Сенгупта вновь сделал паузу и отхлебнул воды. Он сознавал, что излагает потрясающую историю, и вовсе не хотел ее скомкать.

– Предвижу вопрос «ну и что?», – продолжил профессор. – Прямо или по спирали, но время движется, и с этим ничего не поделаешь. Из-за чего сыр-бор? Я вам скажу из-за чего! Из-за того, что гравитация не однородна! Ведь планеты слегка отклоняются от своего четкого, веками определенного маршрута. То же самое со временем. Его следует представлять не как идеальную спираль, а скорее как игрушечную пружину, в которой иногда витки смыкаются. В редких случаях время проходит через одно и то же измерение дважды. Витки пружины соприкасаются на миг и только краешком, а затем спираль времени продолжает свой веселый путь. Без всякого ущерба… Но что, если, пытал себя Ньютон, блуждая в своих устрашающих фантазиях, кто-нибудь окажется в той пространственно-временной точке, где соприкоснулись витки пружины? Тот человек будет существовать одновременно в начале и конце временной петли. Тогда спираль не продолжит свой веселый путь. Она повернет вспять. Ибо одним своим вдохом наш бесстрашный путешественник во времени перезапустит петлю. И все, что было в прошлом, теперь еще не произошло. История не написана. Петля начинается заново.

Сенгупта платком отер лоб и снова глотнул воды. По лицу его пробегала легкая рябь бликов от мерцающих свечей. Рыцари Хроноса подались вперед и, опершись на трости и ходунки, ловили каждое слово знаменитого физика.

– Ньютон и впрямь сделал расчеты. Невероятно, но этот божественный гений в одиночку и без современного оборудования сумел определить, когда и где в следующий раз пересекутся временные пути. Неудивительно, что он слегка ополоумел. Наверное, и я бы стал искать зашифрованные послания в Библии, если бы начертал карту времени, когда все вокруг еще только подумывали о карте Австралии. Сэр Исаак получил весьма необычный результат. Он рассчитал, что следующая замкнутая петля в пространственно-временном континууме будет длиной в сто одиннадцать лет, а точкой, в которой сойдутся ее начало и конец, станет полночь 31 мая 2025 года и четверть первого ночи 1 июня 1914 года. Конечно, вы все понимаете, почему существует этот пятнадцатиминутный интервал.

Стэнтон не понимал, как, впрочем, и многие в зале. Профессор Сенгупта имел скверную привычку ученого, который притворяется, будто в интеллектуальном отношении они с аудиторией равны, чтобы затем самодовольно продемонстрировать свое превосходство.

– Безусловно, это потому, что, как я уже говорил, гравитация не равномерна и не симметрична. По мере движения каждой пространственно-временной петли пространство и время прибавляются, совсем как в високосных годах. И хотя отбытие и прибытие происходят одновременно, в действительности наш путешественник во времени прибудет на место на пятнадцать минут позже момента отправки. И конечно, на сто одиннадцать лет раньше. Ха-ха.

Сенгупта осклабился, словно отпустил удачную шутку. По залу пробежал льстивый шумок вымученного смеха. Насладившись им, Сенгупта продолжил:

– Контакт двух разных временных моментов будет минимальным и быстротечным. Он продлится менее секунды, а пространственная смежность окажется, пользуясь восхитительно колоритным образом Ньютона, «не больше караульной будки перед Сент-Джеймсским дворцом». Всякий, кто стоит в этой воображаемой будке в 2025 году, будет там и в 1914-м. Предыдущая реальность мгновенно исчезнет, и начнется создание абсолютно новой реальности. Вся стоодиннадцатилетняя петля запустится вновь. А местоположением нашей караульной будки, то бишь координатами пересечения витков пространственно-временной пружины, означен Стамбул.

– Константинополь! – выкрикнула Маккласки, не в силах усидеть на месте. – В Европе! Ну что? Разве это не судьба? До Сараево всего-то семьсот миль! Полторы тысячи до Берлина! Ведь Ньютоновы координаты могли забросить нашего человека куда угодно – на вершину Эвереста, в середину Южно-Китайского моря…

– И в раскаленное ядро планеты, – перебил Сенгупта. – Пространству-времени безразлична физическая масса.

– Вот именно! – не унималась Маккласки. – Но вместо этого – кто желает чашечку кофе по-турецки и легкий танец живота? Уверяю вас, это божественное вмешательство, не иначе. Господь дает нам шанс изменить историю и выделяет самое подходящее место.

– Давайте внесем ясность, профессор Маккласки, – строго сказал Сенгупта. – Независимо от ваших религиозных воззрений вопрос этот чисто научный. Ньютон, как я уже сказал, сделал расчеты. Его точка пересечения времени и пространства расположена в чертовски своеобразном месте. Это подвал старого жилого особняка в районе городских верфей. Ньютон тайно купил это здание и распорядился, чтобы в нем устроили больницу, приказав наглухо замуровать подвал.

– Готова спорить, затея обошлась недешево! – взбудоражилась Маккласки. – Теперь понятно, чем старый хитрюга занимался в Королевском монетном дворе.

– Хорошо, пусть так. – Сенгупту явно раздражали беспрестанные реплики Маккласки. – Великий ученый надеялся, что в 2025 году подвал по-прежнему будет заперт, что позволит путешественнику во времени беспрепятственно проникнуть в караульную будку. Учитывая исторические пертурбации, это было весьма маловероятно, однако все вроде бы получилось. Больницу закрыли лишь в неразберихе Великой войны. Значит, в 1914-м подвал все еще был заперт, как в своей дарственной наказывал Ньютон.

– И он никуда не делся! – выкрикнула Маккласки.

– Да, да, профессор Маккласки! – рявкнул Сенгупта. – Я как раз к этому подхожу. Особняк ветшал, его многажды перестраивали, но фундамент сохранился…

– И мы купили этот дом! – Маккласки выскочила на подиум. – Он наш. И ждет нас 31 мая будущего года. Ждет тебя, Хью. Капитана Кремня Стэнтона. – Она выставила короткий прокуренный палец. После всех разговоров о 1914 годе Стэнтон вспомнил знаменитый мобилизационный плакат лорда Китченера. [8] Видимо, Маккласки подумала о том же. – Твоя страна нуждается в тебе, Хью. В тебе нуждается мир!