– Я намерен решить данный спор безотлагательно, - продолжал вещать граф, - до сбора урожая нынешней осенью. Я даже готов простить, барон, те прибыли, которые вы и ваши предки безосновательно, подчеркиваю, получали от использования пади. Что вы молчите, барон?

Барон молчал, поскольку как раз в это время размышлял, не сломать ли наглецу руку. Энцо, судя по его безмятежному виду, был плохим физиогномистом. Чего не скажешь о его охраннике-северянине, стоявшем в нескольких шагах позади графа, за левым плечом. Где он только раздобыл такого? Ройс слышал, что немало северян служат в империи и королевствах Высоких земель. Но чтобы варвар забрался так далеко на юг... Весь разговор он простоял молча, лишь изредка поглаживая заплетенную в косицы бороду. Сейчас же он подобрался, словно снежный барс, готовый вот-вот прыгнуть на жертву. На протяжении всей беседы его взгляд все время цеплялся за Ройса: оценивал, взвешивал.

– Ладно, Энцо, - наконец отозвался Феликс.
– Хоть я и уверен в бред... беспочвенности ваших притязаний, я готов рассмотреть возможность передачи возникшего между нами спора в суд королевской скамьи.

Заседания суда королевской скамьи, бывшего популярным способом разрешения споров между аристо, не доверяющим суду провинциального лорда, проходили в каждой из провинций королевства дважды в год.

– Об этом не может быть и речи, - откликнулся Вилардо, недолго думая.
– Я прекрасно понимаю, барон, к чему вы клоните: вы собираетесь воспользоваться тем, что бароны Лерна приносят вассальную клятву лично королю. Я не поставлю и медного гроша на то, что смогу выиграть у вас дело.

– Что ж, - развел руками Феликс.
– Тогда, думается мне, разговор окончен.

– То есть, это значит, что вы не намерены полюбовно разрешить наш спор?
– лицо графа начало пунцоветь от гнева.

– Поскольку полюбовно, в вашем понимании, Энцо, означает просто отдать эти земли вам, то, по-видимому, именно так. Не намерен. Мой прадед этого не поймет.

Вилардо, будто усмотрев в последних словах Ройса некий укор и желание посчитаться славой предков, вызывающе ответил.

– Мои предки, барон, не менее славны, чем ваши. Мой отец, слава Единому, воевал также, как и ваш. И погиб с честью, смертью храбрых.

Не стоило графу вспоминать своего отца. Возможно, кому-то смерть в результате трехдневных возлияний, грабежей и насилия, и впрямь покажется героической кончиной. Но только не Феликсу.

– Ваш отец, граф, - откликнулся он, - был подонком и убийцей.
– А теперь, убирайтесь из моего замка, если не хотите, чтобы достопочтенному Кунцу пришлось задержаться с окончанием вашего портрета.

Энцо, казалось, от возмущения забыл, как дышать: щеки надулись, словно он чем-то подавился, лицо обдало кармином.

– Да как вы...да я...отца...

Ройс ждал, что Вилардо, наконец, выдавит из себя вызов на поединок. Хоть Феликс его и не примет. Слишком уж неравны были силы, о чем оба прекрасно знали. Однако, потуги графа прервал Бернар, вошедший, как обычно, без стука.

– Мессир барон, прошу прощения, но вы просили доложить сразу, как прибудет фрокар Корвин.

– Спасибо, Бернар. Мы уже закончили с мессиром Вилардо. Не так ли, граф?

Энцо, откашлявшись, и кинув ненавидящий взгляд на Ройса, коротко кивнул. Затем, сопровождаемый северянином, молча вышел из зала.

* * *

– Ну, за встречу, командир!

Серебряные кубки мелодично звякнули и Феликс сделал глоток. Его собеседник, ополовинив свою чашу, с наслаждением вздохнул и откинулся на спинку кресла, скрипнувшего под весом кряжистого тела. Огоньки свечей заиграли на лысой, словно шар из кости мармонта, голове.

– Вино из твоих виноградников ничем не уступает лучшим сортам Хаша или Ярсиса. Почему бы тебе не продавать его в Семиградье? Или хотя бы ардарам? Они хоть и сидят у себя под Хребтом, в хорошем пойле толк знают.

– За чем же дело стало, Уолтер?
– Феликс налил другу еще вина.
– Иди ко мне в управляющие, как раз и займешься этим.

– Э, нет, - Уолтер хлебнул из чаши.
– Ты же знаешь, моим рукам привычней рукоять меча, а не абак счетовода или книга вилика. Да и не сидится мне на одном месте долго. Не нагулялся еще, видно.

Феликс улыбнулся. Уолтер Корвин не был ни графом, ни бароном. Он не был даже аристо. Однако, он значил для Ройса гораздо больше, чем десяток графов или герцогов. Они познакомились на войне, почти двенадцать лет назад, и затем больше шести лет, до самого ее окончания, не расставались. После войны Феликс женился, осел в поместье и зажил спокойной семейной жизнью. Он и Корвину предлагал место своего управляющего, но тот отказался, предпочтя размеренной сытой жизни постоянные путешествия с места на место. Последние два года Уолтер провел в охране караванов одного из купеческих домов, шедших из Арса, столицы провинции Пейрам, через Хребет мира и обратно. Между возвращением одного каравана и отправкой другого обычно проходило не меньше двух-трех месяцев. Это время Уолтер проводил в Арсе, всегда находя случай, чтобы наведаться в гости к бывшему командиру: благо, столицу провинции от земель Северной марки отделяло всего три дня пути.

– Как идет торговля старого пройдохи?
– спросил Ройс, имея в виду нанимателя Корвина, одного из самых зажиточных купцов провинции, Весциуса Ольвеля.
– Все так же пытается выдавать лиссийские ткани за лунный шелк?

– О, этот сквалыга своего не упустит. Нет, ткани за шелк он уже не выдает, после того, как его поймали на горячем в Песте. Зато в прошлом году он купил больше двадцати стоунов разных поделок из кости мармонта, добытых где-то в южных королевствах. И в этот раз продавал их по всему Семиградью, утверждая, что они сделаны из костей акшассов. Лично я думаю, что он нанимает нас, чтобы мы охраняли не караваны от разбойников, а его лично: от гнева тех, кто вдруг захочет перемолвиться с ним после очередной аферы.