Эскорт для миллиардера 2

Аннотация
Две недели. Это все, что у них есть. Но достаточно ли этого? Одри, эскорт высочайшего класса, открыла для себя, что испытывает чувства к Джеймсу Престону - миллиардеру, который ее нанял. А затем он изменил к ней отношение. Теперь она вернулась на свое задание, стараясь защитить свое сердце. Все чего хочет Одри, так чтобы это работа закончилась. Она должна заработать достаточно денег, чтобы содержать своего брата в безопасности. По крайней мере, она продолжает говорить это сама себе. Джеймс полон решимости вернуть доверие Одри. Когда ее мать угрожает рассказать прессе и семье Джеймса, что ее дочь – проститутка, он берет инициативу в свои руки. К сожалению, оказывается, что гораздо сложнее управлять его собственной матерью, которая тщательно охраняет будущее семьи. Она начинает видеть в Одри реальную угрозу для имени Престон. А она даже не знает и половины.

Ли Джеймс «Эскорт для миллиардера#2», трилогия Перевод осуществлен исключительно для ознакомления, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами. Переведено группой Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ Переводчик Мария Смирнова Аннотация: Две недели. Это все, что у них есть. Но достаточно ли этого? Одри, эскорт высочайшего класса, открыла для себя, что испытывает чувства к Джеймсу Престону - миллиардеру, который ее нанял. А затем он изменил к ней отношение. Теперь она вернулась на свое задание, стараясь защитить свое сердце. Все чего хочет Одри, так чтобы это работа закончилась. Она должна заработать достаточно денег, чтобы содержать своего брата в безопасности. По крайней мере, она продолжает говорить это сама себе. Джеймс полон решимости вернуть доверие Одри. Когда ее мать угрожает рассказать прессе и семье Джеймса, что ее дочь – проститутка, он берет инициативу в свои руки. К сожалению, оказывается, что гораздо сложнее управлять его собственной матерью, которая тщательно охраняет будущее семьи. Она начинает видеть в Одри реальную угрозу для имени Престон. А она даже не знает и половины. Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+ Глава 1 Джеймс Я выглянул в окно, когда солнце уже взошло. Дороги были пустыми, как была пуста и моя квартира. Я только что провел лучшую ночь в своей жизни, и, как всегда, умудрился все испортить. Одри ушла. Она встала, как только я произнес эти ужасные слова, оставив свои спортивные штаны и майку, бросив весь гардероб, который Елена ей предоставила и упаковала. Я последовал за ней в спальню, молча наблюдая за тем, как она надела солнцезащитные очки и схватила свою сумку. — Хочешь взять машину? — спросил я скорее из вежливости, когда она уже находилась почти у самой двери. Одри обернулась, немного приспустив свои солнцезащитные очки, чтобы посмотреть мне глаза в глаза. — Джеймс. Мое имя прозвучало в ее устах так, словно оно было ядом, который она хотела выплюнуть. — Иди на хрен. Затем она захлопнула дверь. Я не виню ее, хотя я вынудил ее уйти, меня бесило, что она все же ушла. На себя я злился еще больше. Я оделся в спортивную одежду для занятий в спортзале, чтобы начать наказывать самого себя прямо с этого момента. Глава 2 Одри Я сидела в общей комнате «Новых Горизонтов», наблюдая за тем, как пылинки летают в лучах утреннего света, а Томми в это время пил апельсиновый сок и читал комиксы. Он был рад меня видеть, и теперь мы просто сидели вместе, уютно потерявшись в тишине: я — в своих мыслях, Томми — в своем комиксе. Джеймс разбил мне сердце. Я полностью отдала ему себя прошлой ночью. Впервые за всю свою жизнь меня ничего не сдерживало, я была с ним потому, что хотела его. И когда он взял меня, то каждая клеточка моего тела говорила мне, что я по-настоящему принадлежала ему, и это ощущалось правильным. Я была его эскортом. Нанятой им игрушкой. И все же что-то еще было между нами. Что-то настоящее, то, чего нельзя купить или разыграть. Я думала, что он чувствовал то же самое, что и я. Так. Чертовски. Глупо . Томми протянул руку и похлопал меня по плечу. — В чем дело? — спросил он. — Ни в чем, — солгала я. Он смотрел на меня секунду, а затем снова вернулся к своему комиксу, а я — к изучению движений пылинки. Я любила Томми, а он был единственным человеком, который любил меня, а теперь, в чем я была уверена на сто процентов, и единственным человеком в мире, которому я могла доверять. А сейчас я думала о том, что теперь даже не знаю, как смогу обеспечить ему безопасность. — Елена, прости, — сказала я, едва сдерживая слезы. Я расхаживала по своей квартире взад и вперед. — Я уже сказала тебе, что я не знаю, почему он сделал это. — Вероятно, у него были основания уволить тебя за два дня до свадьбы, — простонала она. Я отвела телефон в сторону от уха и поморщилась. Мне хотелось ей сказать: «Я затрахала его до смерти, а после этого он сказал мне, что я уволена». Потому что это было правдой . Я была для него только сопровождающей, и он не хотел меня трахать. Но потом все-таки сделал это. Затем уволил меня. В этом. Не было. Никакого. Смысла. — Уверена, что ты сможешь сохранить депозит, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал оптимистично. Джеймс внес ей предоплату за услугу в размере ста тысяч долларов наличными. — Это достойная оплата за одну неделю работы. — Я также была очень заинтересована и во второй половине суммы, — сказала она. — Может быть, ты смогла бы предложить ему другую девушку, — предложила я, чувствую, что в горле образуется большой комок. — Вероятно, кто-то будет ему больше по душе. — Я думала , что ты понравилась ему, — сказала она. — Я тоже так думала, — пробормотала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Я прикусила изнутри щеку, чтобы остановить их. Елена снова вздохнула. — Я ему сейчас позвоню. — Елена, еще одна вещь, — произнесла я. Мой желудок скрутился от нервов, потому что то, что я собиралась сказать Елене, должно было разозлить ее еще больше, чем прежде. — Что? — спросила она. — Я оставила у него всю одежду и драгоценности, — промямлила я, и мои слова так и слетали с губ друг за другом. — Мне пришлось быстро покинуть его, и я просто… оставила там все. Я ушла. Не забрав их. У Джеймса осталась куча вещей на тысячи долларов: одежда, обувь, сумки и ювелирные изделия. Многое было взято в аренду из компании, предоставляющей вещи класса люкс. Елена, вероятно, готова была убить меня. Я сделала глубокий вдох. — И я, вроде как, сказала ему, чтобы он шел на хрен. Поэтому он, может быть, будет немного разозлен. Молчание на другом конце линии было оглушительным. — Дри, — произнесла, наконец, Елена, и ее голос был слишком спокойным. — Что? — спросила я, готовясь к ее ответу. — Ты уволена. Я получила два выстрела в один день, и теперь я думала о том, что как же все, в конечном итоге, резко изменилось в один момент. Мне следовало быть умнее. В свои двадцать два года я уже должна была знать, что ничего в жизни не оборачивалось в мою пользу. Я свернулась клубком на кровати у себя дома, наблюдая за тем, как солнце всходит на небе. « Я ненавижу солнце», — подумала я. В данный момент я ненавидела солнце, небо, мой футон ( прим. Диван-кровать в японском стиле ) и Джеймса Престона, правда, перечисление вышеуказанного не обязательно должно следовать именно в таком порядке. Я понятия не имела, что мне теперь делать. Без работы, которую давала мне Елена, мне придется вернуться к поиску клиентов онлайн, или отправиться стоять на углу улицы, пытаясь привлечь к себе внимание Джонов, или устроиться официанткой. Наверное, придется совмещать все эти варианты вместе, так как денег, полученных от всего этого, мне не хватит, чтобы вовремя платить за Томми. Мне становилось дурно только от одной мысли об этом. Прежде чем он переехал в «Новые Горизонты», Томми жил с моей матерью. Это было ужасно. В лучшем случае моя мать была пьяной. В худшем — она была безответственным и корыстным человеком. Она трижды за последние пару лет чуть не спалила съемные квартиры, находясь в них с зажженной сигаретой в руке. Томми было небезопасно находиться рядом с ней. Она никогда не покупала ему еду, которую он любил, и никогда не отводила его в библиотеку. К тому же там постоянно находились какие-то мужчины, которых она вереницей тащила к себе. Я пробовала забрать его к себе, но не смогла одновременно присматривать за ним и работать. Он нуждался в ком-то, кто мог бы следить и заботиться о нем. Однажды он потерялся, в другой раз он чуть не сжег себя, пытаясь пожарить сыр. «Новые Горизонты» были для него самым правильным местом, это было самое комфортное пространство, в котором он когда-либо находился. Я должна была помогать ему, а теперь я не смогу этого сделать. Я позволила себе заплакать, горячие и непозволительные слезы так и лились из моих глаз, а потом так же быстро, как начали течь, так моментально и прекратились. « Победители никогда не сдаются, а лодыри никогда не побеждают», — сказала я сама себе, вытирая глаза. Я где-то вычитала эту цитату, и часто повторяла ее для себя, хотя мое определение слова «победа», наверное, существенно отличалось от большинства людей. Я заставила себя сесть. Никому бы не стало легче от того, что я сидела здесь и предавалась своим страданиям. Я сказала себе, что раз уж я давно нашла способ держать Томми в безопасности, то смогу выполнить это снова. Я смогу предпринять все необходимое, потому что я должна сделать это. Я встала и умылась. Мне пришла в голову мысль, что надо сходить в библиотеку, так как там имелись компьютеры и доступ в Интернет. Я смогла бы поискать работу онлайн. Интересно, а смогу ли я нагуглить слова «эскорт-услуги» или «танцовщица экзотических танцев» в публичной библиотеке? Но эта идея была все же лучше, чем оставаться и сидеть дома, плача в свою футболку и проклиная Джеймса Престона за то, что он уволил меня. Когда я одевалась, неожиданно зазвонил телефон. Это был номер Елены. Я сделала глубокий вдох перед тем, как я ответить на звонок, в душе готовясь к самому худшему. Может быть, Джеймс взял и выбросил всю мою одежду, а может, он сказал ей, что я украла ее, и что он собирается выдвинуть против меня обвинение. Какая-то часть меня вопила о том, что он не сделал бы этого. Но это была та самая часть, которая верила, что он заботился обо мне. Здравый смысл моей сучьей натуры прихлопнул во мне эту часть наивной дурочки, так что ей пришлось заткнуться. — Дри, — сказала она. — Да? — спросила я, заставляя себя не расплакаться снова. — Ты вернула мою благосклонность, юная леди. Я только что разговаривала по телефону с Джеймсом Престоном. Он говорит, что хочет тебя вернуть. К тому же четко дал понять, что он хочет только тебя. Он также щедро предложил утроить плату за твои труды. Кстати, половина этой суммы пойдет непосредственно тебе за выполнение его точных указаний. Я не могла дышать. Я стояла с трубкой телефона, прокручивая в голове множество разнообразных причин, почему он так решил. Я не была сильна в математике, но довольно легко посчитать, сколько я заработаю. Триста тысяч долларов. Ни хрена себе! — Похоже, у тебя есть девять жизней, Дри. Но из них осталось только семь. — Что? — пролепетала я, наконец, найдя достаточно воздуха в легких, чтобы начать говорить. — Он только это сказал, точно? — Только то, о чем я тебе рассказала. Ой, да. Есть еще одна вещь, — сказала Елена. Она ждала, чтобы нанести удар. — Он сказал, что на этот раз он хочет трахать тебя. Глава 3 Джеймс В тренажерном зале отеля «Stratum» я заставил себя бегать на дорожке. Затем я поднимал штангу. Делал приседания. Выпады. Подтягивания. Молодая привлекательная блондинка, которая расположилась рядышком, смотрела на меня, улыбаясь. Она стала следовать за мной со своей глупой дружелюбной улыбкой, приклеенной к ее лицу, с того момента, как я начал поднимать вес. В конце концов, я просто повернулся и свирепо посмотрел на нее. — Я не заинтересован,— сказал я прежде, чем у нее был шанс, хотя бы поздороваться со мной. Она просто подняла брови и, нахмурившись, отступила. Умная девочка. Зазвонил мой телефон, и на секунду мое сердце остановилось. Одри. Но, конечно, это точно была не она, потому что я выгнал ее так безжалостно. Она теперь никогда не наберет мой номер. Вместо нее звонила Елена. — Что? — огрызнулся я. — Мистер Престон,— сказала она извиняющимся тоном. — Я только что говорила по телефону с Дри. Мне так жаль. — И что она вам сказала? — спросил я. — Что вы уволили ее. Она не вдавалась в причины, поэтому я могу только предполагать, — сказала она. — Так как свадьба должна состояться в эти выходные, то позвольте мне урегулировать эту ситуацию. Давайте я пришлю вам другую девушку. А своей семье вы можете сказать, что с ней вы встречались на стороне, и что в последний момент решили привести ее в качестве своего гостя вместо Одри. — Елена,— сказал я, вытирая небрежно свое лицо полотенцем. — Это чертовски глупая идея. Я слышал, как она вздохнула. — Что вы хотите мне сказать? Мы придумаем что-нибудь другое. Я бы не хотела оставлять вас в таком положении. — Вы, наверное, имеете в виду, что вы не хотите потерять мои деньги, и не хотите, чтобы я плохо отзывался о вашем сервисе. — Безусловно, это так, — сказала она. — Но также я не хотела бы оставлять вас в затруднительном положении прямо перед такими большими событиями. Скажите, пожалуйста, что я могу сделать, чтобы все исправить. Я посмотрел на блондинку, которую я отпугнул, и которая сейчас с настороженностью разглядывала меня со своего места на беговой дорожке. Я подумал о своих прекрасных апартаментах наверху, таких идеальных и таких пустых. — Пожалуйста, передайте Одри, что я хочу, чтобы она вернулась. Я утрою гонорар за ее хлопоты. Но вы должны гарантировать мне, что половина из этих денег пойдет напрямую к ней, так как она единственная, кто зарабатывает их. — Конечно, мистер Престон,— сказала Елена, и я услышал в ее голосе едва скрытое ликование. Я наблюдал за тем, как блондинка ускорила бег, и как ее сиськи подпрыгивали вверх и вниз. Но в этот момент все мои мысли были об Одри. Как она выгибалась подо мной прошлой ночью, ее стонах. Как она спала в моих объятиях. — И, Елена, пожалуйста, скажите ей, что на этот раз я хотел бы насладиться полным спектром ее услуг. Сразу после того, как принял душ, я сказал Каю, чтобы он отвез меня к Одри. Я боялся, что если ей дать время на размышление, то она может куда-нибудь убежать и спрятаться. Находясь в машине, я снова позвонил Елене. — Пожалуйста, мне нужен ее адрес, — сказал я. — Мистер Престон, я обычно не… — Я сейчас нахожусь в ее районе. Дайте мне его, — рявкнул я. Я назвал адрес Каю, и он повернул машину дальше по улице, въезжая в уныло выглядящий район. Яппи явно пока не добрались до этой части города. Дома, сплошняком примыкающие друг к другу, представляли собой триплексы ( прим. Здание, состоящее из трех частей, у каждой из которых свой владелец ), находящиеся в различной стадии просадки фундамента. Дом Одри был выкрашен в ярко-бирюзовый цвет, на котором краска отслаивалась большими ошметками. Я поднялся по ступенькам и позвонил Одри по домофону. — Что, — сказала она резко. — Это я, Джеймс. Я приехал, чтобы забрать тебя. В ответ была мертвая тишина, и на мгновение я затаил дыхание. Я не мог предположить, что она собиралась дальше делать. Я снова нажал на кнопку домофона. — Одри. — Что, — повторила она свой ответ. — Впусти меня. — Да, сэр, — сказала она, и дверь открылась. Я поднялся по ветхой, изношенной лестнице к ее квартире, расположенной на втором этаже. В здании пахло грязью, странными специями и домашними котами. Я постучал, и она открыла дверь с застывшим на своем лице выражением безучастности. — Я просто могла приехать к тебе, ты же знаешь, — сказала она, отступив в сторону, чтобы я мог войти. — Тебе не стоит видеть, как я живу, это совсем не похоже на твой пентхаус в «Stratum». Я прошел мимо нее в квартиру, которая выглядела опрятной и чистой, но в остальном — находилась в очень печальном состоянии. Продавленный в некоторых местах паркет был истончен. Квартира представляла собой студию, так что кухня находилась на территории основной жилой площади. Духовка же выглядела так, словно была сделана для куклы. Жалкий фиолетовый футон стоял посреди комнаты. Другими вещами в комнате были: коробкообразный телевизор и низкорослое растение, похожее на паука, или что-то типа этого. — Я думал, что ты зарабатываешь у Елены приличные деньги, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Да, зарабатываю, — сказала она. — Но у меня есть кое-кто, о ком я должна заботиться. — Твой брат. Она кивнула, но ее лицо при этом осталось бесстрастным. Я был уверен, что ее брат был единственной причиной, почему она согласилась вернуться ко мне. Я стоял, сжимая и разжимая кулаки. Одри ничего не говорила. Ее лицо было опухшим и покрасневшим, как будто она долго плакала. — Готова пойти? — спросил я. — Конечно, — сказала она слишком формально. Я не знал, как мне прямо сейчас нужно вести себя с ней, или что ей говорить. Я просто хотел вернуть ее. Смесь мрачных эмоций царила у меня в душе из-за того, что я испытывал крайнюю необходимость по отношению к Одри — все то, что я пытался отодвинуть на задворки своего сознания, где я мог бы это игнорировать, когда мне будет это угодно. — Одри…. Я схватил ее за руку и притянул к себе, но почувствовал, что она словно одеревенела в моих объятиях. Я сразу же отпустил ее. Мне было невыносимо видеть ее такой безразличной и вялой по отношению ко мне. Я вспомнил ее лицо прошлой ночью, как она улыбалась мне в один прекрасный момент, когда я был на ней. И я уже тогда догадывался о том, о чем я получил представление прямо сейчас. Но я не позволю себе думать об этом. Вместо этого я повел свою чрезвычайно уравновешенную пленницу к двери и начал обдумывать свой следующий шаг. Глава 4 Одри Теперь Джеймс видел и мою квартиру – ночлежку. Он и так уже знал о моем брате. Он был внутри меня во всех местах, и даже имел представление о том, какая я на вкус. Он знал, кем я была, когда пришла…. Как я вела себя, выкрикивая его имя. В настоящее время он знал обо всех нелицеприятных частях моей жизни, которую теперь мог читать, как открытую книгу. Я не хотела оказаться в таком положении. Направляясь к машине, я обратила внимание на то, что Кай старательно избегал встречаться со мной глазами. Я знала, что мое лицо было опухшим, и понимала, что Джеймс догадывается о причинах того, почему я так выгляжу. Я ненавидела его. Но я нуждалась в нем. Я напомнила себе, что это не ему , а мне нужны деньги, потому что я должна содержать Томми. Если мне удастся завершить это задание, то в этом случае я смогу заработать достаточно денег для того, чтобы оплатить содержание Томми на длительное время. При таком раскладе у меня появится, наконец-то, возможность заработать деньги в необходимом количестве, чтобы впервые в жизни опередить затраты. Может быть, я даже смогла бы перестать заниматься проституцией. Вернуться в школу. Устроиться на дневную работу. Возможно, эта мечта сбудется. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы мне вдруг удалось вытянуть счастливый лотерейный билет. Но чтобы достичь этого, я снова должна быть с Джеймсом, а все, чего я хотела сделать в данный момент, так это сбежать от него. Я вздохнула, смирившись со своей участью, и скользнула на заднее сиденье машины. Джеймс закрыл за нами дверь и стал смотреть в окно. Он не делал неловких попыток смутить меня, пытаясь еще раз после нашего неловкого объятия наверху прикоснуться ко мне. Но меня тревожил еще один момент. Джеймс сказал Елене, что, на сей раз, он хочет секса со мной. Раз он платит, то я дам ему то, что он желает. Даже если бы я и хотела сбежать, то должна была заставить себя остаться, потому что не могла позволить себе такой роскоши. Я должна была пройти через оставшиеся предсвадебные мероприятия и через саму свадьбу, а потом провести следующую неделю на пляже рядом с его семьей. Я должна была притворяться обожающей его подругой, мне следовало лезть из кожи вон для него, приходить, как только он бы позвал, и сосать его член так сильно, чтобы он получил улетный оргазм. Если это, конечно, то, чего он хотел. Мы проехали через мост и возвратились в город. Утренний час-пик только набирал обороты. Глядя на здания в Финансовом районе, я почему-то вспомнила о том, как Джеймс обнимал меня прошлой ночью, и то, как он смотрел на меня. Мне казалось, что я видела в его глазах отражение того, что чувствовала сама. Мое сердце защемило от боли. Все было ложью, и никто не был в этом виноват кроме меня самой. Я лгала самой себе, а теперь уже не могла делать вид, что между нами было что-то серьезное. « Не думай об этом », — предупредила я саму себя. Если я когда-нибудь и чувствовала себя как шлюха, то сейчас я ощущала себя ей в полной мере. Всю оставшуюся дорогу до «Stratum» Джеймс игнорировал меня. Он также не обращал на меня никакого внимания, ни тогда, когда мы были в вестибюле, ни в лифте, яростно отправляя в это время кому-то текстовые сообщения со своего телефона. Но для меня это было не так уж и плохо. Я покинула его апартаменты некоторое время назад, но, кажется, что-то изменилось с того момента, как я ушла. Теперь они показались мне более холодными и менее привлекательными, в точности, как Джеймс. — Где будет проходить ужин сегодня вечером? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально. — На самом деле сегодня днем будет фотосессия, которая последует за предобеденным часом, — сказал он. — Иви как-то удалось уломать « New England Brides Magazine », чтобы они осветили свадьбу в ближайшем номере. Они хотят заранее получить фотографии семьи и свадебной вечеринки, чтобы успеть опубликовать. Затем мы собираемся выпить в каком-нибудь заведении, расположенном в Кожевенном районе. Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, естественно, — сказал он. — Конечно, — ответила я. Я собиралась выполнить любую его просьбу, чего бы он ни попросил. Я находилась здесь именно для того, чтобы хорошо выполнить свою работу. Он отложил свой телефон в сторону и посмотрел на меня. — Ты, кажется, ведешь себя слишком … любезно, — сказал он. Что-то такое, неявно выраженное, было в его голосе, что задело меня. Я пожала плечами. — Я здесь для того, чтобы делать все, что ты захочешь, Джеймс. Я твоя на ближайшие девять ночей. — Это все что у меня осталось? — Если я правильно посчитала, то — да, — произнесла я. Он медленно подошел ко мне, и я только сейчас заметила, что он был одет в джинсы и футболку, а не в привычный для себя костюм, и что он был небритым. В таком образе Джеймс выглядел немного грубовато. Прошло лишь несколько часов с того момента, как он сжимал меня в своих объятиях, как его кожа прижималась к моей коже. Тепло зародилось в моем животе, когда он приблизился ко мне, но одновременно ледяной страх сковал мое сердце. Я не хотела желать его. Я не собиралась глазеть на его большие накаченные руки и сексуальную небритость. Он близко подошел ко мне, а затем остановился. Я замерла в страхе, опасаясь того, что он может прикоснуться ко мне, и, беспокоясь о том, что же мне еще предстоит пережить, если учесть тот факт, что я, просто находясь рядом с ним таким, не могла справиться со своими гормонами. — У нас есть целый день до съемок. Мне нужно сделать несколько звонков, но потом я свободен,— сказал он. — Чем бы ты хотела заняться? Я посмотрела на него и поежилась. Неужели только пару дней назад мы ходили на игру «Рэд Сокс», смеялись и пили пиво? Неужели только прошлой ночью мы занимались с ним любовью, и его руки трепетно опускались вниз по моему телу? Отношения между нами так быстро изменились, что я получила от этого эмоциональную травму. — Все, что ты пожелаешь, Джеймс,— проговорила я, надеясь, что мой голос звучал покорно. — Тогда мы встречаемся с тобой в моей спальне через пятнадцать минут, — сказал он. На его лице не было никаких эмоций, а голос был бесстрастным. С одной стороны, я хотела с воплем убежать из его квартиры, с другой стороны, мне абсолютно не хотелось этого делать. — Конечно, — произнесла я, подавляя свои эмоции. Я не хотела этого, но я должна была сделать это. Став взрослой, я стала осознавать разницу, и понимать суть вещей. Вот, почему, будучи уже взрослой, мне было так тяжело пресмыкаться. Покинув его, я направилась переодеваться в свою комнату. Я выбрала дорогущее белье, которое Елена упаковала для меня, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Если он хотел шлюху, то он ее получит. Трюк, которому Дженни научила меня, состоял в том, что я должна думать, будто все, что происходит со мной, на самом деле, случается не со мной, а просто показывается в кинофильме. «Если будет плохо, — сказала она, — притворись, что ты просто смотришь фильм, и что, на самом деле, это происходит с кем-то другим, а не с тобой. Отстранись от этого. Если фильм принимает совсем дурной оборот, и становится по-настоящему страшно, просто закрой глаза. Затем постарайся представить себе это, таким образом, будто этого никогда и не происходило». Я стала представлять себе, что прямо сейчас смотрю фильм про себя. Мне отчаянно было необходимо почувствовать эффект отстраненности любым способом. Я надела черные кружевные стринги, подвязки, черные чулки, и очень сексуальный бюстгальтер. Наряд был чрезмерен для Эскорта. Я отбросила волосы назад, чтобы они свободными волнами спадали с плеч, выбрала черные туфли на тонкой шпильке, а затем прыснула в рот освежителем дыхания, наверное, около тысячи раз. Мое сердце бешено билось в груди, но я пыталась игнорировать этот факт, стараясь удержать свое тело под контролем. Я даже попробовала дыхательные упражнения из йоги, делая вдох через одну ноздрю и выдох через другую. От этого я даже закашлялась. Наконец, я успокоилась. Джеймс был ни первым моим Джоном, ни моим первым разочарованием. Я, громко стуча каблуками, направилась по коридору в его спальню. « Это та часть фильма, где героиня показывает герою, из чего она сделана» , — подумала я. Но такое могло быть только в обычном кино, в порнофильме же героиня собиралась в воскресенье трахаться шестью разными способами. Я ненавидела себя за то, что уже стала немного влажной только от одной мысли об этом. Джеймс ждал меня в своей комнате, сидя на кровати и все еще что-то набирая в своем телефоне. Он даже не посмотрел в мою сторону, когда я прошла мимо него к другой стороне кровати и встала, пытаясь изобразить уверенность и равнодушие на своем лице. Наконец, он поднял глаза, и на мгновенье мне показалось, что на его лице промелькнуло удивление, но это выражение тут же исчезло с его лица. — Не двигайся, — скомандовал он. — Я просто хочу посмотреть на тебя. Все было не так уж плохо, мне было двадцать два, и я была обладательницей горячего привлекательного тела, так что я не стеснялась того, что все это происходит при ярком дневном свете. Я сделала глубокий вдох, как только Джеймс подошел ко мне. Его глаза с жадностью изучали мое тело. Сейчас я чувствовала себя такой беззащитной, и я остро почувствовала разницу между тем, что происходило сейчас и тем, что было вчера. — Ну, ты выглядишь ужасно мило для того, что я запланировал, — сказал он мрачно. — Смогу ли я выполнить это? — спросила я, решив сыграть в его игру. — Ах, да. Ты сделаешь все прекрасно. Он вернулся и сел на кровать. Откинувшись на спинку кровати, Джеймс положил руки за голову, просто расслабился и наслаждался видом, пока я стояла на его обозрении. Я могла видеть его дурацкие рельефные руки. Я ненавидела себя за это, но то, как он осматривал меня в сочетании с этими его идиотскими накаченными бицепсами, делало меня чуть более влажной. Я не догадывалась о том, что он запланировал. Мое сердце скакало галопом. — Пожалуйста, — сказал он. — Сядь! Он похлопал по постели рядом с собой, и я попыталась соблазнительно сесть. К сожалению, стринги доставляли мне неприятные ощущения, так как врезались между моими ягодицами. При этом мое лицо ничего не выражало. — Можешь мне это передать? — спросил Джеймс. — Что? Я оглянулась в поисках тюбика смазки, кнута или наручников. — Пульт, — сказал он, как само собой разумеющееся. Я протянула его ему, предположив, что мы собираемся посмотреть какую-нибудь порнушку. Джеймс выбрал канал спортивных новостей Новой Англии и довольный собой вздохнул. — Они в пути. Тампа Бэй. Игра начнется через полчаса, — сказал Джеймс. — Да? — спросила я, сильно смутившись. Он повернулся ко мне с самодовольной улыбкой на лице. — Я сказал, что игра «Рэд Сокс» начнется через полчаса. — Ты хочешь посмотреть игру? — удивилась я. — А ты нет? — спросил он невинно. « Ладно », — подумала я про себя, — « в эту игру могут играть двое». — Охренительно, как хочу, — сказала я, поворачивая голову обратно к телевизору. Я решила игнорировать и его, и свои врезавшиеся в задницу трусы. Глава 5 Джеймс «Рэд Сокс» на этот раз играли довольно слабо, но мне было все равно. Главное, что Одри вернулась, и была сейчас рядом со мной, одетая в какое-то очень горячее черное белье. Но я не собирался обращать на это никакого внимания. Пока нет. До фотосессии у нас оставалось несколько часов, которые я должен был провести только с ней. У меня плохо получалось просить прощения, так как я этого, честно говоря, просто не умел. Но я хотел совершить этот подвиг для нее, поэтому я сделал это единственным известным мне способом, собираясь дать то, что ей нравилось больше всего: бейсбол и еду. — Хочешь перекусить? — спросил я. Она посмотрела на меня с подозрением. По выражению ее лица, можно было предположить, что она подумала, будто я имел в виду свой член. — А что в меню? Я взял планшет и отыскал меню из ресторана моего отеля. — Гамбургеры, салат "Цезарь", рубленный стейк… — Я буду гамбургер,— сказала она и пожала плечами, стараясь казаться непринужденной. — И салат «Цезарь». И пиво. Она быстро посмотрела на меня. — Если ты тоже будешь. Я взял свой сотовый телефон и заказал два гамбургера, два салата " Цезарь» и дополнительно кольца лука. — Они хороши, — произнес я одними губам для Одри, пока параллельно делал заказ по телефону. — Как насчет пива? — У меня есть немного на кухне. Она встала с кровати и в своем наряде пошла на кухню. Я увидел ее превосходную задницу — такую круглую и подтянутую, подчеркиваемую стрингами. Она медленно прошествовала до двери, убедившись, что я получил превосходный, длительный обзор. Твою мать . Мой член моментально стал твердым. Одну минуту спустя она вернулась, неся две бутылки «IPA» ( прим Ииндийский светлый эль ). Одри аккуратно поставила одну из них на ночной столик, при этом наклонившись низко таким образом, что ее груди оказались практически у моего лица. Она посмотрела на меня и увидела заметную выпуклость в моих штанах. Затем она выпрямилась и улыбнулась, как будто выиграла приз, потом с важным видом прошествовала на свою сторону кровати, еще раз продемонстрировав мне свою попку, села и поднесла пиво к губам, игнорируя меня до того момента, пока моя эрекция окончательно не сдалась и, наконец, стала увядшей, удрученной и одинокой. Раздался звонок в дверь, и Одри взглянула на свою одежду. — Я думаю, что лучше пойти тебе, — сказала она, и посмотрела на мои штаны. — Ты в порядке? Ты сможешь сделать это? — Со мной все нормально, — сказал я, ухмыляясь. — Я только что видел твою попку в стрингах. Я умру счастливым человеком. Мы, наконец, приступили к еде, разместившись на моей кровати. Я встал и бросил Одри одну из своих старых футболок с эмблемой Уортона. — Это еще зачем?— спросила она. — Тебе должно быть комфортно, пока ты будешь кушать, хотя мне бы не хотелось портить такой вид. Она на секунду зашла в ванную комнату, и вышла из нее, уже одетая в футболку. И вид ее в моей футболке снова расшевелил мой член. Я знал, что находится у нее под одеждой, и я хотел этого. Скверно. Она прошлепала босиком на кухню и вернулась еще с двумя бутылками пива. На мгновенье мне почудилось, что все выглядело так, словно ничего не произошло между нами этим утром, что я никогда не увольнял ее, и она никогда не покидала меня. Мы ели в молчании, наблюдая за игрой по телевизору, обмениваясь кольцами лука. Когда мы закончили, я собрал посуду. Одри внимательно посмотрела на меня. Напускная храбрость исчезла с ее лица, так же как и белье c ее тела. — Спасибо, — сказала она. И то, как Одри произнесла это слово, означало благодарность не только за уборку посуды. — Должен тебе кое-что сказать. Ты — очень храбрая, раз вернулась сюда. Я пошел на кухню и положил в раковину грязную посуду. Она была смелой девушкой, а я был трусом. Когда вчера в ресторане она положила руку мне на бедро, я просто сошел с ума. Я потерял контроль. Ее прикосновение опалило меня, и я, не задумываясь, позволил своим инстинктам взять над собой вверх. Мои инстинкты требовали овладеть ей сильно и жестко. Но это было не все, что требовали мои инстинкты. И это было большой проблемой. Я вернулся в спальню и сел на кровать рядом с ней, но разместившись теперь поближе. Я слегка погладил ее по руке и почувствовал, как она напряглась, как будто готовилась к чему-то плохому. Я не мог винить ее за это, только не после того, как предал ее сегодня утром. — Ты помнишь все, что мы делали прошлой ночью? — спросил я, в то время как мои пальцы скользили по ее руке. Она прикусила губу и посмотрела на меня. Я видел на ее лице уязвимость и следы от пролитых слез, которые превратились в отеки вокруг ее глаз. — Я надеюсь, что когда-нибудь смогу забыть ее, — сказала она. Я продолжил гладить ее руку. — У меня есть… проблемы, Одри. Я, вроде, говорил тебе об этом. Мне трудно сходиться с людьми. Она смотрела мне в лицо. — Прошлая ночь была довольна насыщенной, — сказал я. — Когда я проснулся утром, то не знал, как мне справиться с этим. Я был смущен и чувствовал… Я замолчал, изо всех сил пытаясь сформулировать свои мысли. — Чувствовал что? — Просто чувствовал . Я смотрел на то, как мой палец движется вверх и вниз по ее руке. Я даже боялся взглянуть на ее лицо. — Я почувствовал себя неловко. Вот, почему я уволил тебя. — Тогда зачем нанял снова? Да еще сказал Елене, что хочешь секса, собственно говоря, из-за которого и возникла проблема? Одна из черт характера Одри, которая мне нравилась в ней, это ее прямота. Но, с другой стороны, это могло быть и проблемой, особенно тогда, когда ты пытаешься скрыть правду от самого себя. Я вздохнул и лег на спину. — Если ты не хочешь, мы не будем заниматься сексом, Одри. — Я этого не говорила. Ее голос звучал с оборонительной интонацией, но в нем чувствовалась еще и боль. — Я снова нанял тебя, потому что ты — замечательная девушка, и мы заключили с тобой сделку. Я сказал Елене, что хочу теперь включить секс в наш договор, потому что я наслаждался тобой прошлой ночью. Если ты вернулась, то я хотел бы, чтобы это перестало быть секретом. В части нашего соглашения, — сказал я и на мгновение замер, а потом продолжил.— Относительно запрашиваемых и оказанных услуг. Произнесенные слова вызывали у меня не очень-то приятные ощущения, но, в любом случае, я заставил бы себя сказать это. Забегая вперед, секс должен был стать частью нашего контракта. Вчера вечером это произошло, и это было опасно для нас обоих. Я входил в нее столько раз, что едва был в состоянии реально оценивать ситуацию, а глубина моих оргазмов потрясла меня самого. Я знал, что Одри получала один оргазм за другим, потому что я чувствовал, как ее тело сжималось вокруг моего члена. Я также слышал, как она выкрикивала мое имя. — Мне даже лучше, если секс будет включен в договор. Я люблю прозрачность и порядок в делах, потому что с этим становится проще иметь дело, — сказала она. — Это именно то, что я и хотел донести, — сказал я, успокоенный тем, что мы, похоже, одинаково понимаем друг друга. — Итак,… все ли будет в порядке? Ты вернулась, и у нас с тобой ранее уже были достигнуты определенные договоренности. Только теперь и секс является частью этой сделки. — Меня это устраивает,— по-деловому ответила Одри. Я улыбнулся ей. — Давай просто наслаждаться друг другом. У нас есть еще целая неделя. — Договорились, — сказала Одри, и в ее голосе послышались нотки облегчения. Она откинулась на подушку и вернулась к просмотру игры. Я лежал рядом с ней, поглаживая ее руку. Даже без макияжа и в моей футболке она была такой красивой. Особенно без макияжа и в моей старой футболке. Через какое-то время она повернулась ко мне, и ее пальцы пробежались вдоль линии моего лица. Я наклонился и поцеловал ее, а затем, попробовав на вкус ее сладкий рот, обрушился на ее губы, сминая их своими. Я собирался овладеть ею. Во мне проснулось такое большое и ненасытное желание. После вчерашней ночи обратного хода быть не могло. Но в этот раз я смог расслабиться. Так было безопаснее — сейчас она была полностью в моей власти. У нас было соглашение с пунктами, взаимовыгодными для обеих сторон. Я проник своей рукой под футболку на ее теле и погладил ее плоский живот, а потом моя рука двинулась к ее сочной груди. Она села на кровати и сняла с себя одежду, и я прикоснулся к ее горячей коже, играя с сосками, поочередно втягивая их в рот и дуя на них. Она выгнулась назад, ее соски отвердели от моих прикосновений. Затем я опустил руку вниз и стал кружить своими пальцами по ее клитору, сжимая и перекатывая его между пальцами, пока она стонала, становясь мокрой и скользкой. К этому времени мой член стал огромным и очень твердым. Я уже был готов взорваться. Она повернулась и посмотрела на меня, и на мгновенье в ее глазах мелькнула грусть. Я собирался трахнуть ее, чтобы выбить эту печаль, заставить ее забыть про нее, в особенности, если я был ее причиной. Она потянула мои штаны вниз, а я избавился от своей футболки. Затем я раздвинул ее ноги и расположил член напротив ее входа. Я медленно и лениво гладил им по ее складочкам, чтобы смазать себя. Она схватила его и потерла им об себя, делая мой твердый член скользким. — Скажи мне, что ты хочешь меня, — прохрипел я. — Я хочу тебя. Я, блин, так хочу тебя, Джеймс, — сказала она. Больше я ждать не мог, поэтому вошел в нее быстро без предварительных игр. Она была более чем готова для меня, такая скользкая от выступившей влаги. Я вошел в нее до упора, до самых яиц, и мы оба застонали, как только ее тело открылось, чтобы вместить меня полностью. Она была создана для меня. — Твою мать, ох, твою мать. Одри, так хорошо. Я вбивался в нее долгими и жесткими толчками. Как же хорошо. Она впилась ногтями в мою задницу, толкая меня этим еще дальше. Я почувствовал, как она начала сжиматься, пытаясь выжать из меня все до последней капли. Меня сводило с ума то, что я находился внутри нее снова. Это ощущалось так, словно ее сладкое, тугое тело было создано специально для меня. Я хотел трахать и обладать ей. — Скажи мне, что ты хочешь меня. И только меня, — произнес я, находясь в этот момент явно не в своем уме. Я понял, что она близко, чтобы кончить. Ее мышцы сжались вокруг меня, и она задрожала. — Я хочу только тебя. Я, вообще, хочу только тебя. Она произнесла эти слова так, что я ей поверил. Меня залихорадило, и я стал вбиваться в нее еще более безжалостно, подводя нас обоих к краю. — Джеймс,— воскликнула она. — Джеймс — Мое имя, сорвавшееся с ее губ, было именно тем, что мне было необходимо услышать. Я почувствовал, что полностью теряю контроль над собой. Я жестко вошел в нее, мои бедра все еще толкались в нее, когда она вскрикнула и задрожала подо мной. Я вдалбливался в нее снова и снова, пока мой оргазм не настиг меня, и я не излился в нее полностью. Она вернулась Она вернулась потому, что я платил ей. Но все-таки она вернулась. Я прижал ее к себе, заставляя себя перестать думать, и не желая выпускать ее из своих объятий. Глава 6 Одри Всю оставшуюся часть дня мы провели вместе с ним в постели. «Рэд Сокс», несмотря на слабую игру, все-таки сумели выиграть матч. Теперь я знала, в каких я отношениях с Джеймсом, хотя и чувствовала себя так, словно этим утром мое сердце разбилось из-за него, но его неуклюжие объяснения о своих чувствах, позволили собрать его по кусочкам в единое целое, а затем, и растопить лед. Он был Джоном, но он был лучшим из всех Джонов. Он овладевал мной так, словно до него я никогда в жизни не трахалась. К тому же я собиралась заработать достаточно денег, чтобы обеспечить безопасность Томми в «Новых Горизонтах» на ближайшее будущее, и кое-что еще бы и осталось. У меня оставалось еще девять дней, которые я должна провести с Джеймсом, девять дней роскоши и удовольствия. В теории я должна была бездельничать и расслабляться, подсчитывая свои денежки и оргазмы. На практике же я чувствовала, как мое сердце снова разрывалось на части. И на этот раз, все деньги Джеймса и все его сексуальное умение не смогли бы собрать их вместе. Пока я одевалась для вечера, а Джеймс принимал душ, ко мне неожиданно пришло осознание, что я влюбилась в него. И это понимание привело меня в состояние оцепенения, что прямо затошнило от ужаса. Он должен был быть для меня только работой, которая продлится еще одну неделю, а я, как дура, влюбилась в него. Я взглянула на себя в зеркало и рассмеялась. « Я точно знаю, как сделать мудрый и правильный выбор », — подумала я с сарказмом. Этого стоило ожидать. Этого никогда не должно было случиться, но я все-таки умудрилась влюбиться. Но это так характерно для Одри Рейнольдс. Но не только это. У меня, наконец-то, появятся деньги, чтобы решить проблемы и получить все те вещи, о которых мечтала, но я теперь даже не смогу насладиться этим в полной мере. Потому что я влюбилась в Джеймса Престона, а он расстанется со мной на следующей неделе, и моя жизнь будет разрушена навсегда. « Поздравляю, Одри ». Мой телефон запищал, и я встала, чтобы посмотреть, кто мне написал. Это было сообщение от моей матери. Дерьмо. Хуже некуда, если моя мать начинала меня искать, то она либо хотела от меня денег, либо попала в беду. Но я хотела убедиться, что ничего не случилось плохого с Томми, поэтому и перезвонила ей. — Одри, — ответила она сразу. — Все в порядке? — спросила я, не потрудившись даже поздороваться с ней. — Нет, не все в порядке, — Я чуть раньше попала в ДТП ( прим. Дорожно-транспортное происшествие ) и разбила «Сентру» ( прим. Модель автомобильной марки «Nissan» ). — Со всеми все в порядке? — спросила я, подразумевая: « была ли ты пьяна и не убила ли ты кого-нибудь ». — Со мной все в порядке, — сказала она. — Я просто выехала на обочину и врезалась в строительные материалы, которые тупые рабочие оставили там. Можешь себе это представить? Они просто оставили трубы из бетона и отбойные молотки и другое свое дерьмо на обочине. Это по их вине разбилась моя машина! — Ну, они же лежали в стороне от дороги, мам. Не на дороге же. Я вздохнула. У моей матери всегда были проблемы, в которых был виноват кто-то другой, но только не она сама. Я не думаю, что когда-нибудь услышу, как она признает свою ответственность за то, что не так пошло в ее жизни. — А где же машина? — спросила я. — Я оставила ее там. — Где ты? — В баре, — сказала она. Ну, конечно, она была в баре. Я знала свою мать. Она сейчас выпьет несколько коктейлей, а потом скажет копам, что была в баре и выпила после того, как разбила машину. Они никогда не смогут доказать, что она выпила прежде, чем сесть за руль, хотя будут подозревать, что это было именно так. Копы хорошо знали мою мать, и моя мать хорошо знала копов. — Ты позвонила кому-нибудь? — спросила я. — Нет. Какая глупость, — сказала она. Это было равносильно тому, что она призналась, что села за руль пьяной. — Так что я побуду здесь в течение часа, пропущу пару стаканчиков, а потом позвоню копам. — Они могут найти тебя раньше, мам. — Неважно, — сказала она приглушенно, и я услышала в трубку, что она закуривает сигарету. — Эй, я разговаривала со служащей в центре, где живет Томми. Она сказала, что ты оплатила его пребывание вперед до конца августа. У тебя, видимо, дела идут хорошо, да? — Это был одноразовый платеж. Денег больше нет, — сказал я, ощетинившись. Мне было противно, что моя мать была довольна тем, что я зарабатывала деньги в качестве проститутки. Я почувствовала себя еще более мерзко от ее тона, понимая, что в ближайшее время она начнет требовать у меня деньги. — Мам, я должна бежать. Береги себя. — Наслаждайся, — сказала она, и от ее слов у меня мурашки побежали по коже. Джеймс вышел из душа в обернутом вокруг талии полотенце. — Кто это был? — Никто, — сказала я. Как бы я хотела, чтобы это было именно так. Сегодня Джеймс надел еще один поражающий воображение костюм, на этот раз, с галстуком лавандового цвета. — Что мне надеть? — спросила я, проходя мимо вешалок с дизайнерской одеждой в гардеробной комнате. Я не привыкла к такому выбору вариантов. — То платье, в котором ты была прошлым вечером. Оно меня полностью устраивает, — произнес он с ухмылкой. — Я почти уверена, что оно грязное, — сказала я, улыбнувшись ему. — Плюс, мне не хотелось бы надевать что-то, что может повлечь за собой игры под столом. Я не думаю, что твоя мать бы одобрила это. Я достала серое, облегающее фигуру платье, сшитое в консервативном стиле, и показала его ему. — Как насчет него? — Прекрасно, — сказал он. — Полагаю, что оно должно подойти. Неважно, что ты наденешь. Я знаю, как ты выглядишь под одеждой, и мне это очень нравится. Бросив платье на кровать, я подошла к нему и поцеловала в губы. Он обнял и жестко поцеловал меня в ответ, и это было не единственное, что было у него жестким. Я провела по нему руками, смакуя свои ощущения от касания его огромной рельефной груди, но затем заставила себя сделать шаг назад. — Слишком поздно, нам сейчас не хватит времени, — сказала я невинно. — У тебя съемки для « New England Brides Magazine». Он прерывисто вздохнул. — Эта гребанная свадьба. Я начала натягивать на себя серое платье. — Я не знаю. Лично я — наслаждаюсь всем этим в настоящее время, — сказала я, говоря это на полном серьезе. Он подошел и помог застегнуть молнию на моей спине. — Я тоже. И это последнее, что я ожидал. Он нежно провел рукой вниз по моей спине, посылая дрожь по всему моему телу. Его телефон завибрировал, он