– Ты вовсе не тот, кто нам нужен, просто чуточку похож внешне. Самую малость... Так?

Нет ничего глупее и опаснее, чем отрицать очевидные вещи.

– Не так, - сказал я, стараясь, чтобы наглость в моем тоне не звучала вызывающе.
– Но я могу вам заплатить, если вы не станете отдавать меня Бакко.

– Да нам насрать на Бакко.
– Здоровяк пошевелил усами.
– Мы работаем на маршала десятого округа. С ним и добазаривайся.

– Я могу очень хорошо заплатить!
– наверное, мой голос прозвучал очень отчаянно, потому что в глазах усача мигнуло.

Я понял, что нужно жать дальше:

– Могу заплатить вам вчетверо против того, что вам обещали... Впятеро.

Фургон ощутимо, но мягко качнуло - это присоски стыковочных захватов легли на корпуса машин. Мидл-бас втягивал сцепку в парковочную нишу, будто обжора, всасывающий спагетти.

Усатый на секунду отвлекся от меня и крикнул в сторону кабины:

– Мик! Нормально все! Он нас зацепил!

– Порядок!
– Черно-красный выглянул из-за края широкого водительского кресла.
– Паркуемся и идем к судейским.

– Ты со мной?
– спросил усатый.

– Нет. Гвен пойдет. Я в машине.

Он отвернулся и забубнили вполголоса.

Двери минибаса с перекошенными весами находились уже в ужасающей близости от наполовину остекленной двери фургона.

– Так как?
– спросил я с надеждой.

– В пять раз...
– пробормотал здоровяк, на его шее медленно распускался бутон розы.
– Где ты возьмешь столько бабок? У Ниппеля ты столько не украл. Там речь шла о трех штуках.

– У меня еще есть, - отважного солгал я.

– Где?
– Свободной рукой тягач достал из кармана синенький диск моей расчетной чиппит-карты и помахал им в воздухе.
– Здесь? Говори код.

На карте было немного больше сорока ньюбов...

– Нет, - сказал я.
– Не на этой карте.

На лице усатого проступило некоторое разочарование, роза на шее начала жухнуть. Он открыл было рот, но в это время двери стыковочного перехода в передний кар появилась апельсиново-рыжая моба. Довольно симпатичная моба, лет тридцати, а может и больше. Кто их разберет? Глаза подведены, яркие волосы, залитые спецлаком, мастерски уложены в духе шлемофон-стайл. Ньюбов десять отдала за структурную укладку, не меньше. На подбородке приметный шрам.

Моба смерила меня взглядом от стриженых волос до толстоносых хукерских ботинок и перевела глаза на усатого.

– Нам тут предлагают отступные, - сообщил ей здоровяк, слегка встряхивая меня в могучей лапе.
– В размере пяти гонораров.

– Себе дороже, - равнодушно сказала рыжуха.
– Тем более, что он врет.

– Ей-богу...
– сипло сказал я.

Лицо хантерши стало скучающим.

– У меня отец состоятельный, права категории N. Бабки есть. Он заплатит.
– Я торопился и глотал слова.

– Отец?
– Рыжуха засмеялась, у нее был приятный грудной смех.
– Ты из колесного инкубатора, парень. Ты и маму-то свою, поди, не знаешь, не то что отца.

Вот стерва! Знаю я свою маму, вернее гражданский номер ее прав знаю.

– У меня точно есть другой чиппит, - сказал я, глядя то на усатого, то на рыжуху.

Усатый ухмыльнулся.

– Давай руки, - сказал он, и на моих запястьях опять затянулись наручники на этот раз спереди.

– Неужели вы кинете мне такую подляну в канун Рождества?
– проныл я тоскливо.
– Ведь Христос завещал помогать страждущим.

– Шевели покрышками, страждущий, - проговорила рыжуха, поворачиваясь к двери, над которой загорелась разрешающая надпись.
– Сделаем дело и разбегаемся. Аллилуйя.

Крепкая лапа развернула меня следом, и я вслед за ладными хантерскими ляжками, шагнул в разъехавшиеся створки. А куда было деваться?

***

Чем лучшеп автомат, тем уже стыковочный зазор между бортами идущих рядом авто. На Пежо-Караване автомат был самого гигового класса. Зазор не шире моего пальца. Лишь на пару секунд дунуло мне в лицо стылым наружным сквознячком, и все. В следующий миг мы уже были внутри мидл-баса.

Поршень мне в мозг! Выхлопы господние! Драные сальники! Такого я не видел даже во время единственного вояжа по супмаркету "Вол-Март" на девятом горизонте. От подобной роскоши я на секунду забыл о своих проблемах. Стекло и никель, пол темно-красного бархата, зеркальные потолки и широкая винтовая лестница на второй этаж со ступенями из какого-нибудь суперлегкого центаврианского баобаба.

– Че вылупился?
– тихо сказал усатый, придвигая лицо к моему уху.
– Эта красота не про тебя. Для таких, как ты, есть камеры в хвосте салона.