Брианне это было знакомо – смерть Дерека тоже свалилась на нее неожиданно. Но она не стала примешивать свои чувства к истории Джейсона.

– Что ты о ней помнишь?

Джейсон на несколько секунд задумался.

– Ее смех. Она умела смеяться всем телом. Плечи содрогались, из глаз текли слезы. Она говорила моему отцу, что тот комичен, что просто нет слов.

– Это действительно так? Он комичен?

– Да, особенно после нескольких банок пива. А еще он очень эмоциональный. По его лицу сразу видно, что он чувствует. И поверь мне, он чувствует все.

Брианна посмотрела на Джейсона. Теперь она понимала его гораздо лучше. После смерти матери он замкнулся к себе. В отличие от него, отец умел выразить свое горе, чем еще больше усугубил душевные страдания сына.

– Так вот почему ты так скуп на чувства?

– Да, особенно когда от них одни страдания, – ответил он. – Впрочем, ты и сама знаешь. Ведь что принесла тебе твоя любовь?

– Боль, – призналась Брианна. – Но не только. Ведь у меня есть Лукас. Я не жалею, что любила Дерека. Может, я зря осталась ему верна, но я не жалею о том, что любила его. – Помолчав, она добавила: – Думаю, твоя мать гордилась бы тобой.

– Надеюсь. Когда я стал копом, мир казался мне черно-белым, в нем были лишь добро и зло. На одной стороне хорошие парни, на другой – плохие. Я добивался справедливости для жертв, не понимая, что жертвы могут быть с обеих сторон. Например, вы с Лукасом оказались в ситуации, которая возникла помимо вас. Я никогда не думал, что буду вынужден арестовать одного из близких друзей и что тем самым разрушу твою жизнь. Со стороны могло показаться, что мне на все наплевать. На самом же деле я старался держать профессиональную дистанцию, хотя это и пожирало меня изнутри.

Брианну тронуло это признание.

– Я отказывалась видеть твою сторону. Мне было проще считать, что ты неправ, – в свою очередь, призналась она.

– Отлично тебя понимаю. Послушай, если тебе хочется поговорить о Дереке, я готов тебя выслушать.

Я могу не соглашаться с тобой, но все равно тебя выслушаю.

Она на миг задумалась.

– Хорошо, тогда я поделюсь с тобой кое-чем. Ты уже знаешь про письмо Дерека. Он написал не только, что любит меня и что не виноват.

– Я так и понял.

– Еще он написал, что не крал тех картин, но при этом невиновным его тоже не назовешь, и вообще, я не знала, кем он был на самом деле. Чем больше я узнаю о нем, тем лучше понимаю, что он был прав – я толком его не знала.

– Дерек сказал что-то более конкретное? – уточнил Джейсон.

– Он говорил намеками. Правда, оставил мне кое-какие рисунки. – Брианна подошла к комоду и достала конверт. Внезапно ей в глаза бросилась фотография в рамке: они с Дереком на пляже Бухты Ангелов. Снимок, сделанный вдень их помолвки. Стекло почему-то треснуло, поверхность комода усыпана крошечными осколками. – Странно. Почему оно разбилось?

Джейсон встал с кровати.

– Может, Лукас гонял в комнате мяч?

– Нет, он бы признался мне. – Брианна вспомнила странное ощущение, овладевшее ею, когда она вошла в дом. Но все двери были заперты, по крайней мере она так думала. Правда, она привыкла оставлять открытой дверь черного входа, чтобы Лукас и Диггер могли входить и выходить, когда им нужно.

– Что, собственно, не так? – спросил Джейсон. – То, что стекло на фотографии разбито? Или что ты не знаешь, как это случилось?

Она даже не думала о том, что может означать разбитое стекло.

– Не знаю.

– Давай я осмотрю комнаты, – предложил Джейсон.

– Я выпустила Диггера побегать во двор и, когда вернулась в дом, заперла дверь. Но я не помню, была ли она открыта, когда я выходила в первый раз.

– Я сейчас вернусь.

Пока Джейсона не было, Брианна положила конверт на кровать и села. Достала письмо и еще раз перечитала. Теперь это далось ей легче. Наверно, потому, что оно уже пролежало у нее какое-то время. Голос Дерека в ее голове сделался глуше.

Брианна надеялась, что теперь отыщет в его словах новые намеки, но увы. Отложив фотографии, она принялась рассматривать рисунки.

– Похоже, все в порядке, – сообщил Джейсон, вернувшись в спальню. Сев рядом с Брианной на кровать, он взял в руки рисунок, который изображал ее в галерее Лос-Анджелеса. – Это Дерек нарисовал? Где?

– В тюрьме, – ответила она. – Эти рисунки были в письме, которое мне передал адвокат. Я понятия не имела, что он там рисовал. Я приносила ему книги и журналы. Но он ни разу не просил у меня карандаши и блокнот. Не знаю, где он их взял.