взял его и стал пристально что-то читать на экране. — Я должен разобраться с этим. Извини, — сказал он, и начал что-то быстро набирать на телефоне. — Нам уже надо выходить. Я остановила свой выбор на босоножках цвета «металлик», нанесла помаду, и надела на руку кучу браслетов. Затем я взяла его под руку, ведя его сначала к лифту, а потом и к машине, пока он возился со своим телефоном, решая какие-то свои дела. На улице было замечательно. Кай поджидал нас с приветливой улыбкой. Джеймс держал меня за руку, пока ругался с кем-то по телефону. Все это казалось таким нормальным, таким естественным. На одно мгновение я даже представила, что это моя настоящая жизнь, и я — его настоящая подруга. Это было превосходно. Это было прекрасно до умопомрачения. Пока мы ехали до музея Изабеллы Стюарт Гарднер ( прим. Частная художественная галерея, расположенная в стилизованном под венецианское палаццо здании в Бостоне ), где должна была состояться фотосессия, Джеймс постоянно висел на телефоне. Я решила проверить свой телефон, так как переживала, что мать могла оказаться в тюрьме. К своему удивлению, я обнаружила три пропущенных голосовых сообщения. Первое было от матери: — Одри, они отбуксировали мою машину, и я не могу позволить себе забрать ее. Позвони мне. Пожалуйста . Второе сообщение было от Елены: — Дри, позвони мне, как только получишь это сообщение. На сотовый. Я взглянула на Джеймса, он был настолько поглощен своим разговором, что не обращал ни на что внимание. Судорожно выдохнув, я набрала номер Елены. — Дри, — ответила она почти сразу, как только я набрала ее номер. — Привет, Елена, - сказала я нервно. Она редко, да почти никогда, не звонила нам, пока мы были на работе. — Что случилось? — Твоя мать , вот, что случилось, - сказала она. — Она заявилась в офис после обеда, и сказала, что ты недавно заработала большие деньги, и что они ей нужны. Вся кровь отхлынула от моего лица. — Елена, прости меня, — сказал я. — От этого не легче. Я сказал ей, что ей не рады в нашем офисе. От нее пахло, Дри. Она средь бела дня была пьяной в стельку, и была очень воинственно настроенной. Я сказала ей, что ты получаешь свою регулярную зарплату, и что больше я ни о чем не знаю. Затем я попросила ее удалиться. — Что произошло потом? — спросила я. — Она пошла в ванную комнату и украла кучу одноразовых мини-мыл для рук, — сказала Елена, вздыхая. — Потом она ушла. Но у меня нехорошее предчувствие, что она вернется завтра. Дри. Мне не нужны такие драмы, и, тем более, чтобы их связывали с моим бизнесом. Я руковожу компанией класса « люкс ». И я не могу позволить твоей пьяной матери — побирушке приходить и орать на меня в присутствии клиентов. — Я знаю, — сказал я. Я чувствовала, что моя коже становится малиново-красного цвета. Моя мать все только портит с тех пор, когда я была еще ребенком. Мне было так стыдно за нее. В течение многих лет я испытывала дискомфорт, что мне приходится ее стесняться. Я всегда чувствовала себя так, будто я должна была больше тратить своего времени на то, чтобы попытаться помочь ей для того, чтобы не испытывать из-за нее стыд. Но теперь я взрослая женщина, и я заботилась сама о себе уже долгое время, а также о Томми, потому что она этого не могла делать, да и не хотела. Я видела, как она разрушала все, к чему прикасалась, пытаясь использовать каждого, с кем только контактировала, ради своей выгоды. И теперь она угрожала моему источнику существования, средствам, которые обеспечивали безопасность и здоровье ее сыну. Я даже не думала, что можно чувствовать себя еще хуже от того, что сейчас сгорала от стыда из-за нее. Она заслуживала того, что я стыдилась ее. — Я поговорю с ней, — сказала я. — Она не вернется. — Мне нужно, чтобы ты решила эту проблему и позаботилась о наших самых престижных клиентах. Не позволяй своим личным проблемам стоять на твоем пути, Дри. — Не буду, — пробормотала я. — Обещаю. Я нервно нажала кнопку отбоя и решила проверить третье голосовое сообщение. Оно было от Рейны — одной из служащих «Новых Горизонтов»: — Эй, Дри, просто хотела, чтобы вы знали, что ваша мама заходила сегодня. Мне нужно поговорить с вами о счете. Наберите меня, когда у вас появится время. Мы подъехали к музею. Джеймс все еще общался по телефону, разговаривая негромко. Я выскочила из машины и тут же набрала номер Рейны. Мой желудок скрутило от ужаса. — Привет, Рейна. Это Одри Рейнолдс. Что-то не так? — Вам нужно будет изменить счет Томми, дорогая, — сказала она. — Так как, помимо вас, ваша мать так же указана в качестве ответственной стороны. Она сегодня пришла и потребовала, чтобы мы вернули ей часть денег со счета, которые служили предоплатой за будущие месяцы нахождения Томми в центре. Я не смогла этого сделать, так как в это время менеджера уже не было на месте. Но я, на всякий случай, хотела бы вас об этом предупредить. — Она не могла так поступить. Пожалуйста, скажите мне, что она этого не сделала, — сказала я, чувствуя, что внутри меня все опустилось. Но в душе я знала, что это было правдой. Это было так похоже на мою мать. Она хотела забрать себе оплату за пребывание Томми в центре. Она действительно была полностью опустившейся личностью. — Прости, дорогая, — сказала Рейна. — Я просто подумала, что тебе это надо знать. Я поблагодарила ее и трясущимися руками повесила трубку. А затем я повернулась и обнаружила Джеймса, стоящим в этот момент на тротуаре рядом со мной с выражением крайнего беспокойства в глазах. Глава 7 Джеймс — Что случилось? Я мог точно сказать, что телефонный звонок сильно ее расстроил. — Ничего, — сказала она и пожала плечами. — Рабочий момент. Я просто смотрел на нее, она выглядела такой сломленной. — Я же вижу, что ты расстроена, — произнес я. — Ты можешь поговорить со мной об этом, ты же знаешь. Она мне кивнула. — Я знаю. Может быть, как-нибудь потом, — сказала она и кивнула головой в сторону входа в музей. — Ладно, если ты уверена. Я не хотел давить на нее, надеясь, что она все расскажет мне, когда будет готова. Я взял ее под руку и повел внутрь. Гарднеровский музей изнутри был великолепен. В нем имелся внутренний дворик, выглядевший как английский сад. Мне всегда нравилось это место. Когда мы были еще детьми, моим няням из Гватемалы был дан строгий указ постоянно приводить сюда меня и Тода. Мы метались туда и сюда между Гарднеровским музеем и Музеем изящных искусств, которые были расположены в нескольких кварталах друг от друга. Моя мать считала, что это важно, чтобы мы выросли образованными людьми. Так что она дала распоряжение нашим нянькам, чтобы они приобщали нас к прекрасному, а сама в это время ходила на обеды с подругами. Мы вышли на середину внутреннего дворика, над которым высоко над нашими головами простирался потолок из стекла. Я заметил Иви и ее кузин, одетых в изысканные расшитые стеклярусом платья, сидевших в соответствии с планом рассадки гостей, и явно потративших много времени на укладку волос и нанесение макияжа. Моя семья расположилась рядом с ними. Съемочная группа уже разместила все свое оборудование. Я игнорировал всех кроме Одри. Я смотрел, как она осматривала окружающее нас великолепие. — Ух, ты, - сказала она, заворожено глядя вокруг. — Я никогда не была здесь раньше. — Это здорово, — сказал я, имея в виду вовсе не сад. Я сжал ее руки, упиваясь ею. Она была так красива, и это задевало меня за живое. — Мне здесь очень нравится, — сказала она, все еще восторженно оглядываясь по сторонам. — Я никогда не видела ничего подобного. — Мы будем должны как-нибудь сюда вернуться, — сказал я и привлек ее к себе, поцеловав в макушку. Она ничего не сказала, но крепко обняла меня в ответ. В это время, неуверенно улыбаясь, к нам подошел Тод. — Привет, ребята. Мне не хотелось бы прерывать вас. — Ну, и не надо, — сказал я, не выпуская из рук Одри. Глаза Тода расширились, но он знал, что лучше сейчас ничего не говорить. Он ошарашенно посмотрел на меня, пытаясь что-то прочитать на моем лице по части того, как я отношусь к ней. Я слегка отстранился от Одри и послал ему предостерегающую улыбку. Мне нужно было отвлечь внимание от нас. — Они готовы меня снимать? — спросил я, кивая на установленные камеры. — Да, вас обоих, — сказал Тод. Он погладил руку Одри в знак приветствия и посмотрел на нее. — Мы бы хотели, чтобы вы оба были на фотографиях. Одри нервно провела рукой по платью и посмотрела на меня. — Тод, меня не надо фотографировать. Правда, это очень мило с твоей стороны. — Ерунда. Я настаиваю. Я хочу запечатлеть каждый момент этого знаменательного события в моей жизни, в том числе и вас, — сказал он, протягивая ей руку. — Ладно, — нерешительно произнесла Одри и улыбнулась ему. Очевидно, Тоду досталась львиная доля от весьма ограниченного количества генов шарма нашей семьи. Довольный, я сжал ее руку в знак поддержки. Мы подошли к моим родителям. Селия смотрела на нас так пристально, как никогда ранее. — Здравствуй, мама, — сказал я. — Здравствуйте, Джеймс, — произнесла она официальным тоном, явно издеваясь надо мной. Потом она повернулась к Одри и осмотрела ее с головы до пят. — И как вам этот вечер, дорогая? Вы выглядите очень… довольной. Моя мать была проницательным наблюдателем. Плюс, она сидела рядом с нами на ужине вчера вечером. Глядя на Одри прямо сейчас, я мог видеть то же самое, что, должно быть, видела и моя мать: кожа Одри будто светилась, как будто каждая клетка ее тела подсвечивалась изнутри. Одри улыбнулась ей, не моргнув глазом. — Я очень довольна, — доброжелательно сказала она и без какой-либо иронии в голосе. — Ваш сын показал мне, как замечательно проводить время. — Уверена, — сказала Селия, но ее лицо явно не выглядело довольным. — Ладно, все, пора, — встрял Тод, прерывая разговор и тем самым спасая нас. — Мы собираемся начать съемку нашей семьи. С одной стороны фонтана будем мы, а семья Иви будет с другой стороны. Он подхватил Одри под руку и повел ее по направлению к фотографам, о чем-то радостно болтая с ней. Моя мать смотрела на действия Тода, и на ее лице одна эмоция сменяла другую, начиная с удивления и кончая полнейшим возмущением. — Это съемка семьи. Куда она идет? Я послал ей сердитую улыбку, схватил за руку и потащил ее вслед за Тодом. — Фотографироваться с нами, мама, — сказал я достаточно громко, чтобы Одри услышала. — Моя подруга будет фотографироваться с нами. Я бесцеремонно подтолкнул свою мать чуть вперед. Тод подмигнул мне, когда я подошел к ним, и взял за руку потрясенную Одри. Я не выпускал ее руку из своей все время, пока длилась съемка. — Ну, это было... занимательно, — сказала Одри, когда мы садились в машину. — Я думаю, что твоя мать держала себя в руках, по крайней мере, до конца свадебного торжества. Я практически уверена, что теперь попала в ее поле зрения . Под ее пристальное внимание. — Да, ладно, — сказал я и пожал плечами, не озадачивая себя проблемами своей матери и не задумываясь по поводу ее внимания. — Ты не должен был говорить, что я твоя девушка, — сказала она. Играя с ее волосами, предварительно убрав их с лица Одри, я наблюдал за тем, как ее шея стала покрываться густым румянцем. — Ага, сказал. — Ты, не должен был. — Одри, — произнес я и подождал, пока она повернулась и взглянула на меня. — Я плачу тебе не только за то, чтобы ты вела себя как моя подруга, но я также хочу и озвучить это. Так что давай оставим это, ладно? — Хорошо, — пробормотала она и посмотрела в окно. — Ты собираешься рассказать мне о том телефонном звонке? Она вздохнула. — Честно говоря, я бы не хотела посвящать тебя в это. — Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, в чем проблема. — Все нормально. Это не твоя проблема, а моя. Я разберусь с ней сама. Она достала свой телефон и посмотрела на него. — Ой, у меня голосовое сообщение, — сказала она печально. — Я должна его прослушать. Она где-то с минуту молча слушала сообщение, и все это время ее брови были нахмурены. Когда она, наконец, опустила телефон, ее лицо было бледным. — Что такое? — спросил я. — Как ты думаешь, Кай сможет отвезти меня в одно место после этого мероприятия? Мне нужно кое с чем разобраться, — спросила она тихо. — Конечно, я тоже поеду. Она посмотрела на меня, и ее лицо стало покрываться красными пятнами. — Нет, Джеймс. Пожалуйста. Ты видел достаточно. Позволь мне разобраться с этим самой. — Это парень? — спросил я, и почувствовал, как внутри меня закипает злость. — Нет, — сказала она, качая головой. — Если бы. — Тогда что? Я сам был удивлен тем, что в моем голосе промелькнули нотки отчаяния. Я хотел, чтобы она перестала упрямиться и поделилась со мной своими бедами. Одри вздохнула. — Это моя мать, Джеймс. Она создала мне проблему, и мне нужно увидеться с ней сегодня вечером. Я почувствовал внутри себя легкость из-за того, что это был вовсе никакой не парень. Я вздохнул с облегчением, потому что она открылась мне, и мой гнев тут же улетучился. — Хорошо, — сказал я. — Я пойду с тобой. По какой-то необъяснимой причине Коул, чем-то напоминавший сейчас кошку, которая только что съела канарейку, оказался в том же баре, что и мы. — Я тебя не приглашал сюда, — сказал я, хлопая его по спине. — Но мне все равно приятно тебя видеть. — Тод написал мне, — сказал Коул. — Он попросил, чтобы я приехал, когда бы смог. Он хотел сделать вам приятное. — О, как мило, — сказал я и недоверчиво посмотрел на него. — Ты выглядишь более самодовольным, чем обычно, — сказал я, убедившись, что Одри находилась в безопасности позади меня. — Это почему же? — спросил Коул, улыбнувшись мне. — Наверное, из-за этого. Коул указал на женщину, пробиравшуюся к нам. Она шла, быстро нанося блеск для губ, а ее кудри и грудь подпрыгивали в такт шагам. Это была Дженни. — О, Господи, твою мать! — закричала Дженни, увидев Одри. Она практически сбила меня с ног, чтобы добраться до нее. — Ура! — завопила она, заключив Одри в объятия, и подпрыгивая то вверх, то вниз. — Ты помогла мне получить миллиардера! Я так чертовски взволнована! — О, Иисус, — сказал я Коулу. — Ты же не сделал этого. — Да. Сделал. Ха, Господи, твою мать. Сделал, — сказал он, и при этом выглядел очень довольный собой. — Я собираюсь жениться на этой девушке. У нее рот как— — Коул, — прервал я его. — Моя мать находится в трех метрах от нас. Пожалуйста. — Мне не было необходимости заканчивать предложение, как ни крути, — сказал Коул, наблюдая за Дженни. — Ты понимаешь, что я имею в виду. Я вздохнул. — Могу догадаться. Мы стояли и смотрели за тем, как девушки возбужденно разговаривали друг с другом. — Ты сам рекомендовал мне позвонить ей, — напомнил мне Коул. — Я уж точно не рекомендовал тебе, приводить эскорт на предсвадебные мероприятия моего брата, — сказал я. Он поднял бровь. — Кто бы говорил, братан. Я свирепо посмотрел на него. Я не хотел говорить об этом. — Купи мне выпивку. Мне она необходима, — сказал я. Он подал знак бармену. — Я рад, что ты здесь, и что Дженни обслуживает тебя. Но мне нужно защитить Одри. Никто кроме тебя не знает правду. Все должно оставаться так, как есть. Коул поставил передо мной мартини, а я заказал вина для Одри. — Конечно. Я обещаю, что не проговорюсь ни об одной из них, — сказал он. — Я бы не поступил так с тобой, ты же знаешь. Но я должен заметить тебе, что для наемного работника, ты уж слишком оберегаешь ее. — Ей нужна моя защита, — сказал я мрачно и сделал глоток своего напитка, который моментально согрел мои внутренности. — Она милая девушка. Я знаю, что это звучит странно, но это — правда. — Это не звучит странно. Но что ты собираешься делать, когда все закончится? Я пожал плечами. — Наверное, ничего. — А вот теперь это звучит нелепо, — сказал Коул. — Я говорю тебе это потому, что ты мой лучший друг. — Иногда я думаю, что мне нужно защитить ее от самого себя, — сказал я негромко. Коул выглядел так, как будто собирался сказать мне что-то предостерегающее, но в этот момент Одри и Дженни, весело болтая, вошли в бар. Я обнял Одри и притянул ее к себе, поцеловав в макушку. Эти две минуты, пока она отсутствовала, показались мне слишком долгими. Коул посмотрел на меня и просто покачал головой в притворном отвращении, читая меня, как книгу. — Коул, я и не знала, что ты владел частью «Rhode Island Thunder». Дженни только что рассказала мне. Это так здорово, — сказала Одри. «RIT» была запасной командой НХЛ, и Коул был одержим ею. — У нас места в ложе сегодня на вечер, — взвизгнула Дженни. Коул обнял ее и прижал к себе. — Мы можем позволить себе места в ложе, когда ты только захочешь, Принцесса, — сказал он и поцеловал ее в нос. Дженни счастливо улыбнулась Коулу, и он просиял в ответ на ее улыбку. Я не знал, насколько была искушена Дженни, и как хорошо она умела читать людей, но я надеялся, что она догадывалась, что Коул был игроком до мозга костей. Он с удовольствием будет играть с ней, баловать ее некоторое время, но он не однолюб и никогда им не был. Дженни прижалась к Коулу, а Одри внимательно наблюдала за подругой. — Дженни, пойдем-ка со мной в дамскую комнату, — сказала она через некоторое время, взяв Дженни за руку. Она улыбнулась нам своими ямочками. — Мы вернемся через пару минут, ребята. — Что это с ней? — спросил Коул, наблюдая, как Одри тащит за собой Дженни подальше от него. — Я думаю, что она хочет поговорить с Дженни, — сказал я. — О чем? — Чтобы она не тешила себя надеждой на место в ложе с миллиардером, — произнес я. — Ага, — сказал Коул, наблюдая за удаляющимися девушками. Глава 8 Одри Мы прошли с Дженни мимо дамской комнаты по коридору в пустой гардероб. Я внимательно оглядела все вокруг, убедившись, что никто из семьи Джеймса не находился поблизости и не мог нас увидеть. — Дженни, — сказала я мягко. — Коул нанял тебя через агентство, не так ли? — Конечно, — ответила она. — Он, кажется, хороший парень. — Он — удивительный , Дри. Нам так весело. Дженни посмотрела на меня и лучезарно улыбнулась, взяв меня за руки. — Спасибо, что делаешь это для меня. Елена была так счастлива, что Джеймс рекомендовал ее агентство. Я сказала ей, что собираюсь перевернуть жизнь Коула и легализовать свое положение. — Ладно, — сказала я. — Я просто хочу убедиться, правда… — Что? — Ты же не думаешь, что он собирается выкупить тебя или сделать что-то в этом роде, — сказала я печально. — То, как ты смотришь на него — — Ой, Дри, давай не будем! — прервала она меня и рассмеялась. — Ты же не думаешь, что я реально запала на Коула Брайсона, не так ли? — Точно нет? — спросила я. Дженни пожала плечами и посмотрела на меня сердито. — Мне нравится его кошелек. Мне нравится его толстый член. Мне нравятся его места в ложе. Мне нравится развлекаться с ним, как игрушка с киской. — Он тебе не нравится? — О, нет. Он нравится мне, с этим все в порядке. Кому же он не понравился бы? Он охренительно горяч, и он — миллиардер! Но он — Джон , Дри. Он платит мне за то, чтобы я делала все, чего он только захочет. А он хочет многого, уверяю тебя. Он — крутой, и мне это нравится. Она остановилась, чтобы слегка взбить волосы. — Но то, что я сама наслаждаюсь этим, не значит, что я не работаю, или что это только лишь работа для меня. Я имею в виду.… Ой, ну ты поняла, что я имела в виду. Мое сердце сжалось, и я кивнула ей. — Я точно знаю, что ты хотела сказать. — Ну, хватит обо мне. Я могу сама о себе позаботиться, — произнесла она и посмотрела на меня своими большими, голубыми глазами. — Как дела с Мистером Ходячий секс в Костюме? — Отлично, — сказала я уклончиво. — Он трахнул тебя, не так ли? Я поняла это, увидев вас двоих. — Да, — подтвердила я. — Мы занимались сексом. — Неужели было так плохо? — спросила Дженни и посмотрела на меня так, словно у меня выросло три головы. — Дри, ты что, собираешься плакать? И из-за чего? — Нет,— сказала я, и мои глаза наполнились слезами, поэтому мне пришлось их даже промокнуть. — Дженни, мне нельзя плакать, так как там вся его семья. Они не должны узнать, что мы с тобой знаем друг друга. — Ладно, — сказала она. — Мы справимся с этим. За свою жизнь мне приходилось столько врать женам и подружкам, что ложь уже лезет у меня из ушей, Дри. А они обычно довольно хороши. Не беспокойся об этом. А теперь скажи мне, должны ли мы волноваться об этих слезах. Расскажи мне, что происходит. Я резко покачала головой. — Я не могу. Я не хочу говорить об этом. — Он тебя ударил. Сделал что-то еще? Он что, полный урод? — Нет, — ответила я. Она нежно погладила меня по голове. — Ты пересекла своего рода черту, которую провела сама для себя? — спросила она. Я, вероятно, всегда недооценивала Дженни и не отдавала должное ее уму. — Что-то в этом роде, — сказала я, шмыгнув носом. — Ладно, Дри. Это с каждым может случиться, — произнесла она и обняла меня. — Дело в том, что никто не знает про эти линии, кроме тебя самой. Поэтому-то и здорово, что наши чувства и мысли невидимы , их нельзя потрогать. Они подобны волшебству. Никто не знает правды, кроме тебя самой. Все нормально? Ты в безопасности. — Ладно, — пробормотала я, всхлипнув. — Поэтому делай то, что считаешь правильным. И помни, если становится все слишком плохо, просто закрой глаза. — И представь себе, что этого никогда и не происходило,— закончила я за нее. — Дженни, в последнее время я, вероятно, не говорила тебе, что ты умна. — Я знаю, — сказала она — Это мое секретное оружие. Она посмотрела на меня долгим взглядом. — Дри. Просто если это не случится со мной, это не значит, что не произойдет и с тобой. — О чем ты? — спросила я. — Ты знаешь. Я пожала плечами, прекрасно понимая, о чем она говорила. — Дженни, этого не произойдет со мной. Она покачала головой и указала на себя. — Ни один миллиардер не выкупит меня, потому что я — шлюха. Дри, я даже этого и не стесняюсь. Но ты — другое дело. Ты делаешь это потому, что заботишься о своем брате. На самом деле, ты — хорошая девушка. Я точно могу сказать, что Мистер Костюм знает это. — Он не собирается меня выкупать, — произнесла я с печалью в голосе. — Он сможет, — сказала она, ухмыльнувшись и пожав плечами. — Будь уверена, чего только не случается в этой поганой жизни. — А что насчет тебя и Коула? — Я собираюсь высосать его дочиста настолько, насколько смогу — его самого и его кошелек. Я досуха вытерла свои глаза, и она подхватила меня под руку. — Ты готова? — спросила она. Я ответила кивком. — Тогда пойдем и покажем этим миллиардерам, гоняющимися за развлечениями, словно кошки за игрушками, — сказала она, зло усмехнувшись. Наша небольшая компания была довольно популярна в этот вечер. Каждый хотел выпить с двумя шикарными миллиардерами и их горячими, загадочными спутницами. Казалось, что даже Иви находилась под впечатлением. — Ты владелец части акций «Thunder»? — спросила Иви, и ее плоская грудь выпятилась в сторону Коула. Она смотрела на него так, словно он был какой-то рок-звездой, греческим богом, владеющим фарм-клубом ( прим. Запасной состав из низшей лиги для замены игроков высшей лиги ). — Да, владеет, — ответила за него Дженни, затем шагнула и встала перед Коулом. Она выпятила свою более внушительную, чем у Иви, грудь, словно перекрывала возможность Иви подойти к Коулу ближе. Иви