Он ушел, посмеиваясь, и Эдриенн осталась у своей шлюпки одна.

Первый час она вела лодку медленно, привыкая к управлению парусами и незнакомым водам. Потом, когда налетел утренний ветер, она позволила ему наполнить паруса и пустила лодку наперегонки с ним, наслаждаясь свободой и ощущением мощи своего судна. Физически она чувствовала себя прекрасно, лодка шла на всех парусах и требовала полной концентрации на управлении, так что у Эдриенн не осталось времени на размышления о беспокойных событиях прошлых недель.

Эдриенн бросила якорь в тихой бухте с подветренной стороны одного из небольших островков, разбросанных вдоль побережья. Она умирала от голода и с нетерпением предвкушала возможность открыть бутылку вина, которую прихватила, чтобы побаловать себя. Поев, она растянулась на палубе и стала греться на солнышке. Эдриенн расслабилась, ее разум где-то блуждал, освободившись от вопросов, которые терзали ее большее время дня и ночи. Наверное, она задремала, потому что в следующий момент поняла, что ветер стал холодным, а лодка тяжело раскачивается на волнах.

Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что солнце стоит уже низко над горизонтом. Эдриенн поспешно собрала остатки своей трапезы и подняла паруса, беспокоясь о том, чтобы оказаться в порту до наступления темноты. Даже с учетом попутного ветра она вернулась в Уитли Харбор, когда уже почти стемнело. Джош Томас выскочил на пирс, чтобы встретить ее, и поймал швартовочный конец, который она ему бросила.

– Я тут немножко запереживал, - прокричал он.
– Уже почти темно!

– Я знаю, - ответила Эдриенн и спрыгнула на пирс.
– Я, должно быть, задремала на солнышке. Извините, - она улыбнулась ему, охваченная шальным весельем.
– Там было так здорово!

– Это уж точно, спорить не стану, - ответил он и повел ее к берегу.

Эдриенн помахала ему рукой и собралась было уходить, но увидела серебристый "Ягуар", припаркованный на том же самом месте, что и утром, и резко обернулась.

– О, мистер Томас, а что, мисс Уитли еще не вернулась?

И с удивлением увидела, как его приятное лицо нахмурилось и помрачнело.

– Нет, и я без понятия, куда она подалась. Чертовски глупо с ее стороны думать, что она сможет ходить в здешних водах ночью. Вся в отца! Думает, что правила на нее не распространяются. Если б она не была таким хорошим моряком, мы, может, тоже уже нашли бы ее выброшенной на берег!
– он увидел, что Эдриенн слегка побледнела, и зачастил.
– Прошу прощения, мэм. Я самого высокого мнения о Таннер, как и о ее отце. У меня просто иногда зла на нее не хватает. Попробую связаться с ней по рации, если хотите.

Эдриенн покачала головой.

– Нет, в этом нет нужды... Я уверена, она знает, что делает.

И она поспешила уйти.

Ей совсем не обязательно знать, что я о ней спрашивала. Сама не пойму, какое мне до этого дело.

Проведенное на воде время разбудило в Эдриенн какую-то долго дремавшую радость и оживило ее. По дороге домой она думала о Таннер и о том, какое утешение та пыталась отыскать в своих одиноких вылазках в море. Эдриенн ничуть не сомневалась в том, что Таннер тоже от чего-то убегала. Она слышала это в ее голосе и видела в глубине ее темных, одухотворенных глаз. Несмотря на непрекращающиеся мысли о Таннер и тревожащие воспоминания о поцелуе, она проспала всю ночь напролет - впервые за многие дни.

Это стало ее привычным ритуалом - каждое утро приезжать пораньше на причал со сменой вещей и ланчем и проводить целый день на лодке. Она плавала, читала и теперь управлялась с парусами лучше, чем когда-либо. Эдриенн часто замечала приметный спортивный автомобиль Таннер, припаркованный у пирса, но саму Таннер ни разу не встретила. И это было неплохо - она не испытывала ни малейшего желания ее видеть. Теперь, когда ее дни стали такими наполненными, она могла не обращать внимания на преследовавшие ее воспоминания о них двоих на залитом лунным светом пляже.

А стоило ей очнуться от воспоминаний о прикосновении Таннер, все еще трепетавшем на ее коже, она тут же отбрасывала их, списывая на естественную физическую реакцию после долгих недель в одиночестве. Она тогда устала, впала в уныние, а Таннер... просто подвернулась под руку. Не более того. И если строчка из какой-то услышанной по радио песни и напоминала ей о хрипловатом голосе Таннер, то Эдриенн убеждала себя в том, что это просто мимолетное увлечение.

Май плавно перешел в июнь, становилось теплее, дни удлинялись, и к Эдриенн возвращалось здоровье. Она чувствовала себя подтянутой, цельной и почти умиротворенной. Жизнь была хороша - настолько, насколько она осмеливалась надеяться.

В один из пасмурных дней Эдриенн возвратилась в порт, обогнав гряду облаков, которая быстро приближалась с юга. По чистому везению она загорала на палубе, а внизу, на крохотном камбузе было включено радио. Сквозь открытый люк она услышала предупреждение метеостанции береговой охраны о быстро надвигающемся шторме. Эдриенн находилась не так далеко от бухты, но не расслабилась, пока не увидела очертания пристани. К этому времени начался дождь, и поднявшийся ветер раскачивал ее парусник с борта на борт. Большинство эллингов были заполнены лодками, искавшими укрытия от грозной стихии.