— Вот и отлично, — кивнул Дэнджефилд. — Потому что в ближайшие две минуты вам придется принять решение. Посоветоваться с Анджело вы не сумеете, так что мне остается лишь надеяться, что присущий вам здравый смысл подскажет правильный выход.

— Какое решение? — спросил То.

— Если я не получу компрометирующих материалов на Джо Лозупоне, Анджело не сможет припасть к единственному для него денежному источнику.

— Я вам не верю! — воскликнула женщина.

Я смотрел, как ведет Дэнджефилд свою партию, и радовался, что воюет он с ними, а не со мной. Он провел рукой по лысине и ухмыльнулся.

— Ну что ж, я скажу вам, какие действия мне придется предпринять, если я не получу то, что нужно, а уж поверите вы мне или нет — дело ваше. Если компромат на Лозупоне не попадет в мои руки, я сообщу ему, что Чарльз Коул долгие годы был осведомителем ФБР. После того, как Лозупоне узнает об этом, Чарльз Коул проживет максимум два дня, а шантажировать мертвеца едва ли удастся даже Анджело.

В этом и заключается сердцевина плана Дэнджефилда, простого, как апельсин. Так что меня не удивило, что тесть Анджело быстро пришел к решению.

— Принеси, — приказал он дочери.

— Но как мы узнаем… — большего ей сказать не удалось.

— Принеси, — повторил мистер То.

Женщина поднялась и подошла к безликой картине Сингапурской бухты, со слишком синим небом и чересчур зеленой водой. За картиной оказался маленький сейф. Она несколько раз повернула диск, набирая нужную комбинацию цифр, открыла сейф, достала желтую коробочку размером с пачку сигарет. Закрыла дверцу, вновь повернула диск, вернула картину на прежнее место. Желтую коробочку она отдала отцу.

— Микрофильм, — в голосе Дэнджефилда не слышалось вопроса.

— Микрофильм, — подтвердил То.

— Полагаю, есть и другие копии.

— Но так ли это важно? — спросил То.

— Пожалуй, что нет. Во всяком случае, мне на это наплевать.

— Как я понимаю, мистер Дэнджефилд, вы в некотором роде полицейский.

— А что, это заметно?

— Сразу бросается в глаза. А на основе этой информации, — мистер То чуть приподнял жёлтую коробочку, — вы намерены отправить в тюрьму отца убитой девушки?

— Вам-то что до этого?

Впервые после нашего прихода мистер То улыбнулся.

— Вы — умный человек, мистер Дэнджефилд. И без труда найдете другие способы использования подобной информации.

— Вы хотите сказать, что я могу сам начать шантажировать Лозупоне? Или потребовать свою долю в том миллионе, о котором только что шла речь?

— Такая мысль приходила мне в голову.

— Какая вам разница?

— Пожалуй, что никакой, при условии, что мистер Коул останется на своем месте. Часть средств, которые он перевел моему зятю, помогли борьбе за светлые идеи.

— Я не хочу, чтобы с Коулом что-то случилось, — ответил Дэнджефилд.

— Но вы хотите, чтобы этот Лозупоне оказался за решеткой. Вы так этого хотите, что готовы пожертвовать Коулом, если сочтете это необходимым.

— Совершенно верно, — кивнул Дэнджефилд. — А теперь можете отдать мне коробочку.

Я встал, пересек комнату, взял коробочку из руки То и положил в карман брюк.

— Я оставлю ее у себя, Сэм.

Дэнджефилд вскочил:

— Что значит, у себя?

— То, что я сказал. Она останется у меня. Мне нужны гарантии.

— Послушайте, приятель, отдайте ее…

— Замолчите! — прервал я Дэнджефилда. — Я уже полчаса слушал вас троих. Вы обо всем договорились и всем довольны. Сачетти будет по-прежнему получать деньги от Коула, То — расплачиваться ими за дом и покупать бензин для «роллса» и пиво для сингапурского варианта Красной гвардии. И вы тоже довольны, Дэнджефилд, не так ли? Вы получили то, что хотели, план Дэнджефилда сработал! Короче, у всех все в порядке, кроме меня.

— Ладно, парень, чего ты хочешь? — пробурчал Дэнджефилд. — Пятьдесят тысяч от Коула?

— Я хочу увидеть Анджело. Ради этого я и прилетел в Сингапур.

— Зачем это вам нужно? — взревел Дэнджефилд. — Только потому, что вас трясет каждый вечер, когда Анджело падает за борт и подмигивает вам? Вы думаете, что излечитесь, увидев его? Да вы просто псих, Которн.

— Вы упускаете одну мелочь, — добавил я.

Дэнджефилд лишь покачал головой.

— Угораздило же меня связаться с психом.

— Вы забываете, что мне поручили приглядывать за Карлой, а теперь она мертва, и едва ли ее отец встретит меня с распростертыми объятиями.