Он отпил виски.

— Я пришел сюда не ради подобных разговоров. У меня появились кое-какие мысли насчет картины. Вы меня выслушаете?

— Да.

— Мы не сделаем из картины шедевра, но от нее хотя бы не будет тошнить.

Джек засмеялся. Брезач настороженно посмотрел на него.

— Почему вы смеетесь? — спросил Роберт.

— Просто так.

Зазвонил телефон.

— Черт возьми, — сказал Брезач, — вы могли попросить не соединять вас ни с кем?

Это был Холт.

— Джек, — произнес он своим тягучим голосом, — я еду к Морису в больницу. Меня обещали пустить к нему на две минуты, хочу, чтобы вы знали, что я сообщу Морису о том, как замечательно вы и Брезач справляетесь с работой и как мы все вам благодарны…

— Спасибо, Сэм, — произнес Джек, тронутый вниманием Холта. — Брезач сейчас у меня, я передам ему ваши слова.

— Если вам что-нибудь нужно, — сказал Холт, — просите, не стесняйтесь.

— Не волнуйтесь, Сэм, мы еще попросим.

— Ну? — произнес Брезач, когда Джек положил трубку. — Что ему надо?

— Он хотел повесить нам обоим на грудь по медали, — сообщил Джек. — Ладно, что ты можешь сказать о фильме?

— Всему свое время. Сначала мне надо поесть. Весь день меня выворачивало, сейчас голова кружится от голода. Вы уже ели?

Джек понял, что забыл поужинать. Стрелки часов показывали тридцать минут одиннадцатого.

— Нет.

— Я вас угощаю. — Допив виски, Брезач встал. — Теперь, когда мне предстоит стать известным кинорежиссером, я должен привыкать платить за других. И мне хотелось бы начать с вас.

Брезач настоял на том, чтобы они пошли ужинать в «Пассето». Он никогда там не был, но слышал, что этот ресторан считается лучшим и, возможно, самым дорогим в Риме.

— Теперь я должен заботиться о престиже, — усмехнулся он, когда они садились в такси возле гостиницы. — Меня не должны видеть в какой-то старой дыре.

Днем Холт отвел Роберта в сторону и вручил ему конверт с сотней тысяч лир. Это на побочные расходы, тактично пояснил американец.

— Он не знает, — заметил Брезач, — что у меня есть лишь две расходные статьи — пища и жилье.

Когда они сели за один из столов переполненного людьми ресторана, Брезач обвел зал критическим взглядом.

— Вы заметили, что, когда римляне хотят создать атмосферу роскоши, они неизменно имитируют интерьер общественной бани? Итальянцы, — произнес Брезач, с неприязнью рассматривая сидящих за соседними столиками гостей, — самые красивые люди на земле. До тех пор, пока не разбогатеют.

— Будь осторожен. Теперь ты начал работать и, вероятно, когда-нибудь станешь богатым.

— Нет, — возразил Брезач. — Я уже решил, как поступлю, если получу много денег. Промотаю их немедленно. Останусь бедным и худым. Никто еще не создал ничего стоящего, располагая большим счетом в банке.

— Ты правда веришь в это?

— Отчасти. — Брезач усмехнулся.

В ресторане появился Макс, он тер руки, согревая их, вид у него был смущенный. Он шел вдоль прохода между столами, ища глазами Брезача. Макс, как всегда, был в своем толстом пиджаке, с шерстяным шарфом на шее. Брезач помахал рукой, и Макс направился к их столу.

— Вы не возражаете, если Макс поужинает с нами? Сегодня у меня праздник — отмечаю первый шаг, сделанный мною. Макс должен в этом участвовать.

— Конечно, — согласился Джек.

Макс застенчиво улыбнулся и, пожав руки Джека и Брезача, сел за стол.

— Вы видели образцы блюд при входе возле бара? — удивленно произнес он. — Неужели кто-то ест это каждый день?

— Отныне, Макс, — сказал Брезач, — вы будете так питаться ежедневно. Вы станете толстым и безобразным.

— Надеюсь, так оно и получится, — улыбнулся Макс. — От природы я обжора.

Брезач заказал блюда для всех троих, внимательно разглядывая меню, пока официант стоял рядом.

— Я разочарован, — заявил парень. — Я думал, здесь все гораздо дороже.

Он попросил принести устриц под белым вином, fettuccini [56] с трюфелями, фазана, начиненного виноградом, а также бутылку «Бардоло».

— Вы видите, — обратился Роберт к Джеку, — я немедленно претворяю мои экономические теории в жизнь.

Но когда подали пищу, Брезач почти ничего не съел, он лишь ковырялся в тарелках, пробуя блюда. Макс же глотал еду с жадностью. В середине обеда Брезач вдруг встал:

— Извините меня. Я скоро вернусь.

— Его снова тошнит. — Макс обеспокоенно покачал головой. — Это началось прошлым вечером, когда вы сообщили ему новость, и продолжалось днем. Роберт сказал мне, что подобное происходило с ним в школе перед каждым экзаменом.

— Сегодня он и в самом деле держал экзамен, — произнес Джек. — И получил высокую оценку. Он весь день казался самым спокойным человеком в Риме.

— Я уже говорил вам, он необыкновенный парень. Он потрясающе владеет собой. — Помолчав, Макс добавил: — Иногда. — Он пожал плечами. — До встречи с Робертом я считал, что у всех американцев стальные нервы.