Когда сидевший впереди окончательно убедился, что нужно разводиться, разговор перешел на другие темы. Стали обсуждать дачу, на которую как раз везли матрасы. Как там сейчас дела, что нужно будет сделать, когда потеплеет, чем лучше заняться в первую очередь и сколько все это может стоить. От медленного движения и постоянных остановок Макса начало укачивать. И он задремал под равномерный шум трех голосов. В том неровном полусне он все еще слышал, о чем говорят, но смысл сказанного воспринимался немного иначе, обрастал какими-то удивительными подробностями, сплетался с далекими, уже как будто забытыми словами и фразами, и очевидное становилось непонятным, а что-то незначительное и незаметное выплывало на первый план и делалось самым главным и неоспорим. И Максу почему-то представилось, что матрасы они везут для того, чтобы помочь ему обустроиться в этом городе. Он будет жить на даче, а эти замечательные люди во всем ему помогут. Привезут продукты. Подключат электричество. Полы там еще проваливаются, но это ничего, можно исправить. Вода в баке. Окна почти новые. Еще смородину будем сажать все вместе. И спаржу какую-то. И базилик. Они подыщут ему работу или что-то подобное, чтобы можно было как-то самостоятельно обходиться. Может быть, надавят на этого бородатого, который организует бои. И тогда все точно наладится. И наконец-то все станет так хорошо, как и должно быть.

Неизвестно, сколько бы еще они так ехали и какие бы еще чудеса Макс обнаружил в своем сознании, но Вован уже устал ползти в пробке и предложил срезать через дворы. К тому же он вспомнил про «одну штуку», которая на даче будет ну просто невероятно полезной.

Сказано — сделано. Водитель резко крутанул руль вправо, Макс стукнулся о спинку переднего кресла и проснулся. Снаружи сумерки и туман, машина скачет по разбитому асфальту, с шумом проваливаясь в ямы с талой водой и раскисшим снегом.

Еще с полчаса крутились между домами. Вован указывал, куда ехать. Каждый раз, когда машина проваливалась в яму и вылезала из нее, он стукался головой о матерчатый потолок. В конце концов положил левую ладонь — как каску — на макушку. На трясущемся заднем сиденье, с левой рукой на голове и правой вытянувшейся вперед и указывающей направление Вован был похож на чокнувшегося штурмана из экипажа ралли машины. Но тем двоим впереди, похоже, было все равно. От скачков вверх-вниз клацали зубы, и можно было запросто откусить язык, поэтому никто не разговаривал, а водитель просто сделал радио громче. И безумие Вована стало еще заметнее.

Наконец подъехали к темной арке между многоэтажными панельками. Когда-то сквозь нее можно было проехать во двор, но сейчас проезд закрывала железная труба, криво вбитая в асфальт.

— Эта бабка из тринадцатой квартиры поставила, — Вован задумчиво почесал бровь. — Но вообще нам прямо.

— Я выходить не буду, — сказал тот, что собирался разводиться.

— Чего-то я не рассчитал. Объехать можно, — Вован побарабанил пальцами по креслу.

— Ладно, — водитель покрутил ручку, открывая свое окно. Высунулся наружу, оценил обстановку. Потом закрыл окно. — Прорвемся.

Машина дернулась, взвизгнув колесами, и пулей рванула под арку. Под хруст отрывающегося зеркала вылетели на ту сторону и медленно покатились вдоль подъездов.

— Ну. Почти, — подвел итоги Вован.

— Нормально, — ответил водитель и убавил музыку. От зеркала на пассажирской стороне остался только черный пенек.

У последнего подъезда Вован вышел, поднялся по ступенькам и скрылся за дверью. Водитель спросил у оставшегося приятеля, где можно достать фанеру для полов. Можно бэушную, лишь бы подешевле. Человек, собиравшийся разводиться, стал советовать вместо фанеры брать какое-то оэспэ. Макса они по-прежнему не замечали.

Макс поболтал в руках бутылку колы. Оставалось еще много. Но в машине пить было неудобно.

— Ничего, если я выйду? — не зная, к кому конкретно обращаться, Макс задал вопрос зеркалу заднего вида.

— Как хочешь.

— Спасибо, — Макс уже взялся за ручку, но тут вспомнил кое-что. — А вы без меня не уедете?

— А зачем ты нам нужен?

— Я тогда здесь останусь.

— Дело твое.

На ступеньках показался Вован. Он нес на плече какого-то огромного серого мастодонта. Кассетный магнитофон годов еще, наверное, восьмидесятых. Или даже более древний. Огромный, похожий на поваленный квадратный столб, с колонками по бокам, лотками для кассет и ползунками радио посредине.

— О, красавец, — стоя у подъезда, Вован продемонстрировал магнитофон всему двору.

— Что это за хлам? — водитель открыл дверь и высунулся наружу.

— Почему «хлам»? Да он наваливает, между прочим, круче, чем то барахло, что у тебя в машине стоит, — от обиды Вован прижал магнитофон к груди, словно ребенка.

— Да ладно, — водитель вышел на улицу. — Проверим?

— Вот это разговор, — Вован поставил магнитофон на ступеньку. — Внимание, — он поднял указательный палец. — Включаю!

Играло действительно громко. Настолько громко, что из окна первого этажа попросили заткнуться. Но Вован не унимался. Ведь это была только первая часть битвы. Теперь водитель должен был показать свои возможности. Тот сунулся в машину и врубил громкость на всю. Музыка из двух источников смешивалась, превращаясь во что-то совершенно дикое. Вован поднял магнитофон со ступеньки, поставил себе на голову и стал бегать с ним вверх и вниз в поисках какого-то особенного звукового эффекта. Водитель раскрыл все двери в машине. Сидеть внутри не было смысла, и Макс вылез наружу. Размял ноги, глотнул теплой колы. За общим грохотом было не слышно, но, похоже, недовольных становилось все больше.