Винни(поднимается на пригорок, оглядывается). Надеюсь, в один прекрасный день и мне повезет с таким местечком… только в Майами, на побережье.

ВИННИ и САММИАЙ уходят. В это время из дома выходит ЛЬЮИС.

Льюис. Господин Хайнс, Джози сказала, что вы хотите меня видеть.

Бёрт. Если только вы не заняты.

Льюис. Срочных дел никаких. Чем могу служить?

Бёрт. Мне нужны ваши услуги как шофера.

Льюис. О чем разговор. Будет какое-нибудь поручение?

Бёрт. Хочется прокатиться на машине… Помнишь, где больница? А, Льюис?

ЛЬЮИС оторопело смотрит на БЁРТА.

Клемма(в публику). …Ну так вот… Заработал он себе еще один инфаркт, а по какой причине, тут и гадать нечего… Из больницы он вышел и провел конец лета, как и планировал. Но только вот это лето было для него последним. Он умер во сне в середине ноября того же года… И то, что я лишилась семьи, дошло до меня не сразу… Госпожа Роббинс была замужем, господин Хайнс как в кухарке во мне больше не нуждался, а Джози стала совсем взрослой, зачем ей няня… И оказалась я женщиной свободной… о чем молодежь моей расы кричала на всю округу… Наши гражданские права… Самые разговоры пошли. Поначалу меня это смущало, потому что семейство Хайнс относилось ко мне как к ровне, и мне кажется, что подлинными правами в семье обладала именно я, сознавали они это сами или нет… И я начала новую жизнь… На мои деньги мы с Льюисом открыли небольшой ресторан в городе. Готовила, конечно, я сама… А Льюис слово свое сдержал, управлялся со всем хозяйством своей одной рукой и только посмеивался. Мы прожили душа в душу целых двадцать два года… Я воспитала племянницу и двоих племянников, и все трое поступили в колледж. (Она встает.) Но как я уже говорила, в такие вот вечера моя память возвращает меня к этому дому и концу лета… и особенно к последнему вечеру того лета, когда все разъехались и, как оказалось, навсегда.

ЛЬЮИС и БЁРТ появляются на тропинке. БЁРТ, опершись о локоть ЛЬЮИСА, идет, еле передвигая ногами. КЛЕММА видит их, а они ее нет. Она уже в будущем, а они еще в прошлом.

Льюис. Господин Хайнс, вы просто молодчина. Еле успеваю за вами.

Бёрт. Не знаю, не знаю… Когда эта кошка перебежала нам дорогу, я понял, что дело дрянь.

Льюис(смеется). Ничего, завтра с утра прямо в город. Надо продержаться. (БЁРТ, тяжело дыша, останавливается. Держится за спинку стула.) Хотите отдохнуть?

Бёрт. Да, самую малость. (БЁРТ смотрит на крыльцо дома.)

Клемма(в публику). Ну и картинка получилась: один калека ведет другого… Так что госпожа Роббинс чувствовала, что надо приехать, чувствовала всеми фибрами… что это их последняя встреча.

На балкончике появляется ЭННИ с сигаретой в руке. БЁРТ и ЛЬЮИС останавливаются около крыльца и отдыхают.

Бёрт. Ну, как у вас с Клеммой? Сойдетесь снова?

Льюис. Трудно сказать. Она как спелое яблочко на ветке. Того гляди упадет, и все никак не падает.

Бёрт. Не жди, пока само упадет. Тряси яблоню. Если надо, сруби ветку. Только не оставляй на дереве. Желающих сорвать яблочко пруд пруди. (Заходит в дом.) Ладно. Кто со мной в картишки перекинется?

ЭННИ уходит с балкона.

Клемма. Льюис, это ты?

ЛЬЮИС поднимается на крыльцо.

Льюис. Чем я еще провинился?

Клемма. Некогда мне с тобой болтать, все утром разъезжаются, дел по горло.

Льюис. Я знаю.

Клемма. Я знаю, что ты знаешь. Просто хочу знать, что делать дальше собираешься?

Льюис. Я уже говорил. Поеду в Нью-Йорк, пристроюсь где-нибудь.

Клемма. Ну и правильно, все равно между нами ничего не получится.

Льюис. Это я уже слышал. Что толку твердить одно и то же?

Клемма. Потому что мне вдруг показалось, что ты и оглох заодно.

Льюис. Первый раз я тебя слушал. А потом перестал.

Клемма. Так ты еще не раздумал ресторанчик открыть?

Льюис. Нет, местечко подходящее есть, а шеф-повар — вот он передо мной. И одним глазом его вижу.

Клемма. Я просто спрашиваю.

Льюис. Спасибо тебе и господину Хайнсу, что решили приютить меня. Только уж лучше я буду сам по себе. Не надо обо мне беспокоиться.