что-то хотела сказать, но Тод прервал ее. — Ты флиртуешь с лучшим другом шафера? — спросил он свою невесту. И Тод и Иви невнятно произносили слова, видимо, уже хорошо приняв к этому времени определенное количество напитков в «коктейльный час», который по факту уже длился три часа. Иви тряхнула головой и сузила глаза, глядя на него. — Прости, детка, — произнесла она голосом, который, видимо, считала сексуальным. — Сложно избавиться от старых привычек. — Ты хочешь сказать, что распутная девчонка из студенческого общества навсегда останется распутной девчонкой из студенческого общества? — спросил Тод, ухмыляясь. — Ага. Так точно. Она схватила его за галстук, притянула к себе и жарко поцеловала. Тод поднял ее, и она обернула свои ноги вокруг его талии. Он понес ее в темный угол, чтобы целоваться и обниматься. — Они пьяны, — сказал Коул и рассмеялся. — Они счастливы , — удивленно сказала я, и повернулась к Джеймсу. — Им, на самом деле, хорошо вместе. Джеймс вытянулся вверх и посмотрел туда, где сладкая парочка обжималась в углу. Он выглядел ошеломленным. — Ему нравится то, что делает его распутная девчонка. Может быть, ты и права, — сказал он. Между тем, в нашей маленькой компании все еще летали искры. — Ты такая горячая, когда сражаешься за меня, — сказал Коул Дженни. Он сделал еще один глоток своего мартини и посмотрел на нее из-под прикрытых глаз. — Это нельзя назвать сражением, — сказала Дженни, откинув волосы со своего лица. — Если ты хочешь увидеть, как я валю врага, то притащи сюда эту суку. Коул явно находился под впечатлением от слов Дженни. — Это так жарко. Невеста против Дженни. Ты будешь бороться с невестой из-за меня? — Точно, детка, — проворковала она, прижимаясь к нему. Затем она начали серьезно целовать друг друга, и руки Коула оказались на ягодицах Дженни. Мы с Джеймсом смотрели друг на друга, находясь в состоянии смущения и крайнего изумления от происходящего. Но, однако, Селия Престон не была впечатлена этой сценой. Она жестом подозвала нас. Прежде, чем двинуться к ней, мы сделали по большому глотку наших напитков. — Кто эта девушка рядом с Коулом Брайсоном? — спросила она, наблюдая за парой вблизи бара, охваченной страстью. — Это Дженни, — сказал Джеймс, словно это было само собой разумеющееся. — Они встречаются. — Если это можно так назвать, — раздраженно произнесла Селия и повернулась ко мне. — А вы знаете эту Дженни? Она, вроде, была взволнована, когда увидела вас? — Я встретилась с ней прошлым вечером, когда мы ушли после ужина, — сказала я, краем глаза взглянув на Джеймса. — Да, мы встретили их, — подтвердил Джеймс, кивнув. — После ужина. — Он приведет ее на свадьбу? — спросила Селия, хмуро глядя на Коула и Дженни и их теперь еще более сплетенные тела. — Надеюсь, — сказал Джеймс. — Иначе, только Тод и Иви будут единственными нарушителями общественного порядка. Джеймс указал ей на дальний угол, где развлекались распутница и ее ревнивый ухажер. Селия нахмурилась. — Я думаю, что мне следовало заказать больше еды, которую подавали к столам, чтоб не сталкиваться с такими вещами, — произнесла она в основном сама себе. — Живи и учись, мама, — сказал Джеймс. — Живи и учись. Мы сбежали сразу же после того, как Селию прервал один из ее друзей, который спросил ее о красном вине из меню, имевшем наибольшее количество антиоксидантов. Я подмигнула Дженни, показав, что мы уходим, и она показала мне жест большим пальцем вверх, в то время как руки Коула все еще находились на ее ягодицах. — Я полагаю, что она действительно нравится ему, — сказал Джеймс, когда мы скользнули в машину. — Я не думаю, что он притворяется. — И что ты подразумеваешь под словом «нравится»? — спросила я. — Она прекрасна, молода, и умна. Он скептически посмотрел на меня. — Нет, Джеймс, правда, он очень умная. Это один из ее талантов, который она умело скрывает. — Мой брат и Иви также устроили сегодня развлекательное шоу, — заметил Джеймс. — Знаешь что? Я думаю, они, на самом деле, влюблены друг в друга, — сказала я. — Тод, кажется, действительно рад женитьбе. А Иви определенно казалась сегодня влюбленной в него …. Если он может жить с тем, что произошло, и принимать ее такой, какая она есть, то, может быть, и ты тоже сможешь. Джеймс фыркнул. — Я только обращаю на это твое внимание, — произнесла я назидательным тоном. — Посмотрим, — буркнул Джеймс. По крайней мере, это уже был прогресс. Я вздохнула. « Мне придется решить проблему с матерью », — подумала я и назвала Каю ее адрес в Восточном Бостоне, и он молча повел машину сквозь ночь. — Как жаль, что мы не можем просто поехать домой, — сказала я. — Я имела в виду, в твой дом. Джеймс обнял меня за плечи. — Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? — Нет, — сказала я. — Потому что ты сразу попытаешься это исправить, а это — мой крест. Джеймс вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Что я должен сделать, чтобы завоевать твое доверие? Тебе ничего не угрожает, — сказал он, указывая сначала на себя, потом на меня. — Ты можешь все мне рассказать. Это не то, что мы должны скрывать друг от друга. — Я буду доверять тебе, когда ты будешь доверять мне, — произнесла я. — Я помню, что, вроде бы, у тебя есть тайны, которые ты прячешь даже от самого себя. Я полагала, что это должно было оттолкнуть его от меня, но вместо этого он придвинулся ко мне еще ближе. — Есть вещи, которые я скрываю от всех, в том числе и от тебя, — сказал он. — Ты не должна принимать это близко к сердцу. — Так же и у меня, — проговорила я. — Есть вещи, которые кроме меня никто не должен знать. — Но что если я хочу знать? — спросил Джеймс, заправляя мне волосы за ухо. — А что если я хочу знать, кто ты? — Чтобы ты мог уволить меня снова? — спросила я, а Джеймс сощурил глаза. — Расслабься, я пошутила. « Но… я чувствую то же самое по отношению к тебе, … однако, Джеймс, не ты ли хотел узнать, в чем дело? Мы будем узнавать друг друга еще только неделю», — подумала я, и эта мысль заставила мое сердце сбиться с ритма. Джеймс посмотрел на наши сплетенные руки. — Может быть, все дело в том, что мы заботимся друг о друге, даже если это только на короткое время. Я не забочусь о большом количестве людей, Одри. Список очень короток. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и я поморщилась. « Лучше не говори мне такие вещи », — подумала я. — Я тоже забочусь о тебе, — сказала я. « Глупая, глупая, глупая », — кипела я от злости сама на себя. Он поцеловал меня в лоб. — Тогда это — достаточная причина. Кай остановил машину напротив дома матери. — Только чудо спасет их. Я полагаю, мы закончили разговор, так как приехали, — сказала я с облегчением. — Я пойду с тобой, — сказал Джеймс. — Мне нужно, чтобы ты остался здесь. Я должна сделать это сама. Я посмотрела на часы, было уже девять часов. Моя мать, однозначно, уже была пьяной, и скорее всего уже готова к драке. Я не хотела, чтобы Джеймс увидел все это. — Пожалуйста. — Тебе ничего не угрожает? — спросил он и кивнул в сторону ее обветшалого жилого комплекса. — Я здесь выросла. Это моя мать. Со мной все будет в порядке, и я скоро вернусь. Кай открыл мне дверь машины, и я вышла. — Одри, — произнес Джеймс, и я нагнулась, чтобы посмотреть на него. — Я буду ждать тебя. Я вздохнула и быстро стала подниматься к подъезду вверх по лестнице, стараясь не оглядываться на машину. Я не хотела, чтобы он оказался рядом с моей матерью, вызывавшей только омерзение. Я постучала ей в дверь, но ответа не последовало, несмотря на то, что везде горел свет. Тогда я повернула ручку двери, и она открылась. Я глубоко вдохнула прежде, чем войти внутрь. Она была дома и сидела за кухонным столом рядом с переполненной пепельницей, куря, как будто собиралась сесть после этого на электрический стул. — Привет, мам, — сказал я сквозь пелену дыма. — О, неужели, это маленькая Мисс Заносчивость. Ты выглядишь блестяще, — сказала она. — Отлично, что ты, наконец-то, появилась. У нее были длинные и тонкие волосы, осветленные на концах и по всей длине, жирные около корней волос. Когда-то она выглядела довольно мило, но сейчас ее кожа была покрасневшей и покрытой пятнами от множества перенесенных бостонских зим и несчетного количества сигарет «Marlboro Lights». — Ты ждала меня? — спросила я. — Ты же знаешь, что я попала сегодня в аварию, они отбуксировали мою машину, и что я осталась совсем без денег. Я, может, и переживала бы за нее, если бы не знала, как обстоят дела на самом деле. Ей не нужно было мое сочувствие. Она хотела лишь моих денег. — Без обид, мам. Но разве это именно моя проблема? Это не то, что я ей должна была говорить, но полупустая бутылка «Jack Daniel’s» на столе, и тот факт, что она сегодня пыталась забрать деньги из «Новых горизонтов», окончательно вывели меня из себя. — Я не знаю, почему это проститутка думает, что она лучше, чем ее собственная мать. По крайней мере, я работала на настоящей работе, — сказала она. Тон ее голоса был настолько злобный и говорил о том, что она ищет повод для драки. — У тебя не было работы в течение длительного времени, — напомнила я ей. — Когда я последний раз я наведывалась к тебе, то твоя работа заключалась в том, чтобы пить, курить и жить за чужой счет. Она посмотрела на меня и на ее лице расползлась торжествующая улыбка. — По крайней мере, я не объезжаю чужие члены. — Да, ты этого не делаешь, — сказала я. Это была горькая правда, но ее слова больше не трогали меня. — У тебя один за другим меняются мерзкие мужики, за счет которых ты оплачиваешь квартиру и покупаешь сигареты. — Что ты об этом знаешь? — огрызнулась она. — Я знаю об этом все. Если ты не забыла, то я — шлюха, — сказала я категорично. — Рыбак рыбака видит издалека. Она встала, ее руки сжались в кулаки, готовые обрушаться на меня. Конечно, такое случилось не в первый раз, но я не хотела ввязываться во все это с ней сегодня. Я хотела разрядить обстановку и вывести ее из игры, чтобы она держалась от нас от греха подальше в ближайшем будущем, а может быть, и навсегда Как обычно, мне пришлось делать эту дерьмовую работу. — Сколько ты хочешь, — произнесла я фразу как утверждение, а не вопрос. — Две тысячи долларов, — сказала она. Ее кулаки разжались, но она даже не соизволила надеть себе на лицо маску сожаления. — Я могу дать их тебе, но с одним условием, — произнесла я, шагая по грязной кухне. — Во-первых, ты никогда больше не пойдешь и не потребуешь снова денег в «Новых Горизонтах». Это деньги для Томми. Твоего сына . Он нуждается в них больше, чем ты и я вместе взятые. Вот почему мне приходится столько работать. Пожалуйста, никогда не делай этого снова. Обещай мне. Она кивнула, я не была уверена, что верю ей, но прямо сейчас я ничего не могла с этим поделать. — Во-вторых, ты больше никогда не заявишься ко мне в офис. Мой босс сегодня же уволила бы меня, если бы я не была на задании. Она фыркнула и закурила еще одну сигарету. — Твой босс думает, что ее дерьмо не воняет, что ли. У меня сегодня было огромное желание сказать этой зубастой мохнатке — — Пожалуйста, не называй ее «зубастой мохнаткой», — прервала я ее, — и больше никогда не ходи туда снова. Она сказала, что уволит меня, если ты это сделаешь, и она говорила это на полном серьезе. Если ты хочешь сохранить свою разбитую машину, и чтобы тебя продолжали выручать из заключения, давали деньги до конца твоей жизни, то мне нужна эта работа, хорошо? Так что держись в стороне. — Хорошо, — сказала она и выпустила облако дыма в мою сторону. Я не знаю, чем я так провинилась перед ней, чтобы так ненавидеть меня, но она меня терпеть не могла. По отношению к Томми она не испытывала такой ненависти, хотя и не заботилась о нем, но, по крайней мере, иногда трепала его за волосы. Но не меня. Возможно, это было просто полнейшее отсутствие любви по отношению ко мне. Она была подобно солнцу в морозный день — светила, но не грела. Это можно было бы сравнить с тем, что я появилась на свет и разрушила ее веселую жизнь, и теперь должна заплатить за это. Платить. Платить. Я достала кошелек и протянула ей деньги. Это были деньги, которые я сохранила от аванса, чтобы заплатить за аренду квартиры. Но сейчас я ничего не могла сделать, кроме как вернуться к работе. — Пока, мам, — сказала я. Она сунула деньги в карман и кивнула мне. — Увидимся. Хорошо проведи время в этом шикарном прикиде. То, как она произнесла эту фразу, заставило меня почувствовать себя грязной. Я больше не могла здесь находиться. Я распахнула дверь, желая сделать глоток свежего воздуха. На лестничной клетке стоял Джеймс Престон. Он стоял там, ожидая меня. Глава 9 Джеймс Я мельком увидел мать Одри. Она была примерно одного роста с дочерью, но на этом их сходство заканчивалось. Я заметил бочкообразную грудную клетку, свалявшиеся обесцвеченные волосы и лицо человека, который слишком часто встречал рассветы с «Tequila Sunrises». — Привет, — сказала Одри, быстро закрывая за собой дверь. — Я же просила тебя не приходить. — Я хотел быть здесь, вдруг бы тебе понадобилась моя помощь, — сказал я. Когда мы направились вниз по лестнице, я притянул ее к себе и защищающим жестом приобнял. — Все прошло нормально? Я понятия не имел, какое значение могло быть у слова «нормально» в этой ситуации, но оно было единственным, что пришло мне на ум. Она пожала плечами. — Все как всегда. Все прекрасно. — Что это значит, Одри? Она скользнула в машину и вздохнула. — Не мог бы ты налить мне немного бурбона, пожалуйста? — Конечно. Я плеснул ей в стакан и наблюдал за тем, как она взяла его и сделала судорожный глоток. — Ты знаешь, я думала, что никогда не буду пить, после того как росла рядом со своей вечно пьющей матерью, — сказала она и пожала плечами. — Но моя мать научила меня, что значит по-настоящему нуждаться в выпивке. Я налил стакан и себе, а потом мы чокнулись ими. — Выпьем за это. Мы смотрели на огни города, которые проносились за нашими окнами сначала в Восточном Бостоне, а потом и в Финансовом районе. — Одри. Я знаю, что ты не хочешь рассказывать мне, что твоя мать хотела от тебя, но я был бы рад, если бы ты открылась мне. Она смотрела в окно, но мне было заметно видимое напряжение в ее плечах. — Ей просто нужны были деньги. Ее автомобиль … отбуксировали. Это все. — Она всегда просит у тебя деньги? — Нет, не всегда, Джеймс. — Ах, вот как, — сказал я. — Итак, она — алкоголичка, и она является проблемой. — Она — алкоголичка и она — проблема, — сказала Одри и смело улыбнулась. — Просто еще одна слезливая история от вашего дружелюбного эскорта по соседству. Я обнял ее и притянул к себе. Не зная, что сказать, я просто прижимал ее к себе, надеясь, что от этого ей станет немного лучше. Я снова занимался с ней любовью этой ночью. Медленно. Молча. Теперь я понимал ее тело, знал, чего она хотела, а я жаждал одного — быть внутри нее. Мы кончили одновременно. И в этот раз она выкрикнула мое имя, пока я был в ней. В душе я почувствовал боль и тоску. Я не понимал, что это было, и не знал, что с ним делать. Когда мы легли спать, я устроился позади нее и окутал ее своим телом, как будто она была моей. Но она не была моей. « Я, как таймшер, детка. Никто мной полностью не владеет. Ты просто получаешь меня на некоторое время », — ее слова эхом отзывались у меня в голове, пока я засыпал. Я испытывал ненависть к этим резким словам… Проснувшись на следующее утро, я снова обнаружил себя сильно прижавшимся к ней, видимо во сне она придвинулась ко мне поближе. Однако я быстро перевернулся на спину, не позволяя своей эрекции принимать решения за меня. Сегодня у нас по расписанию был день репетиции ужина. Завтра должна состояться свадьба, а затем поездка на Эльютеру. Потом — жизнь без Одри. Я посмотрел на ее обнаженную спину, которая поднималась и опускалась вслед за ее дыханием. Она была слишком молода, чтобы иметь дело со всем тем, что выпало на ее долю. Я не позволю себе фактически опускать руки из-за того, что она — проститутка. Она была проституткой. Я бы даже не рискнул себе представить, со сколькими мужчинами она была. «Наверное, не с таким количеством женщин, с которыми был ты, идиот», — подумал я. Это было правдой. И только к одной из них я испытывал чувства. Теперь уже к двум. Но когда я думал о Даниэль, о том, что случилось…. Меня передернуло. Я не смогу так подвести кого-либо снова. Я бы не доверил самому себе сердце другого человека. « Твою мать », — подумал я, и перевернулся обратно к Одри. Моя эрекция прижалась к ней, требующая и твердая. И что я собирался делать? Переехать обратно в Бостон, чтобы я смог беспрепятственно встречаться со своим эскортом? Или ей переехать в Калифорнию, чтобы я мог поселить Одри в квартире, и встречаться с ней всякий раз, когда мне захочется, спрятав ее от своей семьи и остального мира? Моя семья никогда не примет ее даже как сироту-выпускницу магистратуры, которую она из себя разыгрывала. Даже если опираться на эту ложь, то она все равно была бы недостаточно хороша для них. Если бы они узнали, что она была эскортом из нищей семьи, то они бы возненавидели ее. Моя мать превратила бы ее жизнь в сущий ад. Прошлое Одри для меня не имело значения, но ничто не могло бы изменить мнение моей семьи. Они никогда не будут относиться к ней, как к настоящей Престон. Даже если бы я и смог принять это, то просить ее сделать этот шаг, было бы жестоко по отношению к Одри. Моя голова шла кругом. Я прижал свой лоб к ее спине, пытаясь блокировать хоровод мыслей, крутящихся в моей голове. « Вот почему я не хочу отношений , — подумал я. — Слишком много гребанных вопросов». Через некоторое время Одри проснулась, повернулась ко мне и улыбнулась. — Привет, — сказала она, и румянец пополз по ее шее. Единственный эскорт в истории эскортов, которая умела краснеть. Она — очаровательна. Какие-либо мысли, которые крутились в моей голове до этого момента, тут же улетучились, как только она улыбнулась мне в ответ. — Привет, — произнес я, наклонился и поцеловал ее. Она посмотрела на меня смущенно. — Мне, правда, нужно почистить зубы. Она попыталась встать, но я схватил ее за руку. — Нет, — сказал я. — Не уходи. Одри смотрела на меня в замешательстве где-то мгновение, а затем снова села на кровать. Она придвинула поближе к моему телу и почувствовала мою твердость. — Ах. Вам нужно оказать услуги, сэр? — сказала она, обернув руки вокруг моей жесткой длины, и сжав ее. Я сильно втянул в себя воздух. Возможно, если бы я похоронил себя в ней снова, это и стало бы ответом на вопрос о том, что делать, когда это произойдет. Даже если бы это было и не так, то я должен быть способен выдержать удар. Я снова немедленно поцеловал ее. — Да. И я собираюсь быть тем единственным, кому оказывают услугу. Ложись на спину, — прорычал я. Пока Одри находилась в душе, ее телефон продолжал пищать. Я пошел в ванную комнату, чтобы сказать ей об этом, найдя тем самым предлог, чтобы подсмотреть за ней. — Одри. Твой телефон. Я мог видеть ее восхитительный силуэт, ее ягодицы, упругие и подтянутые бедра. Мой член опять зашевелился. « Спокойно, парень », — подумал я. Мы делали это уже два раза за это утро. В какой-то момент нам все же пришлось одеться и поесть, даже при условии, что ни один из нас не захотел бы покидать эту кровать снова. — Я выйду через минутку. Спасибо, — крикнула она, и стала мыть волосы. Я вытащил себя из ванной комнаты подальше от нее, при этом ее телефон по-прежнему находился в моей руке. Это был потрепанный клавишный аппарат. Он просигналил еще раз. Я хотел проверить его, чтобы увидеть, что это действительно была ее мать. « Ты хочешь проверить, чтобы убедиться, что это не какой-нибудь парень» , — подумал я. Она ни разу не упоминала о каких-либо отношениях, но с другой стороны, с чего бы ей рассказывать об этом ? Он просигналил еще раз. Я слышал, что Одри все еще была в душе. Я нажал кнопку, и экран засветился. Это было сообщение от кого-то по имени Рейна. « Твоя мать пришли сегодня утром и забрала деньги, — писалось в сообщении. — Менеджер должен был отдать их. Мне так жаль». То, что это сообщение не от парня было хорошей новостью для меня, но на этом все хорошее заканчивалось. Было ли это сообщение от менеджера ее банка? Или от кого-то другого? Я положил ее телефон и минуту расхаживал по комнате. Прошлой ночью Одри отдала деньги матери. Может быть, этого было недостаточно, или, возможно, что-то случилось, что оказалось не по душе ее матери? Я вспомнил, каким было лицо Одри вчера днем сразу после ее разговора по телефону перед музеем. Бледным, бесчувственным и злым. Ярость. Одри была до этого мягкой, но что-то выбило ее из колеи. Я сразу позвонил Каю. — Как называлось то место, в которое вы возили ее утром? Где живет ее брат? — «Новые Горизонты», сэр. В Южном Бостоне. — Я спущусь через пять минут. Подгони машину. Глава 10 Одри — Одри, — позвал Джеймс. — Да, — спросила я. У меня в ушах была пена. Я воспользовалась его гелем для душа с аргановым маслом, нанеся его чуть ли не на каждую клетку своего тела. Гель пах, как он, от чего мой рот наполнился слюной. Джеймс что-то сказал, и я подумала, что это было типа: « Я должен тебя покинуть ». Может, мне не следовала использовать так много мыла на свои уши? — Ладно, — ответила я. — Хорошо, — сказал он. — Я вернусь через час. Попей кофе. — Ладно, — произнесла я и хотела добавить « детка» . Или « милый» . Или « я люблю тебя, пожалуйста, не покидай меня». Но здравый смысл говорил мне о том, что с моей стороны это выглядело бы очень глупо, поэтому я продолжила свое ополаскивание. — Одри. Он немного приоткрыл дверь душа, и я старалась быть осторожной, чтобы не намочить его. — Ты слышала меня? Мне жаль, но я должен съездить в одно место. Я скоро вернусь. Он наклонился и подарил мне быстрый, горячий поцелуй, который расплавил мои внутренности. На его волосы попало немного воды, и он послал мне дьявольскую улыбку, закрывая за собой дверь и оставляя меня в одиночестве. Мысли об этой улыбке, и о том, что он делал со мной этим утром своими губами, вызвали во мне воспоминания, что мне стало тяжело дышать. Из-за своих мыслей я нечаянно хлебнула воды и закашлялась. Это было единственной причиной, почему я обрадовалась, что он ушел. Я раздосадованная и недовольная тем, что захлебнулась водой, вылезла из душа и обернула вокруг себя невероятно мягкое полотенце. Как только я вышла, тут же высушила волосы и осторожно их расчесала. Потом я отправилась на поиски телефона в комнате Джеймса, но он, видимо, куда-то его положил не на самое видное место. Я просто спрошу его, когда он вернется. Подняв с пола футболку с эмблемой Уортона, в которую он был вчера одет, я надела ее на себя, вдыхая его запах. Затем я направилась на кухню в поисках кофе, мечтая о том, как бы здорово было жить с ним здесь, и чтобы это была моя настоящая жизнь. Моя настоящая жизнь . Я никогда не видела своего отца. Моя мать рассказывала мне, что он был ее парнем, и что он находился рядом после того, как Томми родился. Потом она забеременела мной, и после этого он пропал. В душе я всегда надеялась, что он вернется, но он не вернулся… и даже никогда не присылал алименты. Он