Установив под вечер палатку, они благодаря показаниям санного счетчика определили, что находятся в пятнадцати с половиной милях от «Однотонного» склада.

— Даже при том, что сейчас мы проходим в среднем по шесть миль в сутки, мы можем достичь этого склада в течение трех дней, — как всегда, оптимистично настраивал себя лейтенант. — Правда, еды у нас лишь на двое суток, а горючего — всего на сутки, но если мудро отнестись к этим запасам, мы еще можем выкарабкаться.

— А ведь именно теперь на «Однотонном» нас должна ждать собачья упряжка, — вспомнил Уилсон. — Вы ведь просили Аткинсона перебросить ее к этому складу ближе к концу марта. Разве не так?

— Только вряд ли Черри-Гаррард, который должен привести эту упряжку, догадается выйти нам навстречу, — проворчал Скотт, с трудом пересиливая боль в обмороженной ноге.

— Нужно было договариваться о встрече у подножия горы Хупера, — мечтательно произнес Уилсон, — тогда все сложилось бы самым благоприятным образом. Возможно, мы даже спасли бы Отса.

— Мечты и надежды — вот чего не способна отнять у нас даже эта, богом проклятая Антарктида. И чем безнадежнее наше положение, тем сладостнее и фантастичнее они становятся — наши мечты и надежды.

Пока Бауэрс готовил ужин, Уилсон при свете лампы осмотрел ногу капитана. Никаких комментариев не было, он лишь покачал головой и тут же перевязал пропитанной мазью повязкой.

— И мы уже ничего не сможем сделать, Уилсон? — спросил его Скотт, когда с его помощью переобулся в ночные меховые сапоги.

— В той ситуации, в которой мы сейчас пребываем, — ничего, сэр, — вздохнул тот. — К моему величайшему сожалению. Если бы случилось чудо и с помощью собачьих упряжек мы достаточно быстро добрались бы до базового лагеря, можно было бы прибегнуть к ампутации пальцев или какой-то большей части ноги. В том случае, конечно, если бы не случилась гангрена.

Весь ужин их состоял из кубика холодного пеммикана, сухаря и чашки какао. Причем проходил он в такой гнетущей атмосфере, словно бы они, все трое, уже сидели на собственных поминках.

— Предлагаю такой план, джентльмены, — проговорил Бауэрс после того, как сцедил себе в рот последние капли живительного напитка. — Мы делаем еще один переход, стараясь как можно ближе подойти к «Однотонному». Даже при самом худшем стечении обстоятельств мы окажемся в десяти-одиннадцати милях от склада. Там мы ставим палатку, отдыхаем, а утром мы с доктором — без палатки, без саней, налегке, всего лишь с небольшим запасом сухой пищи для двухдневного перехода — отправляемся к складу. Если там есть упряжка Черри-Гаррарда, мы прибываем с ней; если же упряжки нет, возвращаемся с небольшим запасом горючего и провианта, необходимого для того, чтобы втроем, с санками, все-таки дойти до склада. Там мы, имея горячую пищу, отдохнем, подлечимся и пойдем дальше.

Капитан и доктор выслушали его, и еще в течение нескольких минут молчали.

— Как вы относитесь к такому плану, доктор? — спросил Скотт.

— Удивляюсь, что в голову мне не пришла та же мысль. Налегке, без саней, одиннадцать миль мы можем преодолеть в течение суток. Ведь преодолевали же мы такие расстояния по пути к полюсу, да еще и в санной упряжке.

— Причем бросить вас на произвол судьбы мы не сможем, — заверил Бауэрс капитана, — поскольку без палатки мы долго не продержимся. Да нам и в голову не могло бы прийти такое, сэр.

— Никаких сомнений относительно цели вашего броска к складу у меня не возникает, джентльмены. Я согласен ждать вас. И тешу себя надеждой, что упряжка Черри-Гаррарда все еще будет у склада.

— Мы — тоже, сэр. Но готовимся к худшему варианту.

— Не исключено, что три ночи вам придется провести без палатки, на сорокаградусном морозе.

— Попытаемся возвести нечто подобное эскимосскому иглу. А спальные мешки будут с нами, в рюкзаках.

— Иглу! Конечно же иглу! — поддержал его Скотт. — Я совершенно забыл об этом гениальном изобретении северных народов. Они строят эти снежные хижины, закрывают снежными кирпичами вход и оставляют, чтобы затем, во время охоты, в них могли находить пристанище и они сами, и другие северные бродяги.

— Вы в это время отдохнете, капитан, — поддержал Бауэрса доктор, — получив возможность по несколько раз в сутки смазывать пальцы своих ног. Это позволит вам продержаться до базового лагеря.

Идея Бауэрса настолько захватила доктора и капитана, что до самого отхода ко сну в палатке господствовала атмосфера какой-то внутренней, духовной приподнятости. Полярники вновь оживились, вновь стали строить всевозможные планы, а главное, вновь поверили в возможность своего спасения.

Расчет лейтенанта оказался точным. Несмотря на пургу, полярные скитальцы все же сумели дойти до одиннадцатимильной черты и установить палатку. Это произошло в понедельник, 19 марта, когда они все еще жили приготовлениями: лейтенант и доктор — к спасительному походу за горючим и продовольствием, а капитан Скотт — к ожиданию их в палатке. Чтобы утром не терять времени, двое «викингов», как назвал себя и доктора лейтенант Бауэрс, еще с вечера подготовились к переходу, так что утром оставалось лишь уложить в рюкзаки свои спальные мешки.