– Слушаюсь, мэм, – с улыбкой ответил Джонсон. – Рассказать тебе самую свеженькую сплетню?

– Жду не дождусь, – насмешливо ответила Лаура, переходя на деланно оживленный салонный тон. Майкл и мисс Фримэнтл направились к задней веранде.

– У Джозефины появился новый любовник, – сообщил Джонсон. – Высокий блондин с каким-то особенным выражением лица, киноартист по фамилии Морен. – Услышав эту фамилию, Майкл остановился, и мисс Фримэнтл чуть не натолкнулась на него. – По ее словам, она подцепила его в картинной галерее… Ты, кажется, снималась с ним в прошлом году, Лаура?

Майкл испытующе взглянул на жену, пытаясь уловить хоть тень смущения на ее лице, когда заговорили о Морене, но ничего не заметил.

– Да. Довольно обещающий и совсем не глупый артист, – спокойно ответила Лаура. – Правда, несколько поверхностный.

«Не поймешь этих женщин, – удивился Майкл. – С помощью лжи они, не моргнув глазом, проберутся даже в рай».

– Кстати, Морен скоро приедет, – добавил Джонсон. – Он здесь неподалеку, участвует в премьере летнего театра, и я пригласил его сюда. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Конечно, нет, – ответила Лаура. Продолжая пристально наблюдать за женой, Майкл заметил, что по ее лицу пробежала легкая тень. Потом она отвернулась, и больше он ничего не мог видеть.

«Вот она, семейная жизнь!» – поморщился Майкл.

– Мистер Джон Морен? – сразу оживилась младшая мисс Буллар. – Я так рада! По-моему, он чудесный артист и выглядит всегда таким мужественным! А ведь это очень важно для актера.

– Я слышал, – кисло заметил Майкл, – что он неравнодушен к мальчикам. «Ох уж эти женщины! – усмехнулся он про себя. – Ведь она только что готова была разрыдаться при мысли о том, что гибнет ее родина, потерпевшая самое позорное за всю свою историю поражение. И вот она уже млеет от восторга в ожидании приезда красивого, пустоголового киноартиста. – „Такой мужественный!“

– Ну уж в этом его никак не заподозришь, – вмешался Джонсон. – Я каждый раз встречаю его с новой девушкой.

– А может, Морен из числа тех, о ком говорят «ласковый теленок двух маток сосет», – продолжал упорствовать Майкл. – Спросите у моей жены. – Он уставился на Лауру, пристально следя за выражением ее лица. Майкл понимал, что он смешон, но не мог заставить себя оторвать от нее глаза. – Они вместе работали.

– Я не знаю, – небрежно ответила Лаура. – Морен – воспитанник Гарвардского университета.

– Я спрошу у него, когда он придет, – заявил Майкл. – Пойдемте, мисс Фримэнтл, не то моя женушка снова вцепится в меня. Нам с вами предстоит потрудиться.

Майкл и мисс Фримэнтл бок о бок направились к веранде в противоположном конце дома. От девушки исходил несильный, приятный аромат духов, она двигалась легко, с естественной грацией, и Майкл сразу почувствовал, как она молода.

– Когда вы были в Европе? – спросил он. Вообще-то говоря, его это нисколько не интересовало – просто хотелось услышать ее голос.

– Год назад. Немножко больше года.

– Ну и как там?

– Чудесно… и страшно. Не в наших силах помочь им, что бы мы ни делали.

– Вы согласны с Джонсоном? – спросил Майкл.

– Нет. Джонсон лишь повторяет то, что ему велят говорить. У него в голове нет ни одной своей мысли.

Майкл злорадно улыбнулся.

– Джонсон – очень милый человек, – чуть торопливо, извиняющимся тоном заговорила мисс Фримэнтл. («Пребывание в Европе пошло ей на пользу, – отметил Майкл, – говорит она куда приятнее, чем большинство американок».) – Порядочный и благородный человек, с самыми хорошими намерениями… Однако все кажется ему слишком уж простым. Но когда побываешь в Европе, поймешь, что на самом деле все далеко не так просто. Европа напоминает мне человека, страдающего одновременно двумя болезнями. Лекарство, которое помогает ему от одной болезни, обостряет другую. – Девушка говорила как-то нерешительно, словно чего-то стеснялась. – Джонсон полагает, что если пациенту прописать свежий воздух, детские ясли и сильные профсоюзы, то больной сам по себе поправится… Джонсон утверждает, что у меня путаные взгляды.

– Вообще-то говоря, все, кто не соглашается с коммунистами, – это люди с путаными взглядами, – сказал Майкл. – Коммунисты сильны именно величайшей убежденностью в своей правоте. Они всегда знают, чего добиваются. Коммунисты, быть может, неправы, но они, по крайней мере, не болтают, а действуют.

– Ну, я не могу назвать себя сторонницей решительных действий. Я видела кое-какие действия в Австрии.

– Вы рождены не для такого времени, мадам, – заметил Майкл. – И вы и я.

Они поднялись на веранду. Мисс Фримэнтл взяла сетку и ракетки, Майкл положил на плечо шесты, и они не спеша отправились обратно. Наедине с Маргарет в этой тенистой части дома, укрытой от остального мира шелестящей листвой высоких кленов, Майкл внезапно ощутил какое-то неясное чувство близости с девушкой.

– А вы знаете, – с серьезным видом сказал он, – у меня возникла мысль создать новую политическую партию, способную исцелить мир от всех страданий.

– Сгораю от нетерпения услышать подробности, – в тон ему ответила девушка.

– Это будет партия абсолютной правды, – продолжал Майкл. – Всякий раз, как только возникнет вопрос… любой вопрос: Мюнхен… что делать с детьми, не умеющими владеть правой рукой… свобода Мадагаскара… цена театральных билетов в Нью-Йорке… – во всех этих случаях лидеры партии будут говорить именно то, что они думают. Не так, как сейчас, когда у каждого на языке одно, а на уме совсем другое.