Человек не на своем месте, человек, не могущий осуществить себя, борющийся за свою человечность, за свою полноценность, за место в истории, – это тема искусства. Это вечный конфликт.

Искусство показывает неузнавание нового и через неузнавание приходит к узнаванию. Сын сражается с отцом, и только в последний момент отец узнает своего сына.

В «Чайке» претендент на право жить не признан и погибает; впрочем, погибает и Гамлет.

Лишенные царства принцы – Орест, Гамлет и молодой принц в «Принце и нищем» Марка Твена – обычные герои искусства, потому что они видят не так, как видят люди, скованные привычностью.

Искусство подымает жизнь, освобождает жизнь, пересматривает жизнь, потому что я принц и его двойник видят истину, а не мнимость.

Незаконнорожденным является Кандид Вольтера, и Том Джонс Филдинга, и Оливер Твист Диккенса. Давид Копперфилд рожден законно, но появился после смерти отца, и его бедное царство – коттедж, который называют «Грачи», похищен человеком с бакенбардами, отчимом Мортоном.

Да, грачей не было. Отцу показалось, что в этом месте должны быть грачи, и все было призрачным.

Но, добиваясь справедливости, люди добиваются истины, потому что истина не призрак, а будущее.

Люди, объявленные покойниками, в романах Диккенса живут в доме своих нареченных невест неузнанными и добиваются руки той, которая сперва их не любит.

Человек не на своем месте, горожанин, может быть сноб, очень молодой разочарованный человек отверг девушку, которая его полюбила, а потом полюбил чужую жену, ту самую девушку, которая теперь замужем за безымянным генералом.

Человечество в пути, и потому человек не на своем месте путешественник, открыватель, Робинзон на необитаемом острове, заново создающий все элементы человеческой культуры; князь Мышкин, осенью едущий в плаще, полубезумный; обманутый отцом Дмитрий Карамазов; или карьерист Растиньяк – все они герои, нарушающие обычное. В искусстве обычное становится видимым и ощущаемым, разрушенным, осмеянным, преодоленным.

Для мира прошлого типичный человек на типичном месте – был Чаадаев, объявленный сумасшедшим.

Гоголь мечтал о служебной карьере для того, чтобы перестроить мир, в котором именно для него, для Гоголя, не было места.

Это помещик Толстой, всю жизнь строящий хозяйство и мечтающий о бегстве из дома. Герои его также уходили, искали другого места в мире; пытались стать казаками; были счастливы в плену, когда порох им казался вкуснее соли; становились столь нетребовательными, что находили, что вши греют тело, как сказал Пьер Безухов – один из многих незаконнорожденных героев романов.

Поиск своего места в мире, перестройка мира для себя, война, любовные несчастья и мнимые благополучные концы – вот биография старой истории литературы и биография ее героев.

Этому поиску долго не было конца, а повод для поиска и попытки преодолеть прозу жизни, о которой говорил Гегель, были бесконечны.

Великий комедиограф новой комедии (конец IV века) Менандр стал учителем Плавта, Теренция, Мольера и всей европейской комедии. Великий мастер Менандр писал как будто похожие друг на друга пьесы; основы его пьес похожи друг на друга, как кристаллы, хотя мы уже имеем сейчас шестнадцать неполных его произведений.

В основе всех его комедий лежали три мотива: мотив насилия, мотив подбрасывания ребенка и узнавание его родителями.

Люди были не на своем месте, но выйти из своего положения они могли только путем нового опознания, перенесения в другой ряд существ.

Но так как до опознания они существовали как люди непривилегированные, то сам первоначальный их показ был скрытым протестом.

Но мы начнем не с греческой трагедии, не с комедии Менандра, а с фольклора.

Сейчас собрано такое количество сказок, что для того, чтобы разобраться в них, не хватает ни памяти, ни картотеки. Надо было заводить большую кибернетическую машину, но какое задание дать ей?

Конечно, не сказки в этом виноваты, всех помнить не надо, их надо прочесть, проверить, сопоставляя друг с другом. Но для меня, как для писателя, а не представителя академической науки, идеалом работы является такая, в которой человек, налив стакан из бочки, дал обобщение по образцу.

Знание равно предвидению. Факты, умножаясь, расползаются не только потому, что силы науки все время растут, но и потому, что они трудно сводимы. Похожи герои волшебных сказок стран, чрезвычайно отдаленных друг от друга, время тоже как будто мало меняет сказки, а сказка живет в чтении и театре.

В книге Е. М. Мелетинского «Герой волшебной сказки» [61] , в отличие от многих других, даны обобщения. Много их в главе «Низкий» герой волшебной сказки».

Устанавливается, что в волшебной сказке есть два типа героев. Один – герой благородного происхождения, например Иван-Царевич; другой – низкий, «не подающий надежд». Термин «не подающий надежд», кажется, создан самим Е. Мелетинским. [62]