«Надо ей подыграть, — подумал Джим, вспомнив совет Адама. — Бог знает почему не сработал мой собственный подход».

— Итак, ты вернулась на нашу улицу, — произнес он наконец, — и походила по ней.

— Да.

— И каковы же результаты?

— Поругалась с тобой, — с горечью ответила она. — Вот и все.

— Ты так ничего и не вспомнила?

— Ничего, что указывало бы на конкретный день.

— Надеюсь, ты понимаешь, что найти указания на конкретный день тебе, скорее всего, не удастся.

— Да.

— Но хочешь попробовать?

— Да.

— Несмотря на мои возражения?

— Да, если ты не передумаешь. — На какое-то мгновение она замолчала, рука ее замерла на собачьей шее. — Я вспомнила ту зиму. Может быть, это начало. Как только я увидела кусты жасмина на южной стороне дома, я вспомнила, что в тот год стояли сильные морозы, жасмин у нас полностью вымерз. По крайней мере я думала, что кусты погибли, они казались мертвыми. Но весной они ожили.

«А я нет. Жасмин оказался крепче, чем я. Для меня весна так и не наступила. Я не ожила».

— Это начало. Правда? То, что я вспомнила зиму.

— Думаю, да, — сказал он с трудом. — Думаю, это начало.

— Однажды снег покрыл даже верхушки гор, и старшеклассники бросили школу, чтобы подняться наверх и посмотреть на снег, потом они возвращались на машинах по Стейт-стрит, а кучки снега лежали на крыльях автомобилей. Они казались такими счастливыми. Многие из них видели снег впервые.

— Дэйзи!

— Мне всегда казалось, что снег в Калифорнии ненастоящий. Другое дело у нас дома, в Денвере. Там он был частью нашей жизни, причем не всегда приятной. В тот день мне тоже хотелось подняться и посмотреть на снег, как старшеклассникам, чтобы убедиться, что он настоящий, а не какой-нибудь искусственный, наваленный голливудскими аппаратами… Год страшных морозов, ты должен его помнить, Джим. Я заказала тогда машину дров для камина, но и представить себе не могла, что машина дров — это так много, и, когда их привезли, нам было негде их сложить, кроме как на улице под дождем.

Дэйзи страстно хотелось продолжить разговор. Ей казалось, что она сможет убедить его в важности своего замысла, в необходимости его осуществления. Джим больше не пытался ее перебить. Он с облегчением почувствовал, что Адам был прав: ее план нереален. Все, что она смогла вспомнить до сегодняшнего дня, — немножко снега на верхушке гор, старшеклассники, едущие вниз по Стейт-стрит, несколько замерзших кустов жасмина.

На следующее утро в промежуток между временем ухода Джима на работу и появлением Стеллы она позвонила в контору Пинаты, хотя и не слишком надеялась, что он окажется на месте в такую рань, но после второго гудка трубку сняли, и Дэйзи услышала его голос, встревоженный и подозрительный, словно ему следовало опасаться ранних звонков:

— Да?

— Мистер Пината, это Дэйзи Харкер.

— Доброе утро, миссис Харкер, — голос его прозвучал неожиданно тепло, через секунду она поняла причину, — если вы хотите отменить нашу договоренность, я не имею ничего против. Я не стану предъявлять вам счет, а оставшиеся деньги перешлю по почте.

— Ваши экстрасенсорные способности сегодня утром работают не слишком хорошо, — холодно заметила она. — Я звоню исключительно для того, чтобы перенести место и время нашей встречи — на двенадцать в вашем кабинете вместо здания редакции.

— Почему?

Она сказала ему правду без всякого смущения:

— Вы молоды и привлекательны, и мне не хотелось бы, чтобы люди неверно истолковали нашу встречу.

— Как я понимаю, вы не сообщили семье о том, что наняли меня?

— Нет.

— Какова причина?

— Я пыталась, но мысль о еще одной ссоре с Джимом просто невыносима. Он по-своему прав, но и я права, с моей точки зрения. К чему спорить?

— Он обязательно узнает, — предупредил ее Пината. — Слухи в этом городе распространяются очень быстро.

— Я знаю, но, может быть, к этому времени все выяснится. Вы разрешите…

— Миссис Харкер, я не могу разрешить вашу проблему, крадучись по боковым аллеям парка, пытаясь избежать встреч с вашей семьей и вашими друзьями. Тот день, на котором вы сосредоточили свое внимание, принадлежит не только вам. К нему имеет отношение огромное количество людей, скажем около шестисот миллионов китайцев, если называть лишь некоторых.

— Мне как-то не очень ясно, какое отношение ко всему этому имеют шестьсот миллионов китайцев.

— Да это я так. Неудачная шутка. — Он вздохнул довольно громко.

«Нарочно вздыхает», — подумала она с раздражением.

— Итак, я буду ждать вас ровно в три перед зданием «Монитор-пресс», миссис Харкер.

— Разве принимает решения не тот, кто нанимает себе сотрудника?

— Наниматели, как правило, знают, в чем их проблемы, и имеют, таким образом, право распоряжаться. Я не думаю, что в конкретном случае это относится к вам, только не примите, Бога ради, то, что я говорю, за обиду. Так что, пока у вас не появится каких-то новых идей, мы будем следовать моему плану. У вас есть какие-то свежие соображения?