Виктор остановился настолько резко, словно натолкнулся на какое-то непреодолимое препятствие. Но взгляд, которым он пытался пронзить Латышского Стрелка, не сработал, отбив его голубизной своих глаз, словно щитом, она пошла дальше.

— Почему я узнаю об этом от вас, Лилиан?

— Потому что, кроме пяти десятков «киммерийцев», которые томятся сейчас в казарме, есть еще три бойца — два снайпера и вы, которым до боевой тревоги позволено курортничать на общей территории «Лазурного берега». Впрочем, уверена, что официальный звонок от полковника Бурова тоже последует. После обеда уже можете принять командование «Киммерийцем» и лично руководить тренировкой его бойцов. Так что, — сдержанно и тем не менее озорно улыбнулась Лилиан, — будем считать, что на сей раз я вас удовлетворила? Точнее, ваше армейское любопытство?

— Пока что — только армейское любопытство. Теперь по крайней мере появляется хоть какая-то ясность.

Женщина показала Виктору тропинку, по которой быстрее всего можно было достичь калитки, ведущей к казарме «киммерийцев», и сказала, что на столе лежит бумажка с номерами телефонов, которые позволят ему связаться с капитаном Романцовым и дежурным по подразделению.

— Так, может, мне сразу же перебазироваться в казарму?

— Ни в коем случае! — резко возразила Лилиан. — Подразделение — это временное. У вас же — своя, особая, программа подготовки, свое предназначение. Вы должны находиться там, где вам было приказано. До казармы — пять минут ходьбы, при любой спешке не опоздаете. К тому же в случае тревоги в вашем распоряжении будет легковая машина.

— Но я привык лично проводить тренировки.

— Длительное время Романцов был инструктором школы сержантов воздушных десантников. В его подчинении — еще три бывших инструктора: по штурмовой тактике, снайперскому мастерству и рукопашному бою. Мало того, большая часть отряда была пропущена через Афганистан.

— Ничего не скажешь, подбор солидный, — качнул головой Курбанов.

— А какой смысл пользоваться услугами новобранцев, — демонстративно пожала плечами Лилиан, — когда вокруг столько обученного, обстрелянного люда? Больше было разве что после Второй мировой.

Лилиан не ошиблась: как только он вошел в свой номер, тут же зазвонил телефон.

— О появлении в пансионате группы «Киммериец» ты, очевидно, уже знаешь, — услышал он голос Бурова, как всегда, упускавшего приветствия.

— Только что узнал от Лилиан.

— Точно, есть у нас такая — старший лейтенант Лилин Валмиерис, к слову, прекрасный снайпер, от Бога, если только позволительно так выражаться о снайперах. Как она там, не слишком раскомандовалась?

— Ну, мы не так часто общаемся.

— Не темни, Курбанов, не темни… Но помни, что имеешь дело с прибалтийкой и что характер у нее нордический.

— Я это уже заметил, — сухо молвил Виктор. Ему неприятен был этот разговор. Он вообще терпеть не мог, когда речь заходила об одной из знакомых ему женщин. С кем бы то ни было. — Вернемся к отряду. Каково предназначение «Киммерийца»?

— После того как в Москве все уладится, основная, отборная, часть его, человек тридцать, останется — в виде охраны, водителей и прочих сотрудников пансионата — в твоем распоряжении. Но к этому разговору мы еще вернемся. Пока же ты со своими «киммерийцами-чернобереточниками» понадобишься нам здесь… Причем очень скоро, возможно, уже завтра или послезавтра.

— Речь идет о Доросе? — заинтригованно уточнил Курбанов.

— О нем. Это недалеко от пансионата. В твоем распоряжении постоянно будут находиться автобус, две крытые армейские машины и «Волга». Как только по телефону или по рации, которую тебе до вечера установят в номере, послышится дважды повторенный условный сигнал — «Внимание: “киммерийский закат”», мгновенно сюда.

— Будет выполнено, товарищ полковник.

— С отрядом, я так полагаю, ты еще не знакомился?

— Никак нет, сейчас направляюсь в казарму.

— На базу, майор, на базу, — проворчал Буров. — Какая казарма? Пансионат как-никак… Присмотрись к отряду и доложи о впечатлении.

На базе Курбанов обнаружил только дневального. Как оказалось, весь отряд занимался неподалеку, в созданном в небольшом ущелье и обнесенном трехметровым забором тренировочном центре пансионата, в котором в свое время проходили подготовку обитатели «Интернационаля». На поверхности центр особо не блистал, так, обычная спортплощадка; зато в бетонном подземелье здесь имелись тир, имитационный минерный отсек и «кукольный» тренажерный зал, с «неваляшками» и манекенами, подвешенными на резиновых растяжках.

— Ну, кто так мечет ножи? Кто так мечет?.. — уже даже не возмущался, а безрадостно изумлялся капитан Романцов, наблюдая, как трое девушек-чернобереточниц пытаются поражать нарисованные мелом на дощатой стенке человеческие фигуры. Все они стояли спиной к калитке, и не сразу обратили внимание на рослого мужчину в легком тренировочном костюме.

— Мы с ружья пулей стреляем, однако, — пыталась усовестить его одна их снайперов, по внешности смахивающая на якутку. — Ножами не стреляем.

— Вы у меня еще и камнями из пращи стрелять будете, — пригрозил капитан. — Снайпер — он и есть тот самый «один в поле воин», а посему — всеми видами оружия, вплоть до собственных ногтей и зубов.