явно не был классным парнем. В то время, когда я была ребенком, я нафантазировала себе, что он был королем, и отправил меня и Томми жить с матерью, чтобы спрятать нас, потому что мы были важны для него, и он хотел защитить нас. В моих фантазиях он возвращался, и я обнаруживала, что все это время я была принцессой. И в один прекрасный момент он заберет нас к себе жить жизнью, которую нам всегда полагалось иметь: нашей настоящей жизнью, в которой все было бы спокойно, красиво и идеально. Я оглядела кухню, залитую солнцем. Апартаменты Джеймса были вылизанными и безупречными. Все здесь было спокойным, красивым и идеальным. Джеймс был совершенным. Это было то, что можно назвать королевской жизнью, и то, о чем я всегда мечтала, и то, что никогда не должна была иметь. Да, это правда, что я полюбила Джеймса. Я умудрилась сделать это, и ничего не могла с этим поделать. Но в данный момент наиболее актуальным, чем когда-либо, для меня было то, что я должна была защитить свое сердце — Ты приготовила завтрак? — спросил он час спустя. Он бросил кое-какие вещи на кухонный островок и заключил меня в объятия. Он был настолько крупнее меня, что в его объятиях я чувствовала себя защищенной. — Как это мило с твоей стороны. Он глубоко целовал меня, и у меня подогнулись колени. Примитивная энергия, вибрирующая между нами, была почти невыносимой. Я пробежалась своими руками вниз по его груди, ощущая пальцами мышцы под его рубашкой. Это преступление — быть таким великолепным со всеми этими мышцами, этими волнистыми со стальным отливом волосами. Это несправедливо. Он так же провел по мне руками, жадно поцеловав. — Ты сводишь меня с ума, — сказал он, уткнувшись своим лбом в мой лоб, и прижал к себе. Я чувствовала, как растет его эрекция. — Я не могу контролировать себя, когда ты прикасаешься ко мне. — Ты коснулся меня , босс, — сказала я. — Я стояла тут и ела французские тосты — Французские тосты? — спросил он, тут же отстранившись и посмотрев на выпечку с надеждой в глазах. — Это мои любимые. — Я знаю. Он взглянул на меня и улыбнулся, а на его лице проявилось любопытство. — Откуда ты узнала? — Ты заказывал их на бранче, и съел приблизительно за пару секунд. — Так ты заметила, — сказал он, явно впечатленный моими словами. — Я просто стараюсь отрабатывать свое содержание, — сказала я, и поцеловала его в щеку, давая себе слово держать свои дикие мысли и эмоции, бушующие во мне, под замком. — О, ты заслужила это, — сказал он, сверкнув на меня своими глазами, и на его лицо вернулась та самая дьявольская улыбка. — И кое-что в придачу. Ты точно мой самый ценный работник. — Ха, — сказала я, краснея и чувствуя внутри себя смесь радости и разочарования. С одной стороны, я не хотела быть просто его сотрудником. Я хотела быть его девушкой. С другой стороны, мне было приятно, что угодила ему. Я положила французские тосты на тарелку и поставила ее на кухонный островок. Потом налила ему черный кофе такой, какой ему нравился, и поставила стакан свежевыжатого апельсинового сока. Я также выложила немного ежевики и клубники, и осмотрела накрытый стол. Впечатляюще. Дорогая одежда выглядела замечательно. Дорогая еда и того лучше. Он сел и посмотрел на еду, стоящую перед ним. — Это так здорово, — сказал он. — Спасибо, Одри. — На здоровье. Мне нравится заботиться о тебе, — сказала я, и еще больше покраснела. На его лице появилось выражение, которое я не могла прочитать. — Мне это тоже нравится. Я села рядом с ним, и он периодически поглаживал мне спину своей рукой, пока ел. — Хочешь еще кофе? Он кивнул, и я взяла его чашку. По дороге к его шикарной кофе-машине я бросила взгляд на сотовый и бумажник, лежавшие на столе. — Эй, это же мой телефон? — спросила я. Он почему-то лежал с его вещами. Я взяла его и включила. — Угу, — подтвердил он, но не стал давать никаких объяснений по поводу того, как он оказался у него. В телефоне я обнаружила сообщение от Рейны из центра, и, пока готовила Джеймсу черный кофе, повернулась спиной к Джеймсу, чтобы прочитать сообщение. Холодная ярость накатила на меня. Моя мать обокрала Томми. Я заставила себя отложить пока решение этой проблемы. Я разберусь с этим позже, когда смогу. — Ты взял мой телефон по какой-то причине? — спросила я. — Да. — Ты прочитал его? Сообщение о моей матери? — спросила я, держа телефон в руке, но не в силах повернуться к Джеймсу лицом. — Да. — Ты не хочешь сказать мне, почему ты это сделал? Я была зла не только из-за содержания сообщения, но и на то, что Джеймс прочитал его первым, и на тот факт, что он вообще его прочитал. — Иди сюда. Я пошла по направлению к нему, неся в одной руке чашку с кофе и свой телефон в другой. Мое чувство самосохранения находилось в состоянии повышенной готовности. Только одна вещь приходит на ум, когда ты узнаешь, что человек что-то ищет в твоем телефоне — он сует нос не в свои дела. Я поставила кофе на стол, и он посадил меня к себе на колени. — Не сердись на меня, Одри. — Почему у тебя оказался мой телефон? — Он подавал звуковой сигнал, когда ты была в душе. — Ты сказал мне об этом, когда я была там. — Он снова стал издавать сигнал. Он более плотно обернул руки вокруг моей талии. — И что? — спросила я. Хотя мне и нечего было скрывать от него, кроме моей гребанной семьи, но все равно, он не имел права рыться в моих вещах. — Я прочитал сообщение. Прости. — Мне жаль, что ты это сделал, — сказала я, чуть отстранившись, чтобы взглянуть ему в глаза. — Так же, как я не хотела, чтобы ты поднимался в квартиру моей матери прошлой ночью. Некоторые обстоятельства не имеют к тебе никакого отношения. Я не хотела, чтобы ты видел некоторые вещи. Ты должен позволить мне решать, чем с тобой делиться. Это называется «соблюдать границы». Его глаза прожигали меня. — А что если я хочу, что бы эти вещи имели ко мне отношение? В его голосе не было никакого сожаления. Он бросал мне вызов. — Джеймс. Ответь мне для начала, почему ты прочил сообщение? Я хотела услышать от него правду. Он потер лицо. — Я хотел узнать от кого оно, — сказал он, глядя в сторону. — Я подумал, что оно может быть от парня, о котором ты мне не рассказала. Я рассмеялась. — Ты думаешь, что у меня есть парень? Он взглянул на меня, и на его лице я заметила смесь эмоций: ревности и смущения. — Ты так думал? Парни находились где-то в конце моего списка личных интересов, из коих на данный момент у меня не было ни одного. — Нет, — сказала я. — У меня никого нет. «Есть только ты» , — подумала я. — Хотя я не понимаю, почему тебя это заботит. — Я уже говорил тебе прошлой ночью. Мне не все равно. Он обнял меня чуть крепче, не сказав больше ни слова. Я осознала, что одновременно сержусь на него и испытываю жалость. Я была эскортом . То, что у меня мог оказаться парень, это меньшее, что должно было его волновать в очень длинном списке вещей, о которых ему стоило бы беспокоиться. — Прости Одри. Это прозвучало так, будто он думал, что я мгновенно его прощу. — Ладно, — сказала я. Я наклонилась и нежно его поцеловала, потом пробежалась своими руками по его густым волосам прежде, чем отстраниться. — Все же я говорю тебе правду. Ты должен доверять мне, и я должна знать, что я могу доверять тебе. Если ты хочешь что-нибудь узнать, то спроси. Не делай этого за моей спиной. — Я доверяю тебе. Я вел себя как подросток. И как неуверенный в себе человек. Он выглядел так, словно был сбит с толку, и я чуть не рассмеялась. — Это был подлый поступок. Я не буду снова делать этого за твоей спиной. Я кивнула и после этого отложила свой телефон с несчастным видом. — Мне все еще приходится иметь дело с тем, что сделала моя мать. — Я уже столкнулся с этим. — Да? Его глаза изучали мое лицо. — Перед этим. Ну, когда ты была в душе. Прежде чем я пообещал тебе ничего не делать за твоей спиной, — сказал он робко. — Я прочел сообщение, и потом попросил Кая отвезти меня в место, где живет твой брат. Тебе больше не придется беспокоиться. Хотя тебе надо будет подписать кое-какие документы из «Новых Горизонтов», в которых написано, что твоя мать исключается из управления счетом. Он бережно подвинул меня и взял какие-то бумаги. — Ты должна сделать это сейчас. Мы можем отсканировать их и отправить в центр по электронной почте. Им даны строгие инструкции не высвобождать больше деньги со счета для каких бы то ни было целей. Он подвинул документы мне, но я не могла их принять. Я просто застыла, находясь в шоке, ничего не понимая. — Что ты сделал? Он посмотрел мне в глаза. — Твоя мать сняла все деньги, которые ты положила на счет своего брата. Я отправился туда и обо всем позаботился. Потом я поехал к твоей матери, чтобы увидеться с ней. — Ты сделал что ? Я почувствовала в себе одновременно несколько эмоций: облегчение, злость и стыд. Я не могла представить себе Джеймса, находящегося в маминой грязной квартире с пожелтевшими от никотина стенами. Я даже не хотела об этом думать. Я закрыла свое лицо руками, словно это могло бы остановить мои мысли об этой картине. — Одри. О твоем брате позаботятся. Это самое главное. Он подошел ко мне и нежно отвел мои руки от лица. — Как ты узнал, где живет Томми? — Кай. Я кивнула в потрясении. — Помимо этого я попросил его отвезти меня на квартиру твоей матери, потому что я хотел сделать так, чтобы у тебя было все хорошо. Я поговорил с ней и дал немного денег, чтобы она пока что успокоилась. Тебе нужен перерыв. Ты долгое время имела дело с этим один на один. Я хотел помочь. — Ты не должен помогать мне, — сказала я и с трудом села на диван. Слезы подступили к глазам. Это было слишком для меня. Я не могла впустить его в свою жизнь таким образом. Особенно когда мне предстояло пробыть с ним еще только одну неделю. Мне приходилось решать свои проблемы самостоятельно, так как я не привыкла надеяться на кого-то другого. Это бы только привело к большим проблемам. — Меня можно сравнить с ковбоем, — сказала я, небрежно утирая слезы с лица. — Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, так как это делает меня слабой. Понимаешь? Он выглядел удивленным и растерянным. — Ковбой? Нет, не понимаю тебя. Он присел рядом со мной и взял меня за руки. — Объясни, пожалуйста, что ты имела в виду. Я прокашлялась. — Я где-то прочитала, что хорошие ковбои спят на полу, когда возвращаются домой после долгой поездки. Они это делают для того, чтобы не привыкнуть спать в кровати снова. Таким образом, когда они возвращаются к стаду, все не так уж плохо — они все так же привычно относятся к неудобствам. — Итак, ты — ковбой, — сказал он. — А я — на кровати. — Совершенно верно, Джеймс, — сказала я. — Я — ковбой, а ты — на кровати. Я должна спать на полу, чтобы не привыкать к удобствам. Я не могу позволить тебе решать мои проблемы за меня, делая все и вся удобным и мягким. Потому что после следующей недели я снова окажусь там, где я буду спать на жестком грунте. И если ты будешь слишком добр ко мне, то это сделает все только хуже для меня. — Тебе нужно оставаться сильной, — сказал Джеймс, подыгрывая мне. — Ты не хочешь, чтобы ты потянула спину, или того хуже — потеряла хватку. — В точку, — сказала я, снова всхлипнув. — Никто не хочет этого. — Никто не хочет этого, — повторил он, сделав паузу, наблюдая за выражением моего лица. — Так, может, тебе не стоит туда возвращаться? Он притянул меня в свои объятия и прижал к себе, поцеловав в макушку. — Может быть, тебе стоит остаться? Глава 11 Джеймс Только идиоты выкладывают все карты на стол и при этом надеются на лучшее. И все же я здесь, укачиваю ее на своих руках, прося остаться со мной. Она еще раз покашляла и выпрямилась, немного отодвинулась от меня, распрямила плечи, восстановив самообладание. — Ты — хороший, — сказала она, и я мог почувствовать по тону ее голоса, что ее, наконец-то, отпустило после всего, о чем я ей сообщил. Она не знала, говорил ли я об этом серьезно, и я не мог винить ее в этом. Она сделала мне исключение, простив за поступок, как будто я ничего не совершал. « За поступки надо отвечать, Джеймс », — подумал я. — « Пока ты можешь все четко понимать своей головой». Одри снова вернулась к теме разговора, будучи экспертом в актерском мастерстве. — Что, черт возьми, ты сделал с моей матерью, чтобы она послушалась тебя? — Она подумала, что я ... милый, — солгал я. « Она спросила меня, если я плачу столько денег тебе, то почему же я не смог найти «нормальную» женщину ». — Я сообщил ей, что она больше не сможет когда-либо забрать деньги в центре, где живет твой брат. — Я говорила с ней об этом прошлой ночью. Ее не заботит ничего, кроме того, за что она сможет избежать наказания. — К сожалению, я получил определенное впечатление от общения с ней — сказал я. Одри поморщилась. — Я не могу поверить, что ты отправился туда и увидел своими глазами, где она живет. Ты разговаривал с ней. Мне так стыдно. Я протянул руку и взял ее за руку. — Тебе нечего стыдиться. Она не ты. Ты совсем на нее не похожа, и тем самым я хочу сказать, что ты — честная, заботливая, добрая. — Я не могу поверить, что она сделала это с моим братом. Пойми, я, конечно, могу догадываться о причинах, почему она это сделала, но все-таки. Слезы уже перестали течь из ее глаз, и на ее лице застыло выражение покорности судьбе. — Мне, вероятно, следует, подписать документы. Она взяла бумаги со стола, а я встал и пошел за ручкой. Она начала подписывать документы, из которых следовало, что ее мать отстранялась от управления счета брата. — Сколько ты отдал денег в «Новых горизонтах»? — спросила она, не глядя на меня. — Не имеет значения. — Конечно, имеет. Ты платишь мне явно абсурдную сумму за две недели. Мы будем просто вычитать эти деньги из нее. — Нет, Одри. Мы не будем этого делать. В данный момент она смотрела на меня, и ее челюсти сжались. — Сколько денег ты отдал моей матери? — Я не буду сообщать тебе и этого. — Ты должен, — сказала она. — Я собираюсь вернуть тебе эти деньги, Джеймс. Я не хочу, чтобы это висело на моей совести всю оставшуюся жизнь. Моя мать — это мой крест, а не твой. Я хочу, чтобы она не имела ничего общего с тобой. — Мы не должны спорить об этом прямо сейчас. Хорошо? — спросил я. Она закончила подписывать бумаги, и я притянул ее обратно к себе, положив ее голову себе на грудь. — Просто забудь об этом, — сказал я. — Ты должен пообещать, что я смогу вернуть тебе деньги. Между нами все должно быть правильным, чтобы я не была тебе ничего должна, — сказала она. — В противном случае, я буду чувствовать себя как потребитель, а не просто шлюхой. — Прекрати, — сказал я, и гнев начал закипать во мне, но не на Одри, а на ее жизненную ситуацию. — Ты занимаешься тем, чем ты можешь зарабатывать на жизнь в существующих обстоятельствах. Ты не должна стыдиться выбора, который ты сделала. Защищать того, кого ты любишь — это самое важное, что ты можешь сделать. Она смотрела на меня с тем же упрямством в глазах. — Мне не стыдно. Я просто хочу, чтобы ты пообещал мне. — Я пообещаю тебе все, что угодно, Одри. — Хорошо. Мне уже лучше, — сказала она, и, наконец, расслабилась и прижалась ко мне. — Обещай мне, что я останусь ковбоем. — Ты останешься ковбоем, детка, — сказал я. — А я останусь на кровати. Она обняла меня, застав меня тем самым врасплох. — Спасибо, Джеймс. Спасибо за помощь моему брату. Ты — хороший человек. Я приподнял ее подбородок и поцеловал нежно в губы. — Нет, я не такой. — Ты ошибаешься, — прошептала она. — Я — ковбой, и я утверждаю, что ты неправ. Она погладила меня снова по волосам. — Итак, … ты уже видел некоторые из неприглядных скелетов из моего шкафа. Я помню, прошлым вечером ты сказал, что они есть и в твоем шкафу. Не хочешь поделиться? Так мы сможем выровнять чашу весов между нами по мерзости в нашей жизни. Я посмотрел в окно, за которым был прекрасный, солнечный июньский день. — Ты помнишь, что я сказал? О том, что ты не захочешь этого знать? — Я думаю, что это были мои слова, Джеймс, — сказала она и провела своим пальцем по моей челюсти. — Но если ты не хочешь поделиться, тогда ты не должен этого делать. Я пойму. Я окинул ее глазами. Дело было в том, что она все понимала. Она была единственной женщиной, которую я встретил за последнее десятилетие, с которой мне было легко. Хотя для меня это было нелегко. Одри была единственной женщиной, которую я встретил за целую вечность, и с которой я почувствовал связь. — Я потерял очень близкого мне человека. Девушку. — Мне так жаль. Когда это было? — Давным-давно. Летом после окончания школы. Я потер лицо. На самом деле, я никогда не говорил об этом ни с кем. Может быть, бросил пару слов Тоду, когда он спросил меня о том, в порядке ли я. Он был слишком юн, когда это произошло. Я думаю, что он не понимал, насколько это разрушило меня. — Ее звали Даниэль. Мы встречались в последний год нашего обучения в Академии Филипса ( прим. Элитная частная школа, расположенная в городе Эндовер , штат Массачусетс ). Я никогда прежде не встречал никого, кто был бы на нее похож. Она училась за счет бюджетных дотаций и происходила из совершенно другой среды, нежели я. Она была гениальная. Открытая. Добрая. Я улыбнулся при воспоминании о ней. — Она, наверное, была милой, — сказала Одри. — Что случилось? — Она собралась с осени учиться в университете Брауна, и я захотел изменить свои планы и последовать за ней туда. Мои родители это не одобрили. Я был принят в Гарвард, который закончил отец, и где по настоянию отца я должен был учиться. Во всяком случае, они были против наших отношений, так как ее семья была даже не из среднего класса, то есть по меркам нашей семьи – никто из Тьюксбери. На самом деле, ее родители были очень хорошими людьми, и я до сих пор общаюсь с ними. Это означает, что они все еще посылают мне открытки на Рождество. Только лишь потому, что я считал, что она была прекрасным человеком и ее семья была замечательной, не означало, что она была приемлемой кандидатурой в глазах моих родителей. Тот факт, что она получила грант на обучение в Брауне по биологии, не позволил ей заработать очки в глазах моей семьи, так как у нее не было родословной. Родители хотели, чтобы я посещал Гарвард, и чтобы наши с ней отношения закончились. Я боролся со своей семьей все лето. Однажды вечером Даниэль приехала ко мне, и мои родители повели себя ужасно по отношению к ней. По-настоящему жестоко. Они сказали ей, что она разрушила семью, пытаясь заставить меня следовать за ней в Браун. А ведь это была не ее идея, а моя. Но зная методы своих родителей, а я их знал очень хорошо, я просто сидел молча, потому что не было никакого смысла бороться. В итоге Даниэль впала в истерику и уехала. Я сделал паузу. — В тот же вечер она попала в аварию, Одри. По пути домой. Она умерла. Одри сидела, держа меня за руку, и ее лицо было белым от шока. — Мне так жаль — прошептала она, и на ее глазах заблестели слезы, как будто она была готова расплакаться из-за меня. — Ты не можешь винить себя за это. Она попала в аварию . Ты не виноват в этом. — Я не сделал ничего, чтобы защитить ее в ту ночь. Мои родители сказали ей, что она неприемлема для нашей семьи. Это было похоже на то, что ее полностью выпотрошили. Она ушла, рыдая. Я никогда не слышал, чтобы кто-то так плакал. Память о том дне по-прежнему преследует меня. — Была гроза, и, по словам полицейских, была плохая видимость. Ее машину занесло, и, вылетев с трассы, она врезалась в ограждение. Этого бы не произошло, если бы она была в нормальном состоянии, я это точно знаю. У нее была вся жизнь впереди. Я забрал ее. — Джеймс, — произнесла она, и взяла мое лицо в свои руки. — Ты не можешь постоянно нести в себе это чувство вины. Это был несчастный случай. Да, она была расстроена, но это не твоя вина. Это твои родители должны были чувствовать себя ужасно из-за этого. Я снова посмотрел в окно, пытаясь успокоить острую боль, которую я ощущал внутри себя каждый раз, как только думал о Даниэль. Столько тоски было внутри меня, что приносило еще и физическую боль. — Моя мать сказала, что это судьба. Мой голос прозвучал безжизненно даже для моих ушей. — Она не сделала этого, — сказала Одри. — Пожалуйста, скажи, что это неправда. Я пожал плечами. — Она действовала должным образом, изображая скорбь на первых порах. Она сходила в похоронное бюро и говорила там правильные вещи. Она пожертвовала неприлично крупную сумму денег в стипендиальный фонд Даниэль, который учредили ее родители в память о ней. Моя мама — мастер устраивать шоу. Несмотря на это, я знал, что она испытала облегчение. И в последнее Рождество я напился в стельку и обвинил ее во всех грехах. — И? — спросила Одри. — И она сообщила, что мне, оказывается, повезло, что это удача для Престонов, и что это сама судьба дала мне путь к отступлению. Острые иглы памяти страшной болью вонзились в меня и немного притупили неприкрытую ненависть к моей семье. — А я считала, что моя мать — плохой человек. Невероятная чертова Селия, — сказала Одри. Я переплел свои пальцы с ее. — Она такая, — сказал я. — Ты любил ее? — спросила Одри чуть позже. Мы все еще сидели на диване. К этому времени мы уже кое-что сделали — отослали документы, и теперь, успокоившись, держались за руки, откинувшись на спинку дивана. — Это было давно, но я знаю, что я сделал. Это была моя первая любовь. Ничего невозможно повторить, — сказал я. — Ты понимаешь, о чем я говорю? Она медленно кивнула, ее взгляд был устремлен в окно. — Понимаю, Джеймс. Понимаю. — На сегодняшний день хватит безнадеги. Одри выпрямилась. Моя голова лежала на ее коленях, и она играла с моими волосами. Я не мог вспомнить, когда в последний раз с кем-то вот так сидел, болтая, и позволяя играть со своими волосами. Это можно было квалифицировать как значительное явление для меня, и это было именно так. И это особое событие для меня продолжалось с последнего ланча. — Ты голодна? — спросил я. — Я всегда голодна. Я сел и улыбнулся ей. — Я тоже. Почему бы нам просто не спуститься вниз на улицу? Посидеть наружи, перекусить и выпить немного вина? — Звучит заманчиво. Она поцеловала меня в нос и собралась встать, но я остановил ее, схватив за руки. — Спасибо, что выслушал меня сегодня, — сказал я. — Я никогда ни с кем не говорил о том, что произошло тогда. Я не рассказывал об этом даже Коулу. Это то, что я спрятал глубоко в себе давным-давно. Ты первый человек, с которым я почувствовал себя настолько комфортно, что смог поговорить об этом. Я заправил ей волосы за ушко. Она улыбнулась мне, краснея от удовольствия. — Спасибо тебе за то, что сделал для меня сегодня, хотя я собираюсь вернуть тебе все деньги, и спасибо за то, что доверяешь мне настолько, что рассказал о Даниэль. Ты можешь доверять мне, Джеймс, — сказала она и переплела наши пальцы. — Ты показал мне, что прикрываешь мою спину. Я — твоя. Ты должен это знать. Я наклонился и поцеловал ее, пробуя на вкус ее сладкий рот. Все было так, словно больше ничего не имело для меня никакого значения. Мой бизнес, оставшийся в Калифорнии, был уже для меня на втором плане, словно это было в какой-то другой жизни. Все те заботы, тот ритм жизни сейчас были далеки от меня. Я даже не позвонил сегодня