Делани засмеялся:

— Неверная жена, как никто другой, способна подвигнуть человека на добрые дела.

— Окончательное решение я приму в Нью-Йорке.

— Как у тебя с деньгами? — спросил Делани.

— Мне платят пенсию. Сто девяносто долларов в месяц. Ну, еще я буду получать заработную плату. Перед войной, когда я был богат и не знал, что делать с деньгами, мой агент заставил меня приобрести кое-какие акции и облигации. По его словам, с той поры их стоимость возросла втрое. Я могу выручить за них от ста до ста двадцати тысяч долларов… с голоду я не умру.

— И все же, как обидно… — Делани огорченно покачал головой. — Мы так прекрасно ладили, ты и я. Нам все удавалось. Казалось, нам всегда будет сопутствовать удача. Но дело было не только в везении. Мы владели великим секретом. Не лгали друг другу и умели работать вместе. Проклятая война, — тихо, с горечью произнес он. — Всю войну я строил для нас планы. Я думал, что, когда ты вернешься, мы создадим независимую компанию и покажем всем, как надо снимать фильмы. Если бы в 1945 году ты вернулся со своим прежним лицом, нам был бы гарантирован успех, все спешили бы вложить деньги в наше предприятие…

— Но в 1945 году я не вернулся со своим прежним лицом.

— А теперь, — задумчиво потер щеку Делани, — у меня нет средств на трехминутный ролик, рекламирующий презервативы.

— Тебе известно, Морис, что это временные трудности. Многие хотят заполучить тебя.

— Да. Многие. На их условиях. Чтобы снимать всякое дерьмо. Конечно, положение изменится. Непременно. И когда это случится, я приду к тебе, где бы ты ни был и чем бы ни занимался, и мы еще утрем всем носы. — Делани усмехнулся. — Сообщи свой новый адрес, чтобы мне не пришлось тратить время на розыски.

— Обязательно сообщу, — с трудом выговаривая слова, пообещал Джек.

«Господи, — подумал он, — после госпиталя я готов расплакаться по любому поводу».

— И все же, если тебе нужны деньги…

Джек покачал головой, глядя на песок.

— Так что ты хочешь от меня? — спросил Делани.

— Ты вытащил меня сюда. Скажи, что мне пора уезжать.

— Уезжай, — резко сказал Делани. — Немедленно. Я с радостью составил бы тебе компанию. Не тяни. Собери вещи и отправляйся в дорогу сегодня же. До наступления вечера пересеки границу Калифорнии. И не оглядывайся назад.

Его голос прозвучал жестко, решительно; Делани как бы нес ответственность за все, что произошло с Джеком и некогда юной, очаровательной Карлоттой; Джек был для него воплощением страхов, которые испытывал сам Морис, неудач, пережитых им, предательств, совершенных по отношению к другим.

— Не спорь с ней. Ни с кем не спорь. Просто уйди.

Они расстались без рукопожатия. Джек покинул Делани, который в своей тоге из полотенца напоминал величественного сенатора, произносящего речь у кромки бушующего моря. Джек прошел между двумя соседними коттеджами к дороге, где стоял его автомобиль; ему не хотелось прощаться с Кларой.

Карлотту он дома не застал. Быстро уложил вещи в пару чемоданов и написал записку. В два часа дня Джек уже мчался на восток.

— Ты правильно поступил, бросив ее. Она идиотка.

— Ты пришла к такому заключению на основании одного письма?

— Она не требует денег. Она могла бы обобрать тебя до нитки.

— Я говорил с адвокатами мисс Ли, — сказал мистер Гарнетт, — боюсь, вам грозят неприятности, мистер Эндрюс.

Мистер Гарнетт, лысоватый человек с тихим голосом, владел адвокатской фирмой, специализировавшейся на бракоразводных процессах. Джек с одинаковой брезгливостью относился к юристам подобного профиля и врачам-венерологам.

— Она требует огромную сумму. Поскольку у вас нет постоянного дохода, который мог бы стать источником алиментов, два дня назад ее адвокатам удалось добиться наложения временного ареста на ваши банковские вклады и ценные бумаги. Они утверждают, что вы собираетесь покинуть страну и в связи с этим интересы их клиента нуждаются в дополнительной защите.

— Но это нелепость, — сказал Джек. — Ведь дело о разводе возбуждаю я.

Он не выдвинул обвинения в адюльтере, потому что не хотел мараться в грязи. Джек предполагал, что развод будет спокойным, бесконфликтным, корректным.

— Какие у нее основания для иска?

— Она обвиняет вас в нарушении супружеской верности, мистер Эндрюс, — мягко проговорил мистер Гарнетт. — Боюсь, все козыри в ее руках.

— Господи, — вырвалось у Джека, — вся Калифорния знает, что она спит с кем попало.