До меня начало доходить, что события, происходившие на острове тридцать лет назад, были куда драматичнее и трагичнее, чем могло показаться поначалу. И Крысолов, и оставшиеся с ним дети, и факт существования двух противоборствующих группировок, все это могло оказаться звеньями единой цепи, доступной моему теперешнему восприятию лишь частично.

С одной стороны, что мне дела до чужих судеб? Но интуиция, никогда не подводившая меня, не уставала твердить, что дело касается не только и не столько чужих судеб, сколько моей собственной. Слишком много проскакивало едва уловимых связей между этим островом и островом моего детства, с которого мы бежали на «Принцессе Регине», сознательно поменяв одну смертельную опасность на другую. Поменяв грозную разрушительную силу стихии на столь же грозную и не менее разрушительную силу, сотворенную человеческими руками. И теперь я был уверен, что знакомство с Крысоловом может не только расставить по местам все ответы на все вопросы, но и оказать неизгладимое влияние на мою дальнейшую жизнь. А если так, то это и будет настоящий реванш.

Когда мы приблизились к окраине города, я заметил, что дальше ведет грунтовая дорога. Она была достаточно укатанной и не такой заросшей, как могла быть. Это говорило о том, что по ней, хоть и не очень часто, но ездили. Это объясняло такую ухоженность грунта вокруг ангаров. Люди приезжали, пропалывали траву, после чего уезжали обратно. И вот это мне не очень понравилось. Рациональней было бы оставить у ангаров некий контингент, раз уж уход за этим местом имел столь большое значение. Или применить хотя бы вахтенный метод. Но ничего такого сделано не было. И лишь одна причина могла это объяснить — длительное проживание людей в городе для них было нежелательным или даже смертельно опасным. Это означало, что тут применили против биотехов нечто такое, что сохранило губительную силу и через тридцать лет.

Я порадовался, что мы находились в городе всего второй день, но тут же возникло беспокойство по поводу Алекса и Ольги. Возможно, пока мы не выбрались из зоны действия ретрансляторов, следовало бы предупредить их и посоветовать поискать другое убежище, за городской чертой.

— Сколько можно находиться в горсуде без вреда для здоровья? — напрямую спросил я у сидевшего рядом провожатого.

— Что? — парень удивленно вытаращился на меня.

— Откуда вы…

Я выразительно постучал пальцем по лбу, мол, мозг есть, им и додумался.

— За три-четыре дня ничего не будет, — ответил боец.

— А мы тут уже полные сутки, даже с хвостиком. — Я нахмурился. — И все это время город нас тихонечко убивает? Остановите колонну. Мне надо забрать друзей. Вы же знаете, что они остались, я при вас связывался! И ничего не сказали…

— Да не будет с ними ничего страшного за пару дней! — уверил меня солдат. — Вам прежде надо встретиться с командиром гарнизона, а потом мы эвакуируем ваших друзей. Радиация опасна не сама по себе, а только в зависимости от времени воздействия…

— Остановите колонну! — мне пришлось добавить жесткости в голос.

Боец вызвал кого-то по связи и попросил остановить колонну. Не спрашивая разрешения, я распахнул левую дверцу и вышел из машины.

Связь тут уже была не очень, но, хоть и сквозь помехи, мне удалось докричаться до Алекса. Я велел ему немедленно забирать Ольгу и как можно скорее ехать к южной окраине. Объяснять я ничего не стал, пообещал позже, так как связь не связью была, а сплошным мучением. Ретрансляторы едва добивали до места остановки колонны.

— Они подъедут минут через пятнадцать-двадцать, — сообщил я провожатому, наклонившись так, чтобы меня слышно было в кабине.

Парень кивнул и передал сообщение по рации через гарнитуру шлема.

Колонна стояла на грунтовой дороге уже за городом, а поскольку окружающая местность имела форму воронки, не считая торчащей горы, отсюда можно было видеть весь город. Он буквально как на ладони был. Видно было даже ангары и антенное поле, хотя оно располагалась к северу от бухты.

Корабли еще продолжали гореть, и я уверен был, что это надолго. Но это было там, внизу, а тут грунтовка пробивалась через заросли бамбука, превратившиеся, благодаря легендарной скорости роста, в настоящую рощу. Поодаль виднелись заросли фикусов и колючих кустарников, начинали поднимать кроны и молодые деревья. Слишком молодые, как мне показалось. За тридцать лет они тут должны были стать самыми обычными деревьями самого обычного размера, но они едва возвышались над кустарником. И если в городе это было вполне объяснимо, там процесс шел постепенно, и джунгли, двигаясь от окраины, должны были шаг за шагом завоевывать себе жизненное пространство, то тут растениям ничего не должно было мешать. Но то, что я видел, говорило об обратном.

Видимо, сила уничтожающего воздействия неизвестного мне фактора была столь высока, что убила не только животных, но и растения. Поначалу, когда эта идея впервые пришла мне в голову, я больше думал о газе или каких-то отравляющих веществах. Но провожатый однозначно говорил о радиации, значит, фактор имел не химическую, а физическую, скорее даже ядерную природу. От этого понимания у меня снова мурашки по спине поползли. И снова крупные.

Хотя о ядерном взрыве, конечно, речь идти не могла. Во-первых, не было в городе катастрофических разрушений, какие, непременно, оставил бы после применения термоядерный фугас. Во-вторых, где и как мог укрыться от такого колоссального удара сам Крысолов и оставшиеся с ним дети?

Хотя как раз убежище тут, скорее всего, было. Все же военная база, и не маленькая. А может не убежище даже, а укрепленный командный пункт? Тогда это полностью объясняло отсутствие людей на месте пуска зенитной ракеты. Запуск был произведен дистанционно, а резиденция Крысолова была не просто за городом, а, скорее всего, в мощнейшем бункере, способном выдержать попадание ядерной боеголовки. И, судя по размеру самой базы, бункер мог иметь грандиозные размеры и не менее грандиозную систему жизнеобеспечения. И уж совсем наверняка из него можно было управлять любыми системами военной и хозяйственной инфраструктуры.