «пицца-юки»…

Почувствовав, что следующий удар станет для его кулака последним, Харуюки изо всех сил отвёл назад правую руку и, вместе с ударом, в который вложил всю свою силу, он прокричал:

— Я уничтожу её!

Громкий звук удара, похожий на тот, который издаёт броня Сильвер Кроу при столкновении, наполнил тьму.

На мгновение повисла тишина…

А затем послышался тихий, но отчётливый звук.

И Харуюки увидел рядом со своим правым кулаком тонкую белую линию. Трещины постепенно начали расходиться.

Мир содрогнулся. Трещин становилось всё больше, и они появлялись всё быстрее. Вскоре они покрыли все стены и пол.

— Ты… — услышал он шёпот позади себя.

Харуюки медленно обернулся и посмотрел на неподвижно стоящего мальчика. Затем он, неожиданно даже для себя, проговорил окровавленными от постоянных прикусываний губами:

— Мы с тобой ничем не отличаемся друг от друга. Наверное, у всех нас одинаковые корни. У всех, кто живёт в этом мире…

И когда Хром Фалькон, всё это время стоявший с опущенной головой, услышал эти слова, он слегка поднял взгляд. Харуюки не увидел выражения его лица, но когда он увидел смотревшие на него ясным взором глаза…