— Отлично, — ухмыльнулся Меррик. — Ну а как насчет дневника?..

— Просто у меня есть более важные дела, чем лазить по чужим окнам. В конце концов, для подобной работы всегда можно найти кого-то вроде вас. Если это все, что вы хотели узнать, то можете проваливать — у меня еще полно работы, — сварливо проворчал коротышка.

И повернувшись к ним спиной, направился обратно к столу. Но Октябрь остановила его:

— Постой, — произнесла она. — Я согласна. Я принесу тебе дневник, если ты обещаешь мне найти человека, который мне нужен.

— Я уже сказал, — ответил Модо, не оборачиваясь, — я сделаю все, что в моих силах.

— Но что тебе нужно, чтобы начать поиски? — спросила Октябрь. — Имя? Приметы?

— Подойти ко мне и стань за спиной, — велел коротышка.

Несколько озадаченная, Октябрь все же сделала все так, как он сказал.

— Закрой глаза и расслабься.

Девушка исполнила и это. Но в следующий момент Меррик увидел, как негромко вскрикнув, она напряглась всем телом. Спина ее прогнулась, руки сжались в кулаки.

Подавшись вперед, Меррик уже собирался прийти на помощь, но Титус удержал его, дав жестом понять, что все нормально.

Так продолжалось несколько минут, затем все стало как прежде.

— Теперь я знаю, все что мне нужно, — сказал Модо. И после, обращаясь к Октябрь, таинственно добавил: — Ты тоже.

Каким-то неловким движением она поднесла руку к голове и рассеяно кивнула.

— Что он имеет в виду? — спросил Меррик.

Девушка ничего не ответила.

— Идем, — сказала она.

— Какого черта? Что произошло?

— Идем, — повторила Октябрь и внушительно посмотрела на Меррика.

Титус уже ждал у дверей. Она подошла к нему.

Бросив последний взгляд на таинственного хозяина подземной лаборатории, Меррик, ничего не понимая, вслед за остальными вновь вышел в темноту.

Последняя капля упала в склянку, и Модо закрыл небольшой медный краник, которым оканчивалась сложная перегонная система. На этот раз полученная жидкость имела бледно-желтый, похожий на мочу цвет, но пахла гораздо приятней, нежели прежде, — чем-то пряным. Сложный состав включал в себя даже несколько частей наркотического вещества, которое в просторечии именовалось "пылью". Очередная формула, над которой он бился не один месяц, казалось, практически идеальной. Компоненты, пропорции — все было выверено. Но сейчас, смотря на результат своих трудов, Модо отчего-то был практически убежден, что и на этот раз средство не сработает. Не сработает, как не срабатывало множество раз прежде, и он вновь получит в итоге лишь головную боль наркотического похмелья.

Нерешительность сковала его изнутри: неужели очередная ошибка?

Взяв склянку в руки и поднеся ее к лицу, он замер.

А что если все совсем наоборот? И как раз теперь он нашел то, что ему нужно? Что если ему повезло и этот рецепт — верный?

Был только один способ это проверить.

Резким движением опрокинув содержимое склянки себе в рот, Модо застыл в ожидании.

Эффект проявил себя немного времени спустя, но оказался совершенно не тем, на который рассчитывал экспериментатор, а чуть ли не противоположным. Вначале на его тело навалилась предательская слабость, а затем тысячи образов зароились в его мозгу, словно пчелы вокруг потревоженного улья. Голова закружилась, рот заполнила горькая пена, и внезапно Модо показалось, что город, от которого его отделяли метры земли и камня, готов обрушиться на него и погрести под собой. Его охватила неконтролируемая паника; хотелось бежать прочь, но ноги не слушались. В следующий миг земля качнулась под ним точно утлая лодка на речной волне, затем еще раз, и Модо повалился на каменный пол. Голова кружилась все сильнее, образы слились лишь в мелькание черных и белых пятен, которые сменяли друг друга. Они пульсировали в такт движению его крови, быстрее, еще быстрее… В ушах застучал барабан.

И когда казалось, что голова готова разлететься на части, на Модо обрушилась спасительная тьма.

Когда он через некоторое время очнулся, первым делом его встретила сильная головная боль. Неприятный кислый запах ударил в нос, на щеке чувствовалось что-то липкое, и Модо понял, что лежит в собственной рвоте. Вытершись пучком соломы, он попытался подняться, но слабость еще не до конца отпустила его, и он, неловко пошатнувшись, повалился обратно. Наконец, с третьего или четвертого раза, трюк все-таки удался, и Модо встал на ноги.

Отвратительное похмелье растеклось по телу. Руки и ноги казались распухшими, а в висках острым молоточком стучалась боль. С трудом добравшись до стола, Модо нехотя принял небольшую дозу наркотика — это должно было помочь. И вскоре на самом деле он почувствовал себя значительно лучше.

Однако мысль о том, что опыт вновь потерпел крах не давала ему покоя.

Взяв со стола бумаги с расчетами, он уставился в них, пытаясь понять, где же допустил ошибку? Но вскоре осознал всю бессмысленность этой затеи; его работа с самого начала напоминала попытки слепого на ощупь описать слона — всякий раз он упускал из виду что-то важное. Ему не хватало основы.

Основа, основа…

Дневник Алхимика, вот что ему было нужно. Но, увы, отыскать его после стольких лет было ничуть не проще, чем самолично написать верную формулу. Однако Модо не оставлял попыток ни в том, ни в другом.

Ужасно хотелось есть.

Достав из стоящей в углу корзины обветренный хлеб и несколько полосок вяленого мяса, он не спеша прожевал их, запив простой водой.

За этим занятием мысли его приняли более стройное направление, и, подкрепившись, Модо решил, что вновь настало время навестить крыс.