своей помощнице Молли. Все, что волновало меня в данный момент, была Одри. Я же был сильно обеспокоен тем, насколько кошмарно будет вести себя моя семья за исключением Тода. Я уже мог точно сказать, что Тод догадывался о том, что Одри значит для меня. — Пойдем кушать. Сегодня прекрасный день. — Подожди, — сказал я, не готовый еще отпустить ее от себя. — Мне кое-что нужно от тебя для начала. Я снова поцеловал ее, и наши языки переплелись, и как только это произошло, я тут же стал твердым, Это была неизведанная для меня территория. Разумеется, речь не шла об эрекции. Смысл был в том, что сейчас секс был не всем, что мне было нужно. Я нуждался в ней , и я не знал, что мне с этим делать. Я не мог четко сформулировать, что мне нужно на ближайшее будущее. Я не знал, как попросить ее. Но Одри точно знала, что делать. Она показала мне, что она также нуждалась во мне, как и я в ней. Она медленно поднялась и оседлала меня, ничего не сказав, Одри стремительно сняла с меня рубашку, поцеловав меня с какой-то крайней настойчивостью, которую я не замечал у нее раньше. Она встала, и я, не говоря не слова, стянул с нее легинсы, а затем расстегнул свои штаны, приподнявшись и стащив их с себя. Она опустилась передо мной. Я пробежался руками вниз по ее красивой, гладкой коже, и она взяла мой член в рот, начав облизывать и посасывать его. Я откинулся назад, потрясенный от переполнявших меня ощущений. Она взяла меня почти целиком и стала сосать изо всех сил. — Боже мой, Одри. Я откинул голову назад на спинку дивана, и чуть моментально не кончил ей в рот. Я застонал, желая заполнить ее собой. Она выписывала круги своим языком на моем конце и поглаживала мои отяжелевшие шары. — Ох, твою мать, да. Как хорошо. Поймав момент, мои пальцы сжали ее волосы. Я почти жестко кончил в ее рот, но это все же было не то, чего я хотел. Я желал ее . Я жаждал доставить ей наслаждение. Я хотел, чтобы она кричала мое имя. — Одри, сказал я хриплым голосом. — Иди сюда. Она поднялась и оседлала меня снова, взяв мой большущий член, и потерев им о свой вход. Она запрокинула голову, и это было что-то, когда она терлась об меня. — Детка, мне нужно быть внутри тебя, — сказал я. — Сейчас. Она передвинулась выше, и сразу жестко приняла меня всего. Мы оба закричали. Затем мы начали раскачиваться навстречу друг другу. Это чувствовалось так хорошо. Я был так глубоко в ней. Я подхватил ее под ягодицы и стал помогать ей двигаться по моей длине вверх и вниз снова и снова. — О, Боже мой, Джеймс. О, мой Бог. — Скажи мне, что я — единственный — сказал я. Ощущение того, что она была на мне подобным образом, и что я находился внутри нее так глубоко, сводило меня с ума. Я сжал ее ягодицы. — Скажи мне, что ты моя. Ее груди подпрыгивали передо мной, и я, уткнувшись в них, стал лизать и посасывать ее соски. Я хотел владеть ее телом. Я хотел оставить свой след на ней, подобно клейму, так, чтобы никто больше не касался ее. Я трахал ее все жестче. Она застонала, как только я входил в нее снова и снова. — Я — твоя. Нет никого кроме тебя, — вырвалось у нее. Ее спина выгнулась, говоря о том, что она уже близка к краю. — Догоняй меня, и произнеси мое имя. Я был готов вот-вот взорваться. Я опустил пальцы на ее клитор и стал его поглаживать без перерыва. Она выгнула спину и закричала, ее тело обернулось вокруг меня, словно сжав в тиски. — Джеймс, Боже мой . Джеймс . Давай со мной. Кончай со мной, детка. Мне нужно почувствовать тебя. « Я люблю тебя, черт возьми », — подумал я и отдался стремительному потоку. Глава 12 Одри Можно сказать, что Джеймс овладевал мной до одури. Хорошо, что мы отправили подписанные документы, пока я еще была в себе. Теперь моя мать больше не сможет забрать деньги со счета в «Новых Горизонтах». Как минимум на одну проблему, вызывавшую у меня беспокойство, стало меньше. Я, так или иначе, была не способна волноваться о чем-либо прямо сейчас. Джеймс держал меня за руку, пока мы теплым ранним вечером прогуливались по Ньюбери-стрит. Мы чувствовали себя ленивыми и расслабленными, и, клянусь Богом, влюбленными друг в друга. Во всяком случае, так казалось. Я была влюблена в него, моего миллиардера, одетого в джинсы и футболку, в его сексуальные волосы со стальным оттенком, которые выглядели взъерошенными после нашего недавнего занятия любовью. Я была влюблена в него, и я, несомненно, была опьянена им. Мы вошли в ресторан «Stephanie’s on Newbury» и заказали бутылку «Шардоне». Я изучала меню. — Не хотела бы заказать крабовых котлеток? — спросил он и рассмеялся. — Что? — спросила я в замешательстве. — Я ненавижу крабовые котлетки — сказал он. — Ты же их ел в тот вечер! — Я это сделал только для тебя, — сказал он. — Ты старалась позаботься обо мне, и я хотел быть … милым. — Ну, ты не умеешь быть милым, — произнесла я. К нам подошла официантка, и я заказала: салат со свеклой, бургер с сыром с голубой плесенью, и тарелку макарон с сыром. — Я возьму то же самое, — сказал Джеймс, даже не взглянув в меню и тут же передав его обратно официантке. Он сжал мою руку. —У тебя всегда все здорово. — Кроме крабовых котлеток, — сказала я, насупившись. — Не сердись на меня. Солнечный свет падал на его лицо, и я заметила, каким спокойным и прекрасным оно было прямо сейчас. Хорошо, он всегда был великолепен, но был ли он при этом спокоен? Не думаю. — Я не помню, когда в последний раз я чувствовал себя таким счастливым, — произнес он. Я снова взглянула на него. Слезы подступили к моим глазам, и я мысленно запретила себе позволить им пролиться. « Я никогда не была так счастлива », — подумала я. Это мысль одновременно согревала и сжигала меня изнутри. — Я тоже, — ответила я, смело улыбнувшись. — Нам уже скоро надо быть на репетиции, — сказал Джеймс, все еще держа меня за руку. — А свадьба займет весь завтрашний день. Зато потом я получу всю тебя в мое полное распоряжение, ладно, почти полное, а сейчас я не могу дождаться, когда мы поедем на Багамы. Кстати, эту поездку я раньше ждал с ужасом, а сейчас — с нетерпением. Я планирую развлекаться с тобой, одетой в бикини. — Я никогда не была на Карибском море. Я действительно с нетерпением жду этого. Он протянул и сжал мою руку. — Тебе это понравится. — Будет занимательно провести целую неделю с твоей семьей. Сейчас я страшилась этой мысли более чем когда-либо. — У нас будет отдельная вилла на окраине курорта, — сказал Джеймс, — Так что никто не потревожит нас, мы будем предоставлены сами себе. — Обещаешь? — спросила я. — Я тебе пообещаю все, что угодно, Одри. Мы отправились в Церковь Троицы на репетицию свадьбы. Джеймс был одет в светло-серый костюм с галстуком лавандового цвета, а я надела бледно-лиловое платье. — Ты выглядишь сногсшибательно, и мы сочетаемся по цвету в одежде друг с другом. Это здорово, — заметил Джеймс. Он держал меня за руку, когда мы вошли через двери в церковь. — Это здорово, — согласилась я. Когда он одевался, я увидела его галстук и решила подобрать платье ему в тон, чтобы мы смотрелись и чувствовали себя, как единое целое, каковым и ощущали себя в данный момент. Я и Джеймс вошли в главный зал церкви, и у меня перехватило дыхание от этой красоты. Солнечный свет пробивался сквозь витражи, а потолок находился высоко над нашими головами. Это место идеально подходило для сказочной свадьбы. Я могла представить себе, как Иви будет идти здесь по проходу в пышном приталенном платье с бледным лицом, скрытым за фатой. Эта мысль вызвала у меня чувство грусти. Джеймс наклонился и поцеловал меня в щеку. Я, растерявшись, взглянула на него. Находясь в церкви рядом с ним, я чувствовала, как внутри меня росло беспокойство и тоска, а чуть позже появился и страх. — Что? — спросил он, глядя на мое лицо. — Это просто потрясающе, — сказала я, отворачиваясь от него. — Я никогда не была здесь. — Это нечто, правда? — спросила Селия Престон, подходя к нам. Она с подозрением посмотрела на нас, замечая наши переплетенные руки и подходящую по тону одежду. — Вы двое выглядите очень… целостно, — сказала она, но это не прозвучало доброжелательно. На этот раз Селия была одета в костюм от Шанель в черно-белую клеточку. Ее лицо выглядело безукоризненно, как будто оно и не было никогда опухшим. — Мама, — сказал Джеймс ледяным тоном, слегка поклонившись ей. — Здравствуйте, Миссис Престон, — сказала я, надеясь, что мое приветствие прозвучало непринужденно и по-дружески и уравновесило официальную холодность тона Джеймса. После того, что он рассказал мне, я не виню его за то, какие чувства он испытывает по отношению к ней. Но сейчас больше чем когда-либо, мне нужно было хорошо сыграть свою роль, так как он помог мне, и я хотела помочь ему. Мне нужно сделать все, чтобы ему было легко находиться рядом со своей семьей. — Вы выглядите превосходно. — Мои отеки уже сошли, как я и ожидала, — сообщила она. — Я должен отойти, — сказал мне Джеймс, кивнув в сторону Тода и остальных участников свадебного мероприятия. — С тобой все будет в порядке? — Да, — ответила я и смело улыбнулась его матери. — Твоя мама и я понаблюдаем за вами. — Отлично, — произнес Джеймс, посылая матери предупреждающий взгляд. — Это не должно занять много времени. Я надеюсь. — Джеймс, это вечер твоего брата. Пусть это займет столько времени, сколько потребуется, — сказала Селия. Она жестом предложила мне проследовать за ней на скамейку поближе к алтарю, и я подчинилась. Конечно, я повиновалась, потому что не собиралась спорить с ней. Я присела рядом с Селией, стараясь не приближаться к ней слишком близко. — Итак, — произнесла она, расправляя юбку и поворачиваясь ко мне своим неестественно гладким лицом. — Мне показалось, что Джеймс более разгневан на меня, чем обычно. Я полагаю, что ты рассказала ему о нашем разговоре по поводу внуков, происходившем во время чаепития. И это, и то, что он рассказал мне, что ты сделала с его школьной подругой, доведя ее до слез, что в итоге привело к тому, что она не справилась с управлением на своей машине и погибла, врезавшись в дорожное заграждение . — Я могла нечаянно упомянуть ему об этом, — сказала я, осторожно подбирая слова. — Но я понятия не имела, что это может его расстроить. — Говорил ли он с тобой о доверии? Я не питала любви к Селии Престон, но меня действительно восхищало ее умение быть прямолинейной. Мне не хотелось говорить ей правду, но я не видела другого выхода. — Да, говорил, — призналась я. Она вздохнула и откинулась немного назад. — Он никогда не понимал моей точки зрения. Он внутри себя обижается на меня из-за этого, а ведь это ограниченное мышление с его стороны. Джеймс не понимает, что наличие семьи требует огромного чувства долга. Человек должен ставить семью превыше самого себя. Ты должна защищать семью. Твоя семья — это все, что есть у тебя в жизни, Одри, — произнесла она и бросила на меня быстрый взгляд. — Ой, прости дорогая, я забыла, что вся твоя семья умерла. — Нет, ничего страшного, — сказала я. Она мне слегка улыбнулась. — Вы правы. У меня нет семьи. Я хотела закатить глаза, но не решилась. Мы сидели в тишине где-то в течение минуты, наблюдая за тем, как Тод с Иви обсуждают церемонию со священником. Джеймс стоял позади своего брата, скрестив плотно руки на груди, пристально глядя на свою мать. — Джеймс не одобряет Иви, — продолжила Селия. — Но там, где он видит безразличие и отсутствие здравого смысла, я вижу возможность. — Как это? — спросила я. — Она из хорошей семьи и у нее отличная родословная. Ее родители познакомились в колледже «Tabor Academy» ( прим. Колледж входит в TOP-50 лучших школ мира, расположен в Марионе, штат Массачусетс ). У Иви есть свой трастовый фонд. Не говоря уже о том, что она зарегистрирована среди владельцев «Shreve, Crump & Low» ( прим. Ювелирная компания ). Она полностью соответствует семье Престонов. Все, что имела Иви, отсутствовало у меня. Селия недвусмысленно дала мне понять, что я являлась неподходящей кандидатурой для семьи Престонов, а она не знала и половины правды обо мне. Она думала, что Даниэль, получившая грант на обучение биологии в Брауне, со своей бедной, но респектабельной семьей была неподходящей кандидатурой. Да, по сравнению со мной, Даниэль находилась под покровительством самого Луи Виттона ( прим. Французский дом моды) . — Я знаю все, что мне необходимо знать об Иви,— сказала Селия. Я посмотрела на нее с сомнением, и она выгнула бровь, глядя на меня. Коллаген, вколотый в ее лицо, рассосался настолько, что его уже почти не было заметно. — О, вот что я точно знаю, так это то, что она пыталась переспать с Джеймсом. Видимо, на моем лице отразилось потрясение, потому что в данный момент Селия посмотрела на меня торжествующе и погладила мое колено. — Тод рассказывает мне все, дорогая. В отличие от Джеймса. — Так почему же вы хотите, чтобы они поженились? — спросила я без обиняков. — Конечно, потому что ее легко контролировать, , — ответила она, улыбнувшись мне. — Иви любит деньги больше, чем что-либо еще. Она и Тод подписали безупречный брачный контракт. Если Иви обманывает, она не получает ничего. Если Иви пытается развестись с Тодом, она не получает ничего. Если Иви носит блузку, которая мне не нравится, Иви не получает ничего. Я, конечно, пошутила насчет последнего, но это близко к действительности. Селия посмотрела на своего сына, который держал Иви за руку, все еще общаясь со священником. — Я думаю, что Иви его любит, — сказала я. Я была удивлена тем, что вступилась за Иви, и все-таки я это произнесла. — А ты забавная, Одри, — сказала она. — Но я соглашусь с тобой. По крайней мере, пока она его любит. Сейчас она — невеста, и они находятся в центре внимания, и пока они — страстная пара. В конце концов, ей это наскучит. В нормальной ситуации это могло бы стать проблемой, но я здесь, и смогу позаботиться об Иви. — Вам не кажется, что Тод способен позаботиться о ней сам? Мне, наверное, не стоило быть такой непонятливой, но я последовала ее примеру быть прямолинейной. Она покачала головой. — Только не Тод, — сказала она, — Он слишком хороший. Он должен быть с кем-то таким, кто позволит мне спокойно заботиться о нем . Я еще не сообщила Иви о том, что я знаю об инциденте с Джеймсом, но когда мне понадобится, я помашу этим перед ее носом. — Но если Тод уже знает, то кому вы собираетесь рассказать? — Всем остальным, — произнесла она и улыбнулась. — Их детям. Ее кузинам. Ее друзьям. Я расскажу им всем, что Джеймс отказал ей и сказал, что она — костлявая, отвратительная шлюха. — Ну, надеюсь, что вам никогда не придется этого делать, — сказала я, находясь в небольшом смятении. — Посмотрим, — сказала Селия и пожала плечами. Она произнесла это так, будто, если она не распространит эту информацию, это ее разочарует. — Миссис Престон, я ценю, что вы были откровенны со мной, … но для чего вы рассказываете мне все это? — Потому что я не хочу, чтобы вы принимали это близко к сердцу, — сказала она. — Я могу сказать, что Джеймс неравнодушен к вам. Я начала протестовать, но она подняла руку, чтобы остановить меня. — Вы можете не видеть этого, но я его мать, и знаю, что для него лучше, даже если он не хочет этого понять. Сейчас вы были очень откровенны со мной, и я ценю это. То же самое я делаю и для вас. Ваши отношения с моим сыном будут продолжаться и во время поездки на Багамы. После этого вы должны порвать с ним. Я могу сказать, что вы годитесь для Джеймса. Но это не единственное, что имеет значение в моем мире. На мне лежит огромная ответственность за свою семью. Дети Джеймса будут одними из самых богатых людей в стране. Они должны быть в состоянии справиться с теми обязанностями, которые возлагаются на них при такого рода привилегиях, а их родители должны быть в состоянии помочь им выполнять их. Джеймсу нужен тот, кто сможет помочь ему в этом, Одри, тот, кто будет направлять его и облегчит ему жизнь. Ему не нужна та, с кем надо нянчиться. Я с трудом сглотнула. Она фактически указала мне на мое место, и это было жутковато. Я могла только представить себе, что же она наговорила Даниэль много лет назад. Сейчас Селия Престон была вежливой. В гневе она будет страшна. « Бедная девочка », — подумала я о Даниэль. Джеймс был ее первой любовью, и она была так молода. — Я знаю, что вы заботитесь о Джеймсе, Одри, и хотите лучшего для него. Подумайте о том, что я вам сказала. Она сделала паузу в своей обработке меня и повернулась. — Это же только между нами? Если вы уйдете тихо, я сделаю все таким образом, чтобы вы останетесь довольны. Мы вместе с ней смотрели, как Тод и Иви опустились на колени перед священником. — Я запомню это, — произнесла я. — Вы сделаете это, дорогая, — сказала Миссис Престон. — О чем шепталась с тобой моя мать? — спросил меня Джеймс, когда мы направлялись в сторону машины. — О, ты знаешь. О том и о сем. О шмотках. О разных вещах. — О каких вещах? — О тех вещах, которые могут разозлить тебя, — сказала я и взяла его за руку. — Вещах, о которых нам следовало бы говорить только во время распития алкогольных напитков. Он скользнул в машину, сев со мной рядом, и нахмурился. — Касалось ли это тех самых вещей? О том, как исключительна наша семья? — Отчасти, — сказала я. Селия закончила свою обличительную речь, и я, оправившись после этого, теперь задумалась о том, как много из нашего разговора с Селией стоит передать Джеймсу. Я решила, что если расскажу ему всю правду, то это может подтолкнуть его прямо сейчас к краю, а он не отошел еще от разговора со мной о Даниэль. Я чуть позже расскажу ему все, что наговорила мне его мать, но не сейчас, не перед свадьбой Тода, потому что Джеймс может сильно разозлиться, а сегодня вечером и завтра утром ему необходимо находиться рядом со счастливой парой и не быть при этом безумцем, мстительным и хитрым, как Селия Престон. — На самом деле, она говорила об Иви. Почему-то она считает, что Иви идеально подходит для вашей семьи. Джеймс фыркнул, а Кай в это время вел машину по Финансовому району по ведущей к набережной дороге. Репетиция ужина должна была состояться в одном из самых эксклюзивных ресторанов Бостона — в «Il Pastorne». Через несколько минут, преодолев пробку, мы остановились напротив входа в ресторан. Как только Кай пошел открывать нам дверь, я увидела кое-кого, стоящего на тротуаре, что заставило меня приостановиться — мелькание знакомой блондинистой головы, которая сильно нуждалась в покраске отросших корней. — О, черт, — сказала я и повернулась к Джеймсу. — Моя мать здесь. Кай открыл дверь, но я не стала выходить. Я наблюдала за ней пару секунд из машины. Она нервно курила и ходила взад-вперед перед рестораном, осматривая все автомобили, подъезжающие к обочине. Она ждала меня. — Я разберусь с ней, — сказал Джеймс, но я остановила его. — Нет, позволь мне. Я выскочила из машины. Последнее, что мне сейчас было нужно, это чтобы Мистер и Миссис Престон увидели мою, якобы умершую, мать, которая была жива и здорова и курила, как сапожник, перед входом в ресторан, где должна была состояться репетиция ужина их сына. — Эй, — произнесла я, бросаясь к ней и нервно оглядываясь по сторонам. — Что ты здесь делаешь? — Хороший способ поздороваться с мамой, — сказала она. Я схватила ее за локоть и потащила к машине, заталкивая внутрь. — Ой. — Заткнись, — прошипела я и захлопнула дверь позади себя. Она бросила на меня вызывающий взгляд, в то время как Джеймс смотрел ей в лицо. — Мам, я хочу тебе представить Джеймса, но, как я поняла, ты уже познакомилась с ним вчера. — Здравствуйте, Миссис Рейнольдс, — сказал Джеймс, одев маску вежливости на свое лицо. Она кивнула ему, выглядя при этом немного смущенной. Совсем чуть-чуть. — Джеймс, ты не возражаешь, если я пообщаюсь с мамой наедине? Я буду через минуту. Он бросил на меня взгляд, в котором читалось раздражение, смирение и почему-то полное отсутствие удивления. — Конечно. Но если я не увижу тебя через пять минут, я приду, чтобы забрать тебя. Он бросил на меня еще один взгляд, затем холодно поклонился моей матери и вышел из машины, захлопнув за собой дверь. Моя мать, часто моргая, уставилась на меня своими глазами-бусинками на опухшем лице. — Он властный, да? Я свирепо посмотрела на нее. — Кай, не могли бы вы сделать кружок вокруг района? Он молча включил зажигание и направил машину вниз по улице. Я снова подняла перегородку, благодаря про себя тонированные стекла. — Ты стыдишься меня , — сказала моя мать и фыркнула. Какая наглость с ее стороны. — Ты понимаешь, что я на работе? Я работаю. Я не могу себе позволить, чтобы люди из моей личной жизни приходили ко мне. Меня могут уволить. Если Елена узнает об этом, то я потеряю работу навсегда. — Я не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом, не так ли? Она посмотрела на меня лукаво. — Какого черта ты несешь, мам? Ты пьянее, чем обычно? — Я не пьяна, но я встретилась с твоим другом вчера. Он любит командовать, но он щедрый. Я думаю, ты ему нравишься. — Просто заткнись. Пожалуйста. Она покачала головой с самодовольным выражением на своем лице. — Он дал мне денег, Одри. Много денег. Только чтобы я оставила тебя в покое, чтобы ты была счастлива. Вот что он сказал! Она захихикала при этом. Ей было забавно, что кто-то желал мне счастья . — Сколько? — спросила я резко. — Двадцать тысяч долларов! — прокаркала она и захлопала в ладоши от радости. — Мне нужен был перерыв от всего плохого. Он дал мне эти деньги, словно они ничего для него не значили, словно это какая-то мелочь, Одри. У него их так много, что мы могли бы получить от него прибыль Она облизнула губы, и я почувствовал тошноту. Меня чуть не вырвало прямо там, в задней части "Мерседеса" — машины, нанятой Джеймсом. — Пожалуйста, прекрати, — сказал я. — Ах, милая, я только начала. Я подняла на нее глаза с болью и со страхом. — Ты не можешь так поступить со мной. Я чувствовала себя так, словно оказалась под водой, мои слова вырывались из меня, но звучали сдавленно и незнакомо. Мир рушился вокруг меня, подобно буйным волнам, сталкивающимся с яростным и пугающим подводным течением. Моя мать снова тащила меня вниз. — Все, что я собираюсь сделать, так это попросить у него немного денег, — сказала она. — Он уже дал тебе достаточно средств. Ради всего святого, мам. Ты хоть понимаешь, что это значит? — У него так много денег, что он может поделиться. Он даже не моргнул, когда давал их мне. Она сделала паузу, и в это время ее глаза-бусинки буравили меня. — Могу поспорить, что он даст тебе намного больше, чем мне. — Он уже заплатил мне. Через агентство. — Он даст тебе еще больше. Я знаю, что даст. — Мне не нужно больше, да, я и не заслуживаю большего, и у меня нет привычки выжимать из людей все до капли. Она снова улыбнулась с триумфом и коварством, приводящим меня в оцепенение. — Но ты выжмешь из него все. Это то, чем ты занимаешься. По любому, бьюсь об заклад, что те расфуфыренные люди позади нас не знают, что он платит тебе за твою работу. Она потрогала мое лиловое платье, посмотрела на мой безупречный макияж и на дизайнерскую сумку, которую мне выдала Елена. — Бьюсь об заклад, они не знают, что ты — проститутка. Держу пари, он не захочет, чтобы