Тем временем Смуге и Андрею Вильмовскому пришлось задержаться в Александрии на гораздо более долгий срок, чем они первоначально предполагали. Смуга собирался просить о помощи в выполнении задания одного из своих здешних друзей, а тот, к сожалению, отсутствовал и должен был возвратиться лишь через несколько дней.

Знакомый англичанин в течение двух дней показывал им Александрию — город с долгой и переменчивой судьбой. Нареченный Александрией по имени своего основателя, Александра Македонского, он был столицей страны во время правления династии Птолемеев [41] и римлян, самым большим после Рима городом империи. Он насчитывал тогда более миллиона жителей. Александрия быстро стала одним из центров греческой, а затем и христианской культуры. Здесь находилась знаменитая библиотека, здесь размещался самый старый в мире научный институт, Музейон, здесь был переведен на греческий язык Ветхий Завет, здесь, наконец, размещался один из старейших центров раннего христианства, славящийся своей школой богословия. Распад Римской империи и возвышение Константинополя сильно подорвало значение Александрии, а окончательный удар ей был нанесен в 642 году захватившими ее арабами.

Все эти сведения Патрик буквально впитывал, он оказался умным и любознательным парнишкой.

— Александр Македонский — это тот, что завоевал весь мир, — не без хвастовства заявил он, — я знаю!

— Однако в Африке, сразу после завоевания, он чуть было не расстался с жизнью. Когда ему сказали, что в Ливийской пустыне в оазисе Сива, в одном-двух днях дороги от Мемфиса, находится знаменитая святыня с оракулом, он, как человек суеверный, тотчас же туда отправился.

— Как бы я хотел увидеть пустыню! — вздохнул Патрик.

— Любая пустыня, а уж тем более Ливийская, таит в себе много опасностей для человека. Не минули они и Александра. Царь и вся свита сбились с дороги, попали в песчаную бурю, заблудились.

— Со мной бы не заблудились, — снова похвастался Патрик, — я знаю, где север и где юг.

— Безусловно, — улыбнулся рассказчик, — жаль, что тебя с ним не было. Однако проводники тоже нашли дорогу. И когда царь попал в оазис, полный озер, пальмовых рощ, пресноводных источников, он почувствовал себя, как в раю.

— Но в наши дни Александрия снова обрела свое могущество, — напомнил Смуга.

— Верно, но в 1788 году, когда здесь высадилось войско Наполеона, воины увидели небольшое рыбацкое селение, с шестью тысячами жителей, не больше. Чуть ли не тысячу лет город считали источником для добывания строительного камня.

— Трудно даже в это поверить, — поразился Смуга.

— Александрии вернулась ее былая слава во времена создателя современного Египта, называемого Наполеоном Востока, Мухаммеда Али [42] . В 1819—1820 годах он велел заново прокопать канал, соединяющий древний порт с западным рукавом Нила. По нему переправляли хлопок — богатство Египта.

Патрик восхищался здесь всем, в том числе и небольшим богатым каменным домом, где они жили. Он стоял на Аль-Гурия, построенной несколько лет назад современной улице, пересекающей город с востока на запад. Она считалась выдающимся достижением британских и итальянских архитекторов. Вдоль улицы плотно стояли пятиэтажные здания стиля модерн. Особенно Патрику нравилась выложенная мрамором лестничная клетка, там у лестницы были такие замечательные перила, что не стоило обращать внимания на ворчание сварливого ббаввабова [43] , тот высовывал голову из своей каморки всякий раз, как путешественники выходили из дома. Мальчику быстро надоело спускаться на лифте, нажимать на кнопки, строить смешные рожи в зеркале, и он попросту съезжал вниз по этим перилам, всегда опережая Вильмовского и Смугу.

Когда, утомленный впечатлениями первого дня в Александрии Патрик заснул, друзья могли начать серьезный разговор.

— А мы-то собирались отдыхать, — вздохнул отец Томека.

— Я всегда был сторонником активного отдыха, — рассмеялся Смуга, — и друзья мне очень хорошо в этом помогали.

— Ты думаешь о Томеке и Новицком…

— Верно, но прежде всего о тебе, Андрей, о твоей настойчивости, о здравом уме. Впрочем, вы можете… ты можешь отказаться.

— Ой, Ян, Ян! Да вы мне спуску не дадите. Ни Салли, ни Томек, ни Новицкий.

— Ну, я был в тебе уверен. Ты когда-то не отказался участвовать в чистом безумии [44] , а то, что я предлагаю сейчас, не так ужасно.

— Да, я бы так не сказал. Речь ведь идет о деньгах, значит игра пойдет жесткая. И есть еще мальчишка. Как насчет него?

— Я уже о нем думал. Нужно отправить его домой, мы этим О’Доннелам кое-чем обязаны. Это ведь благодаря им мы смогли организовать экспедицию в Африку.

— Что в Африке началось, пусть в Африке и закончится, — вздохнул Вильмовский.

— Началось в Австралии, Андрей, — поправил Смуга. — Хорошо, значит, возьми парнишку с собой.

И они снова вернулись к волнующей их теме.

— Ты говоришь, Ян, что познакомился с лордом-коллекционером в Бразилии, уже после нашего отъезда, — Вильмовскому хотелось подытожить все, что рассказал ему Смуга.

— Лорд разыскивает человека, у которого он покупал разные предметы для своей коллекции, даже не спрашивая, каким образом этот человек стал их собственником. И ты хочешь заняться этим делом?