– Скажи мне пожалуйста, что я натворила?

Она отчаянно хотела понять.

– Не знаю, смогу ли я...
– ответила Эдриенн сдавленным голосом.

– Давай попробуем? Пожалуйста, - мягко попросила Таннер.

Эдриенн пожала плечами, почти сдаваясь, и медленно пошла на нос яхты. Там она села и защитным жестом обхватила колени руками. Таннер села рядом, настолько близко, насколько осмелилась, и стала ждать. Эдриенн смотрела мимо нее, и ее мысли, казалось, дрейфуют вместе с волнами. Было столько всего, о чем она могла - или должна была?
– рассказать, но до сих пор нужные слова не находились.

Она так и не смогла - за все эти последние одинокие и ужасные месяцы - подобрать слова, чтобы рассказать о том, что чувствовала. Так как же она могла хоть что-то объяснить Таннер, с которой едва была знакома? Но по какой-то непостижимой причине Эдриенн хотела попробовать. Она хотела попробовать рассказать Таннер то, о чем никогда не говорила ни с кем - даже с Алисией или Томом. Она не понимала почему, но это просто казалось ей важным. Эдриенн встретила взгляд темных глаз, неотрывно смотревших ей в лицо. Они казались такими спокойными - и удивительно успокаивающими.

– Таннер, - начала она, глядя ей прямо в глаза, - у меня рак... я болела раком. Не знаю, почему я не рассказала тебе раньше.

Таннер продолжала смотреть ей в лицо, пытаясь понять.

– И что это на самом деле значит?
– наконец спросила она напряженным, но ровным голосом. Мысль о том, что этой женщине что-то грозит, перепугала ее.
– Я хочу сказать, я понимаю, что это значит. Но чем это стало для тебя?

Эдриенн легонько улыбнулась. До чего здорово было на этот раз не столкнуться с порцией бестолковых банальностей. И Таннер, как всегда, попала в самую точку.

Она снова пожала плечами.

– Это хороший вопрос. Хотела бы я знать на него ответ. Меня до сих пор никто об этом не спрашивал. Обычно все думают, что уж они-то точно знают, что это означает. Для меня это обернулось тем, что мне удалили правую грудь. А потом шесть месяцев химиотерапии превратили меня в развалину. К счастью, волосы у меня не выпали, да и тошнило меня только в первые дни каждого курса, но каждый день я чувствовала себя так, будто мне не хватит сил дожить до вечера. Я пыталась работать, но выяснилось, что восьмичасовой рабочий день я не выдерживаю.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и подумала об этих первых сумбурных месяцах, когда хотела продолжать жить так, словно все шло по-прежнему, хотя по-прежнему как раз не шло ничего! Эдриенн запустила обе руки в волосы и печально посмотрела на Таннер.

– Все вокруг обращались со мной так, словно я в любой момент могу развалиться на куски. Я не могла выдержать их участие. Просто хотела, чтобы они вели себя со мной, как с нормальным человеком. Но нормальной я себя как раз не чувствовала - было такое ощущение, будто меня предали. Предало то, что было внутри меня. В итоге я прекратила попытки делать вид, что ничего не изменилось. Взяла отпуск по состоянию здоровья - а об остальном, я думаю, ты уже знаешь.

Эдриенн резко умолкла, сообразив, что слова льются из нее потоком, словно внутри у нее прорвало какую-то плотину. И с удивлением заметила, что Таннер все так же пристально и серьезно смотрит на нее. Большинство людей испытывали неловкость при таких разговорах и часто отводили взгляд.

– Извини. Ты не нанималась все это выслушивать.

Это замечание Таннер оставила без ответа.

– А теперь все прошло?
– мягко и нежно спросила она.

Эдриенн с горечью пожала плечами, столкнувшись с вопросом, который терзал ее каждый день.

– Не знаю. Я в курсе статистики - но не знаю, что она означает для меня. Они выдали мне кучу цифр - два года, пять лет, десять. Но никаких гарантий, только шансы.

– И сколько времени уже прошло после операции?

– Год.

– И?

– Пока все в порядке. Я так думаю. Мне скоро проверку проходить. Каждые шесть месяцев мне делают рентгенограмму грудной клетки, сканирование костей скелета и несколько видов анализов крови. И маммограмму на здоровой стороне, конечно.

– Ты поэтому ушла с флота?

– Частично. Я, вообще-то, в бессрочном отпуске. Скоро нужно будет что-то решать.

– А что насчет твоей любовницы?
– негромко спросила Таннер. И увидела, как по лицу Эдриенн промелькнула боль, но продолжила.
– Почему вы сейчас не вместе?

Эдриенн обреченно покачала головой.

– Она держалась прекрасно. Сначала. Пошла со мной на биопсию, сопровождала меня на консилиум хирургов. Была со мной, когда я очнулась после мастэктомии. И только когда я вернулась домой, и казалось, что все худшее позади, она начала меняться.