они узнали об этом. — Как же сильно я тебя ненавижу. Я нагло уставилась на нее. Я думала об этом тысячи раз, но никогда прежде я не произносила этого вслух. Она даже не вздрогнула. — Ты у меня в долгу. Я принесла тебя и Томми в этот мир. Твой отец бросил меня из-за вас. И теперь я — ничто. — Ты мне отвратительна, — сказала я, и моя грудь вздымалась от гнева. Если бы я не должна была притворяться подругой Джеймса на репетиции ужина сегодня вечером, то я бы сама бросилась на нее и расцарапала бы ей физиономию. Я была вне себя от ярости. Ее угроза походила на отлив прибоя, который угрожал утащить меня в море. Я не могла позволить ей сделать это с Джеймсом. Мне уже было все равно, что она бы сделала со мной. Я должна была защитить его. — Мам, — сказала я и постаралась заставить себя успокоиться. — Я могу дать тебе больше денег. Намного больше. Она посмотрела на меня, ничего не говоря. — Я просто не могу сделать это сейчас. Они у меня появятся только через неделю, — сказала я, кивая ей. Я бы отдала заработанные деньги следующим образом: половину — Томми, а вторую половину — ей. Я даже не волновалась. Я сделаю все, чтобы заставить ее оставить нас в покое. — Что если я не хочу ждать? Что если я думаю, что моя дочь хочет обмануть меня? И к тому же ты ни за что не сможет дать мне столько, сколько мог бы дать Мистер Роскошные штаны, — сказала она и вздернула подбородок. — Он неприлично богат. Он и его семейка. Я только могу представить себе, сколько они дали бы мне за то, чтобы я помалкивала, чтобы не рассказала прессе о том, что ты — проститутка. Я с трудом сглотнула. — А как ты нас нашла сегодня? — Про это было написано в колонке сплетен в « The Tribune». Она пожала плечами и продолжила. — Представь себе, богатеи выставляют напоказ свои деньги, пока другие голодают. Я посмотрела на ее бочкообразную грудную клетку, думая обо всех тех блоках сигарет по пятьдесят долларов за штуку, которые она выкурила в течение всей своей жизни. — Ты вряд ли голодаешь. И к тому же, когда я последний раз тебя навещала, тебе никто ничего не был должен. Она снова вздернула подбородок. — Мне не нравится твоя уверенность в своем превосходстве, девочка. Никогда не нравилась. — Тогда включи этот пункт в свой длинный список того, что тебе не нравится во мне, — сказала я, сузив глаза. — Но я одам тебе все деньги, которые ты хочешь. Я серьезно. Это большая сумма. Кай подъехал и припарковался перед рестораном. Я увидела, что Джеймс ждет меня на тротуаре с засунутыми в карманы руками. — Кай, пожалуйста, отвезите мою мать домой. Я повернулась к ней. — Если ты оставишь нас в покое, я отдам тебе почти все из заработанного, — сказала я тихим голосом. — Даже из тех денег, которые должны были пойти на Томми. Она кивнула. Она уже украла около шести тысяч долларов из «Новых Горизонтов» сегодня утром, так что, возможно, это сможет сдержать ее недовольство. Ненадолго. — Я подумаю об этом. — Ты это сделаешь. Я посмотрела на нее, и вдруг поняла, что не хочу выходить из машины, а хочу вернуться в Восточный Бостон вместе с ней. В ее пустую квартиру, где я выросла. В то место, которому я принадлежала. Когда я была моложе, я не могла дождаться того момента, когда смогу вырваться оттуда, и мечтала о том, чтобы у меня оказалась своя собственная крыша над головой. Я пыталась сделать свою жизнь лучше. Но я не принадлежала к лучшей жизни. Грязь снова возвращалась в мою жизнь, предъявляя ко мне требования. Я должна была просто сдаться, позволить этому утащить меня вниз туда, где люди, о которых я заботилась, не были бы запятнаны мной. — Твой парень ждет тебя, — сказала мать, кивая в сторону дверцы автомобиля. Джеймс подходил к автомобилю, выглядя при этом дерганным. — Он не мой парень, — прошептала я, по-прежнему ощущая боль внутри себя. — Возможно, ты захочешь сказать ему это. Тебе лучше пойти. Глава 13 Джеймс — Что она сказала? Мы стояли на тротуаре возле ресторана, глядя на прекрасный вид гавани. Застывшая рядом со мной Одри, была сильно напряжена, а ее лицо было бледным и подавленным. Я погладил ее по спине, пытаясь сделать так, чтобы она почувствовала себя немного лучше. — Она только хотела … напомнить о себе. — Все в порядке? — Нет. Ничего не может быть в порядке, если дело касается моей матери. Но все будет хорошо. Я притянул ее к себе. — Она хочет больше денег, — сказала Одри и натянуто кивнула. — Как она узнала, что мы — здесь? — Из «The Tribune ». — Сколько она хочет? Одри снова покачала головой. — Она хочет урвать себе кусок побольше. Не беспокойся об этом, я обо всем позаботилась. — Я был довольно щедр с ней вчера, — произнес я, наблюдая за лодками, плывущими по воде. — Это, вероятно, было ошибкой с моей стороны. Я не принял во внимание, … как далеко она способна зайти. Я переплел наши пальцы, почувствовав тоску и злость, исходящие от Одри. Хотя я и должен был, исходя из личного опыта, предугадать такой вариант событий, но я все же был удивлен, что мать может быть такой равнодушной к своему собственному ребенку. Или, возможно, это было связано с тем, что речь шла об Одри, и я не мог понять, как кто-то мог к ней так относиться. — Ты хочешь сказать, что не учел того, что она может толкнуть меня под автобус? Что она поставит под угрозу мою работу? Тогда ты ее недооценил, или, может быть, переоценил, — сказала она. — Ей плевать на меня. Посмотри, что она сделала с Томми сегодня утром. Она не заботится ни о ком, кроме себя. Я снова притянул ее к себе. — По сравнению с твоей матерью моя мать теперь в моих глазах выглядит порядочным человеком. Мы оба рассмеялись. — Они, и правда, — два сапога пара, — произнесла Одри, потом вздохнула и посмотрела на меня. — Джеймс... моя мать пытается вытянуть еще больше денег. Она угрожала. — Чем? — спросил я, но уже догадывался, что она мне ответит. — Рассказать твоей семье обо мне. Разоблачить нас. Она способна шантажировать всех и каждого. — Она не сделает этого, — сказал я. — Я не позволю ей зайти так далеко. — Ты не должен давать ей больше денег, — произнесла она. — Она никогда не остановится. Я заплачу ей, так как уже пообещала. Кроме того, она должна понять, что ты заплатил ей только единожды. В противном случае она будет требовать денег снова и снова. Она посмотрела на меня, и на ее лице отражались тревога и упрямство. — Пообещай мне. — Пока нет. Я могу помочь тебе. Мы что-нибудь придумаем. Я оглянулся на ресторан и вздохнул. — Нам пора пойти туда, так как ужин вот-вот начнется, и мне бы не хотелось привлекать к нам повышенное внимание. — А ты не хочешь, чтобы я просто ушла? — спросила Одри. — Если я сейчас покину тебя, то она не сможет ничего сделать, не сможет причинить еще больше неприятностей. Я волнуюсь, Джеймс. Она может так низко пасть. Мне бы не хотелось, чтобы твоя семья узнала обо мне, и я не желаю, чтобы она находилась рядом с тобой, … ведь она может сделать все, что угодно, и это будет ужасно. — Конечно, я не хочу, чтобы ты уходила. Не глупи. Я осторожно поцеловал ее в лоб, чтобы не испортить макияж. Она выглядела превосходно. Одри так старательно подбирала одежду по такому случаю. Я наблюдал за тем, как она делала выбор украшений. Выбирая идеальные, с ее точки зрения, серьги, она хмурилась на свое отражение в зеркале, пока не определилась с выбором. Когда мы вместе проходили через двери церкви, я повернулся, чтобы взглянуть на нее, и мое сердце чуть не остановилось. — У меня плохое предчувствие насчет всего этого, — она произнесла дрожащим голосом на выдохе. — Можешь ли ты представить, что скажет твоя мать, когда узнает? — Мне плевать. Я взял ее за руку, и мы направились на праздничный ужин. Мы отсутствовали достаточно долго, и я не хотел, чтобы моя мать суетилась, или, что еще хуже, проявляла любопытство. Мне не понравилось, как она общалась с Одри в церкви. Мне не стоило выставлять напоказ наши отношения с ней прошлым вечером, как я это сделал в Гарднеровском музее. Мне нужно защитить Одри от своей матери, заслонить ее. Необходимо, чтобы и ее и моя мать отступились и оставили ее в покое. Оставили нас в покое. Одри в нерешительности остановилась прежде, чем мы вошли в ресторан. — Я не хочу, чтобы ты пострадал, Джеймс. Я не хочу утянуть тебя и твою семью за собой вниз. Я считаю, что мне лучше уйти. Она отстранилась от меня, как будто собиралась убежать. — Нет. Остановись, — сказал я, крепко держа ее. Паника поднялась внутри меня. — Я тот, кто тебя нанял. Ты не можешь утянуть меня вниз, потому что мы увязли в этом оба, — сказал я и притянул ее к себе. — Мы разберемся с твоей матерью, и затем решим вопрос с моей. И как только мы перестанем паниковать, то мы сможем даже насладиться этим вечером. Я не хочу проходить через все это без тебя. Пожалуйста, не уходи. Даже не заикайся об этом снова. Ее глаза изучали мое лицо. — Ты хочешь, чтобы я осталась? Подумай об этом. Я понимал, что она хотела этим сказать. Она думала, что таким образом она сможет оградить меня от проблем. — Ты слышишь, что я тебе говорю? Я чувствовал, что начинаю злиться, и изо всех сил старался контролировать себя. Я не хотел ранить ее сейчас еще больше. Ее мать проявила свою мерзость сегодня в достаточной мере. Кай отвез ее на квартиру, чтобы она не заявилась сюда снова в течение всего вечера, но я переживал, что она может исчезнуть к тому времени, когда я вернусь. — Нет, я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты была со мной, и чтобы мы прекратили этот разговор. Ты можешь это сделать для меня? Ты можешь надеть на лицо рабочую мину. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга — Конечно, — наконец, ответила она, немного успокоившись. Одри натянуто мне улыбнулась. — Побольше естественности. Сделай над собой усилие, — сказал я. Ее улыбка стала шире, актриса снова вернулась на свое место. — Ты — хороший. Ты, правда, по-настоящему хороший. Она судорожно вздохнула напоследок. — Ты не так плох, как ты думаешь, — сказала она, приложив усилия, и широко мне улыбнулась. Как бы там ни было, но Коул и Дженни присутствовали на репетиции ужина. — Дри! — закричала Дженни, подойдя к нам и крепко обняв Одри. — Это место офигительно восхитительно! Одри улыбнулась ей, но в улыбке читалось капля беспокойства. — Оно великолепно. Как и ты, Дженни. Хорошо выглядишь. Дженни тряхнула кудрями и продемонстрировала свое золотое платье из тонких металлических пластин. — Коул купил его для меня. — Коул? — спросил я, подняв брови на моего друга. — Серьезно? Он тяжело хлопнул меня по плечу. — Серьезно, брат. Так что заткнись. Он потащил меня к длинному столу, где сидела вся моя семья, вместе с семьей Иви, всякими кузенами и друзьями. Мой отец находился во главе стола, одетый в великолепно сидящий костюм, между ним и моей матерью была стена из многолетнего льда. Я оставил Одри с Коулом и Дженни на одном конце стола и направился к тому месту, где сидели Тод и Иви, выглядевшие такими счастливыми и радостными. Я схватил бокал шампанского у проходившего мимо официанта и поднял его. Я хотел бы произнести тост, — сказала я. Все глаза воззрились на меня кроме моей матери, которая наблюдала за Одри и Дженни с завуалированной гримасой отвращения на лице. В это время Одри смотрела на меня, и сейчас ее улыбка выглядела искренней. Она кивнула мне в знак поддержки. На этот раз я хотел сделать что-нибудь приятное, так как устал от всей этой гадости, которая сегодня в избытке проникла во все самые уязвимые места. Я должен был быть положительным ... в виде исключения. — Мой братик уже совсем взрослый, — сказал я и похлопал его по плечу. — И я счастлив сообщить, что он женится на женщине, которую любит. Иви, я знаю, что ты любишь моего брата. Я знаю. Наблюдение за вами двоими всю прошлую неделю стало источником моего вдохновения. Я жду, что в будущем у вас все будет замечательно. Моя мать повернулась ко мне, и на ее лице была написана высшая степень удивления. Она, вероятно, сидела, как на иголках. — Поэтому мне бы хотелось поднять тост за счастливую пару. Выпьем за вашу свадьбу, которая состоится завтра, и за то, чтобы вся ваша жизнь была наполнена счастьем. Все зааплодировали, и я наклонился к Тоду. — Я хочу сказать, — произнес я и схватил его за плечо. — Я рад за тебя. Он удивленно улыбнулся мне. — Остановись, — сказал он мне застенчиво. — Не заставляй его расплакаться, — бросила Иви насмешливо. Она смотрела на Тода. — Он такой Альфа сегодня вечером. Они начали целоваться, и я воспринял это как намек на то, что мне пора удалиться. Я сел рядом с Одри, обхватил ее лицо своими руками и притянул его к себе. Я подарил ей долгий, затяжной поцелуй, который длился некоторое время, не заботясь о том, что мы можем находиться под пристальным вниманием всех радаров Престонов в мире. Может быть, моя мать увидит, что я впервые счастлив в своей жизни. Может быть, она смягчится относительно Одри. Возможно, ... но, вероятнее всего, что нет. « Надежда — это слово из семи букв », — подумал я, и все равно притянул Одри ближе к себе. После ужина Коул потащил меня в бар. Девушки отправились в дамскую комнату. — Мужик, — сказал Коул, заказав два бурбона. — Да, мужик? — спросил я. — На самом деле, разве мы не слишком староваты для этого сейчас? Мы часто говорили об этом в Уортоне. Мне печально слышать то, что это сейчас слетает с моих уст. Я чувствую себя стариком. — Стариком, который готов остепениться? — спросил Коул. — Не пойти ли тебе кое-куда сегодня вечером, Коул? — Да, сам иди, — ответил он добродушно и сделал глоток своего напитка. — А ты хотя бы знаешь, что на твоем лице написано, что у тебя эмоциональный стояк на эту девушку, не так ли? — Эмоциональный стояк? Я не знал, что такое существует. — Это похоже на то, что ты не можешь скрыть свои чувства, которые не оставляют тебя в покое, — сказал он, смеясь надо мной. — И при этом ты совершенно один. — Она предложила мне крабовые котлетки сегодня, и я не стал их есть. — Хотя ты трахал ее. Это я могу точно сказать. Похоже, раз пятьдесят на этой неделе, бьюсь об заклад. Я пожал плечами. — Не пятьдесят. — Тогда я и Дженни выиграли у вас. — Неужели ты забил на работу? — спросил я его, одновременно испытывая чувство отвращения и находясь под впечатлением. Он, вероятно, преувеличивал. Возможно. Коул пожал плечами. — Не-а. У меня было селекторное совещание. А эта девушка, как наркотик для меня. Я не могу держать свой член вне ее. — Это можно квалифицировать как эмоциональный стояк? Или вы оба своего рода извращенцы? — Я не знаю, — сказал он и потер глаза. На этот раз мой друг действительно выглядел озадаченным. — Серьезно, я не могу держать свои руки подальше от нее, сказал он и снова посмотрел на меня. — Это любовь? — Звучит, как она самая, … но это может оказаться просто похотью, — сказал я. — Безусловно, есть и похоть. — Она тебе нравится ? — Я, обалдеть как, без ума от нее, — сказал Коул. Он выглядел так, будто его загнали в угол, и я похлопал его по плечу. Я наблюдал за тем, как Одри и Дженни шли к нам, над чем-то смеясь. Одри выглядела счастливой и почти расслабленной. — Мужик, — сказал он. — Спрячь свой эмоциональный стояк подальше. Как-то неловко. Глава 14 Одри Дженни сообщила мне, что она сегодня занималась сексом с Коулом, пока они ходили за покупками, и этот рассказ почти заставил меня позабыть о той ужасной сцене с моей матерью, о рассказе про Даниэль, и о Селии Престон, которая предложила заплатить мне за то, чтобы я исчезла из жизни Джеймса. Это о чем-то да говорило. Дженни хотела поделиться со мной тем, как проходит ее задание. Мы с ней направились в дамскую комнату, расположенную в другом конце ресторана, чтобы избежать случайной встречи с членами семьей Джеймса и Иви, или с кем-нибудь, кто каким-нибудь образом был связан со свадьбой. — Он чертов псих, — сказала Дженни, нанося румяна при помощи пышной кисти на свое лицо. Потом она нанесла на губы блеск и распушила свои волосы. — Клянусь Богом, я никогда не была с кем-то, кто так ненасытен до секса. Он не может держать свои руки от меня подальше. — Даже в примерочной роскошного магазина? — спросила я. — Да. Он полностью уверен, что выше закона, представь? Это нормальная для миллиардера вещь считать, что правила на них не распространяются. Он просто последовал за мной в кабинку, когда я пыталась примерить это платье. Мы не пробыли там и пару секунд, как он прижал меня к стене. А в это время продавец находился снаружи кабинки! Ему пришлось поднять меня так, чтобы внешне не было заметно, что мы в кабинке вместе. И он трахал меня как сумасшедший. Я вынуждена была прикрыть его рот своей рукой, зная, что он очень громкий, когда кончает. Очень громко, Дри. Очень громко. И ему нравится, что я делаю разные вещи с его шарами — — Дженни, я не хочу ничего знать о его яйцах! Дженни помахала на себя. — Хорошо. Но я загораюсь только от одной мысли об этом. По идее, я должна была выбиться из сил, но нет. Боже. Он хуже, чем Луспи и Жирный Винни вместе взятые. — Он тебе нравится? — Шутить изволишь? Это самый лучший раз, который мне когда-либо доводилось проводить с Джоном. Похоже на то, что мы созданы друг для друга. Кроме того, он богатый, а еще к тому же и мужик. А его физическая привлекательность… — Да, — сказала я. — Да, точно. Она повернулась и посмотрела мне в лицо. — Мистер Ходячий Секс немного романтичный сегодня вечером, Дри. Он попался на удочку хуже некуда. Мне почти жаль его. Ты порвала его, как тузик грелку, прошлой ночью? Я решила не посвящать Дженни в фактические неприглядные подробности последних двадцати четырех часов. — Возможно, … немного. Она кивнула и послала мне многозначительный взгляд. — Это сработало. Тебе лучше быть осторожной. Я знаю этот взгляд, каким он смотрит на тебя. — Дженни остановись, — произнесла я, сделала паузу и потом продолжила. — Собственно говоря, о каком взгляде ты говоришь? Она закатила глаза. — Я думаю, что он, должно быть, влюблен в тебя. Я просто говорю, — сказала она и пожала плечами. — Не похоже, что он притворяется. — Такое происходит только в кино. — Тогда я приеду, и буду снимать тебя, — отрезала она. — Боже, Дри. Ты должна немного расслабиться. Иногда с хорошими людьми происходят хорошие вещи. — Да. — Конечно, да. Пойдем. Мы же не хотим, чтобы твой Мистер Костюм распускал нюни, потому что скучает по тебе, … и руки Коула не были на моей заднице уже более пяти минут. Мои булки замерзают. — Что происходит между Коулом и Дженни? — спросила я Джеймса, когда мы вернулись домой. — Понятия не имею, — ответил он. — Прошлым вечером я думал, что между ними только чисто физическое, а после сегодняшнего, даже и не знаю. А что сказала Дженни? — Что они безостановочно занимались сексом. — Коул сказал то же самое. — Ну, это же здорово, — произнесла я. — Они наслаждаются друг другом. « Интересно, а что случится потом? » — подумала я. — « Если это станет обычным делом ». Я не высказала этого вслух, я не хотела, чтобы этот разговор пошел по неправильному пути, и поднялись вопросы, связанные с нами. Это было то, с чем я не была готова столкнуться лицом к лицу в настоящее время. — Они поедут на Багамы, — сказал Джеймс и внезапно затрясся от беззвучного смеха. — Я думаю, что Тод вознаградил меня за мое хорошее поведение на этой неделе. Моя мать придет в ярость. — Я удивлена, что Иви позволила Дженни отправится на Багамы после стычки из-за Коула прошлым вечером. — Ее кузены считают Коула слишком горячим, — сказал Джеймс и пожал плечами. — Они проголосовали за отвлекающий маневр для Коула в эту поездку. — Кстати, по поводу милого отвлекающего маневра. Я скажу Дженни, чтобы она взяла с собой стринги-бикини, — сказала я, улыбаясь и ощущая внутри себя радость. Наличие друга рядом всегда заставляло меня чувствовать себя лучше. Просто из-за эгоистических соображений я была рада тому, что она будет на Багамах на следующей неделе, но дополнительным преимуществом поездки Дженни является то, что она будет расхаживать перед Престонами в крохотном бикини. Эта мысль согревала мне сердце. Минусом, конечно, было то, что Дженни невозможно не заметить, а я все еще должна была выдавать себя за правильную девушку — студентку факультета графического дизайна из Нью-Гемпшира. Я также должна была каким-то образом донести до Дженни, чтобы она перестала звать меня «Дри». Джеймс переплел наши руки. — Это только продолжит череду изменений в лучшую сторону. — После последних двадцати четырех часов это стало бы по-настоящему хэппи-эндом. — Именно так, — подтвердил он. — Хотя твоя мать не вернулась сегодня. Это к лучшему. — Я знаю. Все-таки я не могла избавиться от ощущения, что она не закончила с нами. Моя мать была безжалостна. Таким способом она слишком долго жила за чужой счет. И меня это беспокоило. Он обнял меня за плечи и притянул к себе. — Нам надо пережить эти двадцать четыре часа, затем мы садимся на самолет, и убираемся из страны. Все будет хорошо. — Ладно, — сказала я, всей душой желая верить в это. Было столько всего, во что прямо сейчас мне хотелось верить. На следующее утро я проснулась раньше Джеймса. Его широкая грудь опускалась и поднималась во сне. Я просто лежала и наблюдала за ним. Внутри меня бушевало столько эмоций, что трудно было себе представить. Но в одном я была уверена точно. Я любила его и должна была сделать так, чтобы все сложилось для него правильно. Я встала и направилась на кухню. Мне нужно было начать мыслить трезво. Сегодня был день свадьбы, и я должна была играть на ней роль любящей подруги. Это было слишком просто и легко, потому что мне даже не приходилось играть. Проблема была лишь во всем остальном. Моя мать хотела шантажировать Джеймса и его семью тем фактом, что я была эскортом. Лично Джеймса не слишком беспокоило, что напишет о нем желтая пресса, так как он был холостым миллиардером, и мог позволить себе делать все, что ему нравится. Во всяком случае, общественное мнение, вероятно, немного значило для него. Но вот его семья, его мать — это совершенно другая история. Связь одного из членов правильной семьи с проституткой могла бы испортить безупречную репутацию Престонов в городе. Селия никогда не простит мне этого. Хуже того, она никогда не простит Джеймса. Так что моя мать была угрозой и проблемой, такой же, как и Селия Престон, которая хотела, чтобы я исчезла из жизни Джеймса после следующей недели. Она предложила заплатить мне, чтобы я ушла. Она дала совершенно ясно понять, что я не из круга Престонов, и что моя биография-легенда, которую я использовала для данной работы, хоть и имеет налет респектабельности, но совершенно не подходит для этой семьи. Если бы она узнала, что я была шлюхой, то могла бы сделать что-то намного более плохое, нежели заставить меня очень сильно плакать, а затем отправить меня далеко и надолго. То, что она сказала, до сих пор звучит у меня в ушах: «Дети Джеймса будут одними из самых богатых людей в стране. Они должны быть в состоянии справиться с теми обязанностями, которые налагаются на них при такого рода привилегиях, и их родители должны быть в состоянии помочь им выполнять их». Я едва окончила среднюю школу. У меня мать-алкоголичка и отсутствующий