Встав с места, патриарх вышел им навстречу.

— Бога нет, братья! — приветствовал их патриарх и обнял сначала Шедарегана, а после — переодетого священником Связного.

— Бога нет, Ваша…

— …святость? — улыбнулся старец немного растерявшемуся Связному. — Оставьте это…

— Хариб… — неуверенно представился тот.

— Аиб, — сказал патриарх. — Аиб-Ваал… Шедареган зовет меня отцом, но это не имеет отношения к сану… Он действительно мне как сын… — правитель планеты тепло посмотрел на стоявшего рядом Шедарегана. — А для вас, Хариб, я — Аиб.

— Как вам будет угодно, Аиб… — произнес мужчина, откидывая назад священнический капюшон.

Черты лица Хариба были неприметны: темно-коричневые короткие волосы, желтые, немного раскосые глаза, широкий нос с горбинкой, тонкие губы прикрывали ровные, без следов вмешательства стоматолога, белые клыки, брови в меру густые, с заломом… — обычная для агарянина внешность без признаков высокого происхождения. Рядом с красавцем Шедареганом, имевшим, пусть и не отмеченные признаками «благородства», выразительные, располагающие черты лица, Хариб был незаметен — качество весьма ценное для сотрудника ССКБ, коим тот ранее являлся.

— Прошу за мной, братья… — сказал патриарх и направился через кабинет к высоким дверям, украшенным витиеватой резьбой, изображавшей различных мифических животных.

Двери сдвинулись в сторону, перед патриархом и за ней снаружи открылась залитая падавшим сверху светом двух солнц галерея-сад, укрытая от зимней стужи прозрачной крышей.

Патриарх вошел в галерею и направился по вымощенной брусчаткой прямой дорожке. Шедареган и Хариб последовали за патриархом.

В галерее было тепло, щебетали птицы, по левой стороне вдоль дорожки журчал ручей. Справа от дорожки тянулась стена патриаршего дворца с выходившими внутрь галереи окнами, а слева, за ручьем и высаженными за ним рядами фруктовых деревьев была стена сплошь из стекла, за которой простирался залив Средиземного моря. Ширина галереи в некоторых местах достигала сорока метров, а длина ее была — около сотни.

Шедареган решил было, что патриарх направлялся в привычную уже залу с фонтанами: в дальнем конце галереи дорожка оканчивалась у двери ведшей в ту самую залу, где патриарх обычно проводил время в уединении и где принимал лишь первых иерархов Церкви, но патриарх свернул с дорожки раньше. В середине галереи от брусчатки влево ответвлялась узкая тропинка, бегущая через мостик над ручьем к стоявшей у прозрачной стены каменной беседке-ротонде с куполообразной крышей. Оплетенная вьюном беседка стояла на небольшом возвышении, что позволяло обозревать из нее не только пейзаж за стеклянной стеной, но и саму галерею.

Они поднялись по каменным ступеням на окруженную со всех сторон коваными перилами, площадку, где вокруг стоявшего посреди беседки круглого деревянного стола были расставлены глубокие плетеные кресла.

Шедареган и Хариб прошли к указанным рукой старца местам и, подождав пока тот сядет на выбранное место, последовали его примеру. Получилось, что все трое расположились треугольником, оставив меж собой по два свободных места. Внутри каменного сооружения было заметно прохладнее чем снаружи. Если бы не движение теплого воздуха внутри галереи, создаваемое какими-то скрытыми и явно бесшумными механизмами (в беседке было хорошо слышно журчание бежавшего в двух десятках метрах ручья), то решившим там задержаться подольше пришлось бы захватить с собой верхнюю одежду.

— Я пригласил вас обоих сюда… тебя, Шедареган, мой названный сын, и вас, Хариб, человека, о котором я лишь слышал до этого, но вижу сейчас впервые… для того, чтобы рассказать одну историю… Мою историю.

— Отец…

— Подожди, Шедареган… Я знаю, что делаю. Целую жизнь эта история была моей тайной, но близится время, когда ты должен будешь занять мое место и продолжить мною начатое… а вы… — патриарх взглянул на Хариба. — Вы поймете позже, почему я захотел чтобы вы тоже узнали историю Аиб-Ваала…

Старец взглянул в лица почтительно молчавших в ожидании его слов мужчин, первосвященника и бывшего офицера, перевел взгляд своих абсолютно белых глаз на лежавший снаружи, за стеклянной стеной далеко внизу залив и начал свой рассказ…

Он, Эвааль, таково его настоящее имя, родился на Авлис — одной из трех лун Аиви. Авлис — это маленький мир — спутник с тяжелым ядром, покрытый океаном с редкими цепочками островных архипелагов. Два тысячелетия (аивлянских тысячелетия, которые в три раза дольше агарянских) потребовалось аивлянам для того, чтобы превратить ледяной некогда шар в наполненный жизнью водный мир, вдоль экватора которого теперь возвышались города-башни с населением в десятки тысяч жителей каждая.

В детстве маленький Эвааль очень любил смотреть на звезды. Он внимательно следил за тем как перемещался по небу сине-голубой диск Аиви, планеты-родины его народа, мальчику было интересно, почему оранжевый Олирес, главное солнце Аиви, и светло-голубой, почти белый Асфилихтес, второе солнце… как для Агара Нуброк, так странно вели себя в разное время года: то ходили по небу друг за другом, то начинали играть в прятки. Эвааль терпеливо ждал времени когда в небе можно было увидеть другие луны Аиви — Аплиа и Эфо, чтобы запечатлеть их вместе с Аиви на очередном панорамном снимке, которых у него была целая коллекция. Мальчик проводил много времени в детском парке на верху десятикилометровой башни из металла, камня и пластика, наблюдая за небом, делая зарисовки в своем населенном сказочными виртуальными существами альбоме-биокомпьютере. Приходя домой, Эвааль рассказывал родителям о сделанных им, не без помощи его виртуальных друзей из альбома, открытия х , показывая снимки, проекции и свои зарисовки, чем порой здорово веселил их.