отец. Я жила в квартире в плохой части города, и мне посчастливилось оказаться хотя бы там. И факт оставался фактом, что я была шлюхой. Я пила свой кофе, несмотря на то, что он был горьким на вкус, но я все равно заставила себя его выпить. Я была не в состоянии вырастить богатых детей с трастовым фондом за плечами и помочь им в выполнении их обязанностей, которые будут возложены исходя из такого рода ответственности. Я ощущала в душе беспокойство от чрезмерно пушистых полотенец Джеймса, от его превосходной кофемашины, которая была для меня, словно поездка в Диснейленд. У меня не хватало опыта или способностей жить в его мире, или попытаться растить в нем детей. А теперь ход моих мыслей привел меня к самой большой проблеме. Джеймс был моим Джоном . Истиной не являлся тот факт, то Селия Престон, моя мать и Дженни считали, что он заботится обо мне, и на что я надеялась вопреки всему. Он платил мне, чтобы я притворялась его девушкой. Он платил, чтобы трахнуть меня. Тот факт, что он позволил мне поиграть вчера со своими волосами и рассказал о своей покойной подруге, не говорил о том, что между нами есть отношения. Я была в него влюблена. Для меня это было ясно как день, как то, что солнце встает на востоке. Но я не должна позволять чувствам затмить свой разум. Я должна хоть чуть-чуть защитить себя. В противном случае это принесет слишком много боли. Мне жаль, что я не смогла поставить щит вокруг своего сердца, чтобы он помог защитить меня от уродства и ущербности,… когда все это закончится и все рухнет. Потому что в этом и заключалась та самая проблема. Джеймс сказал мне, что он позаботится обо мне. Да, это так и было. Он держал меня за руку. Наши занятия любовью были полностью насыщенными. Но откуда я знала, что он ощущал то же, что и я? Просто находясь рядом со мной, он заставлял мое сердце чувствовать себя так, словно еще чуть-чуть и оно разорвется. Когда он был внутри меня, я чувствовала себя, будто сейчас расплачусь, потому что я, наконец-то, ощущала себя цельной. В моей жизни было много секса. Даже слишком много. Но я и близко не испытывала в порыве эмоций ничего подобного, что я чувствовала, когда была с Джеймсом. Он был так нежен со мной, так ласков, что казалось, будто для него это тоже было больше чем секс. Но он ни словом не обмолвился о будущем. Он говорил, что заботится обо мне в настоящем времени. И эта забота была тем, за что я могла цепляться, когда он уйдет, это было только тем, что я имела. Если же, на самом деле, он чувствовал что-то большее, чем говорил, то это все только бы усложнило. — Привет. Он вплыл в гостиную одетый только в спортивные штаны. Конечно, мое глупое сердце остановилось, когда я его увидела. — Привет. Я встала и подошла к нему, пробежалась руками вниз по его великолепной груди и горячо поцеловала. Ведь сейчас он был только моим. И я хотела впитать в себя каждую его эмоцию, каждую деталь, ибо скоро я останусь одна. И это случится совсем скоро. Глава 15 Джеймс — Не поможешь застегнуть мне запонки? — спросил я Одри. Несмотря на то, что я и сам мог застегнуть их, но мне хотелось, чтобы она прикоснулась ко мне. Одри застегнула их и расправила мой смокинг. — Ты выглядишь потрясающе, — сказала она, глядя на меня сияющими глазами. — Я не думаю, чтобы ты мог выглядеть еще горячее, чем сейчас смотришься в этом костюме. Это что-то с чем-то. Я рассмеялся и пробежался пальцами вниз по бледному кружеву ее платья. — Ты выглядишь сногсшибательно. Я никогда не думал до этого момента, что мне нравится желтый цвет. Ее волосы были забраны в изящный пучок, и на ней было надето длинное платье без бретелек, расшитое бисером вдоль талии. Она выглядела, как принцесса. Никто бы не догадался, что она жила в убогой арендованной квартире в Южном Бостоне. Она носила платье, украшения, делала безупречный макияж, все так по-царски, как будто это было все ее собственное, а не взятые напрокат наряды от ее мадам. Мои кишки скрутило от этой мысли. — Что? — спросила она. — Ничего, — ответил я как можно более небрежно. — Ты нервничаешь из-за церемонии? — Едва ли. Это больше похоже на выплеск адреналина. Она кивнула и судорожно вздохнула. — У меня то же самое. — Ты готова? — спросил я, и она кивнула мне в ответ. — Ой, подожди, у меня есть кое-что для тебя. Я достал бирюзовую коробочку из туалетного столика и протянул ее ей. — Что это? — неуверенно спросила она. — Просто колье, — сказал я, наблюдая за ее лицом. — Я обратил внимание на него вчера, когда мы шли вниз по Ньюбери-Стрит, и попросил консьержа забрать его для меня. Я заметил его в витрине, и мне сразу же захотелось его купить. Оно было красивым и элегантным. Это был подарок, сделанный с эгоистичной целью: я хотел, чтобы на ее теле осталось что-то от меня, чтобы кусочек меня всегда бы прикасался к ней. — Я подумал, что ты захочешь его сегодня надеть. Она открыла коробочку и вытащила оттуда тонкую золотую цепочку, на которой был кулон в виде двух инкрустированных бриллиантами золотых колец, переплетенных друг с другом. — Это так красиво, — она извлекла из себя что-то похожее на звук. Я подошел к ней сзади и застегнул его на ее шее. — Я только хотел, чтобы у тебя осталось что-то от меня. Я встал к ней лицом и ощутил внутри себя смущение. Мой эмоциональный стояк был в полной боевой готовности. Я собирался убить Коула за то, что он сказал мне об этом. Она протянула руку и погладила мою горящую щеку. — Джеймс. Я влюбилась в него. Я никогда его не сниму. — Оно прекрасно на тебе смотрится, — я улыбнулся, весьма довольный ее реакцией. — Мы должны идти. Радостные события в моей семье происходят не так часто, поэтому мы не имеем право ничего пропустить. Служащие в вестибюле замерли и уставились на нас. — Вы выглядите потрясающе, Мисс Рейнольдс, — произнесла одна из девушек. Одри робко улыбнулось, и на ее лице отразились эмоции, говорящие о том, что она осталась довольна. — Я полагала, что они должны были сказать это тебе, — произнесла она. — Никто даже не потрудился посмотреть на меня, детка — сказал я. — Ты выглядишь слишком сногшибательно. Кай ожидал нас снаружи. Это был прекрасный солнечный июньский день, так что погода была великолепной. Я держал Одри за руку и вел ее к машине, а потом заботливо помогал ей с длинным платьем расположиться в машине. — Если позволите высказаться, Мистер Престон, то Мисс Рейнольдс выглядит в этот день особенно прекрасной, — сухо произнес Кай. Я улыбнулся ему. — Можно и так сказать, Кай, — проговорил я. — Я соглашусь с этим. Когда я скользнул в машину рядом с ней, то увидел, какой же гладкой была ее кожа в солнечном свете, и как ее рука сжимала кулон, который я ей подарил. Сейчас весь мой мир был сосредоточен вокруг нее. Все остальное, то, что еще только на прошлой неделе казалось мне очень важным, теперь было где-то далеко от меня. Эта мысль уже овладевала мной, но только теперь, сидя и наблюдая за ней, я внезапно это осознал. Она улыбнулась. — Что? — Чем ты хочешь заняться по окончании следующей недели? — спросил я ее без обиняков. Я не планировал спрашивать Одри об этом, но у меня вырвалось. — Что ты имеешь в виду? Я сильнее сжал ее руку. — Чем ты хочешь заняться, после того, как мы вернемся с Багамских островов? Как насчет нас? Она опустила глаза, и я заметил, как она заволновалась. — Я не... я не знаю, что сказать. — Ты хочешь продолжать со мной встречаться? — спросил я. В висках сильно пульсировало. Твою мать. Что если она скажет, что «нет»? Почему, черт побери, я делаю это с собою? Все дело в том, что женщины никогда не говорили мне «нет». Никогда. Именно, ни разу. Но то было по другой причине, нежели та единственная, по которой я ожидал ответа от Одри. — Конечно, — ответила она. Это слово, произнесенное только что ей, было мне в удовольствие. Я чувствовал облегчение ровно до тех пор, пока она не подняла глаза и не посмотрела на меня. В них стояла печаль и грусть. — Я просто не знаю, сможем ли мы. — Это из-за твоей матери? — спросил я ее. Она кивнула с многострадальным выражением лица. — Да, и твоей тоже. — Что она сказала тебе вчера? — Честно говоря, ты не захочешь узнать это прямо сейчас. Гнев вспыхнул во мне. — Меня уже даже все равно, — сказал я резко. Я мог заплатить матери Одри и мог бы прикрыть Одри собой. Если это было тем, что она точно хотела. — Я устала от них обеих. Мы же взрослые люди. Нам с ними не справиться. Автомобиль остановился у церкви Троицы, которая, к сожалению, располагалась недалеко от моих апартаментов. Сейчас, когда я, наконец, начал этот разговор, я не был готов позволить закончить его на этой ноте. Я хотел знать, в какой точке я находился. Но мы вынуждены были идти, так как церемония должна была начаться в ближайшее время, и мне надлежало выйти через черный ход со своим братом. — Мы не закончили, — я ждал от нее ответ, наблюдая, пока она не кивнула в знак согласия. — Одри. Она посмотрела на меня с застывшей маской на лице. — Улыбочку. Я оставил ее с Коулом и Дженни, которые выглядели весьма супер- и свежеоттраханными, сидевшими на скамье, находящейся в передней части церкви, а сам направился обратно в сторону священника, коротко кивнув матери и отцу. — А вот и он, — сказал Тод, когда я подошел к закутку. — Я надеялся, что ты не решишься кинуть меня. — Ха-ха, — произнес я. Я отбросил в сторону всю чушь, которая сейчас крутилась в моей голове, и улыбнулся своему брату. — Этот твой день. Я бы не пропустил его никогда в мире. — Отлично, — сказал он. Нас собралось здесь девять человек, так как Иви захотела безумное количество подружек невесты, поэтому Тод был вынужден собрать такое же количество кузенов и друзей, которых смог наскрести, лишь бы соответствовать ей. — Ты готов? — спросил я, хлопнув его по спине. — Я уже давно готов, — сказал он. — Я давно хотел жениться на ней, с того самого дня, как встретил. Я просто хочу, чтобы она, наконец, уже стала моей женой. Не могу дождаться. — Ты женишься навсегда, — напомнил я ему. — Я знаю. Когда ты, наконец, понимаешь, что ты хочешь, то ты, в значительной степени, уже готов к браку «навсегда». Ты понимаешь, о чем я говорю? Огромная церковь была полна гостей. — Сколько здесь людей? — спросил я шепотом Тода. Мы находились в передней части церкви вместе с подружками невесты, ожидая выхода Иви. — Мне помнится, Иви говорила о почти пятистах. Я тихо присвистнул. — Боже, Тод. Он улыбнулся мне. — Это еще один повод не быть вовлеченным в планирование свадьбы. Еще одна вещь, о которой я не хотел знать. Я слегка вздрогнул, думая о том, что я ничего не сказал ему по поводу Иви. Я никогда бы не стал просить прощения у него за это. — Тод, мы никогда не говорили о той ночи снова — — Боже, Джеймс. Остановись, — сказал он и посмотрел на меня недоверчиво. — Мало того, что сейчас не самое удачное время говорить об этом, посмотри, я же здесь, так? Ты, должно быть, тоже. Я слегка рассмеялся, и затем улыбнулся ему, находясь под впечатлением. — Ты ли это, мой недостаточно повзрослевший братец? — Да, — ответил он, ухмыляясь мне. — Именно так. А теперь заткнись и дай мне жениться уже, наконец. Заиграла музыка. Мои родители отошли назад к дверям церкви, и развернувшись, пошли первыми по проходу по направлению к алтарю в начале процессии, за ними следовала мама Иви, потом один за другим поджарые кузины и кузены, а также друзья. Я был спокоен и очень признателен Тоду за то, что он пощадил своего шафера, избавив меня от этой глупой традиции. Мы вошли с Тодом через боковую дверь и стояли с ним в передней части алтаря. С этого места я мог видеть Одри, сидящую на скамье. Я улыбнулся ей, борясь с непреодолимым желанием, от которого я должен был отмахнуться. Она улыбнулась мне в ответ, заставляя мое сердце остановиться. Коул заметил нас и улыбнулся мне со своего места, находящегося чуть дальше на скамье. Я действительно должен был перестать быть такой жалкой сучкой. В противном случае он будет безжалостен по отношению ко мне в этой поездке. Наконец, началась свадебная церемония. Все встали. Тод сложил свои руки в мольбе, выглядя при этом таким нетерпеливым и счастливым. Я восхищался им. Он знал, что он хочет, и он планировал жениться вне зависимости от того, что я или кто-то говорил ему. У моего младшего брата были яйца больше, чем я полагал. Потом вошла Иви в невероятном, украшенном кристаллами платье. Я был удивлен, что она смогла со своими костями доползти в нем до алтаря. Ее отец шел рядом с ней, высокий и гордый, готовый передать ее одному из богатейших семей в Массачусетсе. Иви поравнялась с нами и посмотрела на Тода через фату. Он сжал ее руки. Она смотрела на моего брата полная восторга. Возможно, она действительно была искренней, так мне показалось. Если Тод смог простить ее, может, и мне стоит сделать то же самое. Священник начал говорить, и я перевел свое внимание на него. Пару минут спустя боковым зрением я заметил вспышку бледно-желтого в рядах. И я тут же обернулся, чтобы увидеть то, что Одри суетливо идет по проходу и выходит из церкви настолько быстро, насколько только могла. Глава 16 Одри — Эй, Дри! Дженни притянула меня к себе. Я освободилась из ее объятий, чтобы рассмотреть ее шикарное платье. — Ты выглядишь потрясающе, — произнесла я. Она была одета в длинное, украшенное камнями платье в стиле «русалка», облегающее каждый сантиметр ее сочной фигуры. Волосы у нее, как и у меня, были собраны сзади в пучок. Большие серьги с изумрудами сверкали в ее ушах. Дженни выглядела элегантно и почти царственно. — Ой, спасибо, Дри. Я полагаю, что я привела себя в порядок, — сказала она, радостно улыбаясь мне своей лучезарной улыбкой. — Коул купил это платье для меня сегодня утром. И серьги тоже. Ее кожа выглядела слегка покрасневшей и сияющей, так и крича о нервном возбуждении своей хозяйки. Должно быть, они снова веселились с Коулом, когда ходили за покупками. — Видимо, поход за покупками был занимательным, — сказала я Коулу, который был одет в черный костюм с иголочки. Он широко мне улыбнулся. — Одно сплошное удовольствие. Дженни выглядит потрясающе. Они переплели свои руки, и Коул немного переместился в сторону, чтобы быстро поцеловать Дженни. Я немного отодвинулась от них, так как в нашем проходе вдруг неожиданно стало слишком жарко. Когда Тод и его свита вышли откуда-то сбоку, я старалась не смотреть на Джеймса. Пыталась, но не смогла удержаться. Он был так красив в этом смокинге, который подчеркивал его огромные плечи, а волосы со стальным отливом были идеально взъерошены. В какой-то момент он улыбнулся мне, и мое сердце остановилось. Я собиралась дать ему ответ на вопрос о том, чем я хотела заняться после нашей поездки на Багамы. И хотя для себя я уже решила, что именно хотела, но по-прежнему понятия не имела, каков же должен быть правильный ответ. — Я все еще не могу поверить, что он съел крабовую котлетку, Одри, — сказал Коул, отрывая меня от разглядывания Джеймса. — Да? — спросила я. — Крабовой котлеткой, которой ты в первый день накормила Джеймса, когда я впервые встретил тебя, — сказал он. — Он ненавидит крабов. Испытывает к ним отвращение. — Я не знала, — ответила я, чувствуя себя глупо. — Он ничего не сказал мне об этом. Коул посмотрел на меня ошарашенно. — Наверное, он полностью в тебя влюблен. Я сидела в церкви с отпавшей челюстью, открывая и закрывая рот. Я чувствовала на себе их взгляды, и глубокий румянец пополз вверх по моей шее. — Все нормально, Дри, — сказала Дженни, поглаживая мою руку. — Все будет хорошо. Прикрой рот. Ты так хорошо выглядишь, не хочешь же ты пускать слюни на такое платье. — Я не хотел тебя расстроить, — произнес Коул, нахмурив брови. Я тот час решила, что Коул мне все же нравился, невзирая на то, что он пытался в тот вечер отвезти меня к себе домой, и то, о чем рассказала мне Дженни про кое-какие вещи, которые она проделывала с его шарами. — Ты меня не расстроил, — пробормотала я легким заиканием. Мое сердце колотилось у меня в груди. — Дри не думает, что такое возможно, чтобы Джеймс испытывал к ней чувства. Она не верит в сказки. Она — реалист , — сказала Дженни, произнося эти слова так, словно я была каким-нибудь нейрохирургом. — Конечно, это возможно, — сказал Коул, но теперь он смотрел только на Дженни. — Ну, Коли, — пролепетала она, обвив его шею своими руками. Они снова начали целоваться. Я переместилась от них еще чуть дальше по скамье. Сейчас становилось действительно жарковато. С одной стороны, мне хотелось верить, что Коул знал, о чем он говорит. О том, что Джеймс был влюблен в меня, потому что тогда бы мое желание сбылось. С другой стороны, я надеялась, что он был неправ, и что Джеймс не любит меня, потому что это было плохо для Джеймса. Я была не лучшим вариантом для Джеймса. Проблема была в том, что я даже не знала, что он хотел. Огромная церковь была переполнена, на скамьях сидели красиво одетые люди. Заиграла музыка, и Престоны начали движение во главе свадебной процессии. Мистер Престон выглядел щеголеватым в своем костюме, а Миссис Престон — глава рода из ада — в своем длинном, расшитым бисером, серебристом платье и с закрепленной на талии брошью с огромным бриллиантом, плыла, вся сияя своей несвойственной для ее возраста гладкой кожей. Следующими в процессии были девять подружек невесты, из которых первыми шли кузины Иви: Меган, Мишель и Сара, демонстрировавшие свои мышцы, вцепившись в свои букеты. Платья подружек невесты были элегантными — черные, без бретелек, но потрясающие в своей простоте. После них к алтарю проследовала Иви со своим отцом. Она была такой красивой, что я чуть не расплакалась. Когда она проходила мимо, то улыбнулась мне, и я увидела на ее лице искреннею радость. Я надеялась, что Селия ошибалась насчет Иви и Тода, и что это счастливый этап в их отношениях не перейдет в фазу скуки, а затем и в фазу раздражения друг от друга. Иви любила Тода. Возможно, что его деньги она любила больше, чем его самого, но в одном я была точно уверена, что между ними была настоящая привязанность. Я надеялась, что этого будет достаточно для того, чтобы они были счастливы и жили вместе долгое время. Неожиданно я осознала, что настолько увлеклась переживанием за них, что даже не заметила, как переплела свои пальцы на коленях, и что ладони у меня сильно вспотели. Иви подошла к Тоду, и они переплели руки вместе, их лица светились радостью. Мое сердце забилось сильнее, когда я заметила, что Джеймс улыбается им. Но затем я услышала кое-что позади себя, и моя эйфория разлетелась в прах. Бормотание. И это происходило в то время, когда мы все должны были молчать. Я повернулась и увидела знакомую фигуру, направляющуюся к алтарю — тонкие обесцвеченные волосы, бочкообразная грудь, затянутая в дешевый, черный сарафан, который, обтягивал ее тело, выставляя все напоказ. Я съежилась, не желая смотреть на то, как моя мать собиралась испортить публичную свадьбу Иви и Тода. — Дженни, — я обернулась и прошептала. — Мне нужно уйти. Это срочно. Передай Джеймсу, что мы встретимся с ним на приеме. — Что? — спросила она чуть громче, чем должна была. Люди стали оборачиваться и таращиться на нас. — Моя мать , — прошипела я очень тихо. — Твою мать, Дри. Иди. Я прикрою тебя. Я вскочила со своего места и быстро пошла по проходу от алтаря, находясь в возбужденном состоянии и панике. — Здравствуйте, миссис Рейнольдс, — прошептала я ей, схватив ее за руку, чтобы она больше не смогла отползти от меня на скамье, когда она еще раз попыталась отодвинуться от меня. — Попалась. Крепко удерживая ее за руку, я потащила ее за собой. — Больно, — рявкнула она достаточно громко. Я впилась ногтями в опухшую плоть на ее руках. — Заткнись, на фиг, прямо сейчас, или ты ничего не получишь. Поверь, я сделаю тебе больно, намного больнее. Я продолжала впиваться в нее. Гости на свадьбе смотрели на нас с удивлением и шоком, но я не рискнула остановиться. Быстро выведя ее на яркий солнечный свет, я потащила ее в сторону от церкви, так как, остановившись с ней около входа, я сильно рисковала. Если бы я осталась там, то последствия, которые мне пришлось бы потом ликвидировать, были бы намного хуже. Я повернулась к ней. — Почему ты здесь? Я с удивлением обнаружила, что слезы готовы политься из моих глаз. Мне следовало ругаться, поскольку я имела дело со своей матерью. Она подняла руки, глядя на меня раздраженно. — Я же говорила тебе вчера, что мне нужны деньги. У них их больше, чем им необходимо. — Но это их деньги, — простонала я. — Из-за того, что они у них есть, не значит, что они должны раздавать их направо и налево. Я уверена, что они много жертвуют их в благотворительные организации, и их деньги не имеют к тебе никакого отношения. — Я не получаю от них благотворительную помощь. Она посмотрела на меня, и в ее глазах стояло упрямство. — Это потому, что ты не заслуживаешь этого, — сказала я. — Тебе не нужна благотворительность, мама. Возможно, тебе нужна работа или какое-нибудь хобби. Она рассмеялась мне в лицо. — Посмотри на себя в этом платье. Притворяешься тем, кем не являешься. Кем ты себя считаешь? Я пожала плечами, расстроенная ее словами. — Я не одна такая, мама, и не думаю, что ты поступаешь правильно. Джеймс уже дал тебе двадцать тысяч долларов. Он заплатил за Томми, чтобы тот остался в центре, я даже не знаю на какой срок. Он хороший парень. Ты пытаешься наказать его за то, что он нанял меня. Это нечестно. Горячие, жалкие слезы вновь навернулись на мои глаза, и я изо всех сил пыталась не дать им пролиться. Я была обязана еще присутствовать на приеме, на котором должна выглядеть идеально. — Я уже говорила, что отдам тебе деньги. Больше той суммы, о которой мы говорили — двести тысяч долларов. Остальное останется Томми. Но тебе надо уйти отсюда прямо сейчас, потому что в противном случае я их никогда не получу. Ее глаза вылезли из орбит. — Так много? — Да, это много. Но их не будет, если меня уволят. Я желала сейчас только одного, чтобы она ушла, но она не двигалась с места. Пока не двигалась. Она достала сигареты из сумочки и закурила, потом выпустила дым и посмотрела на меня горящими глазами. — Неплохо для начала, — сказала она. — Но я хочу, чтобы ты сказала своему парню, что мне нужна ежемесячная оплата. Тех денег, о которых ты мне говоришь, не хватит навечно. — Он не мой парень, и не будет платить тебе ежемесячно. — Прошу прощения, — произнес голос за моей спиной, и я подпрыгнула от неожиданности. — Но я бы сказал, что в настоящий момент, я, по крайней мере, кандидат на парня Я вздохнула и повернулась к Джеймсу. Солнце светило ему в спину, делая его похожим на какого-то идеально одетого героя боевиков, появившегося как раз вовремя, чтобы спасти меня из злых когтей моей матери. Я съежилась, так как мне не хотелось, чтобы он, спасая меня, даже на минуту находился рядом с такой мразью, какой была моя мать. Я хотела взять его, освещенного солнцем, с его миллиардами долларов и отправить туда, откуда он пришел, главное, чтобы он находился в безопасности от меня и моего уродливого мира. — Ты только мой сопровождающий, — сказала я, стараясь произнести это шутливо, выгнув бровь. Он пожал плечами, но улыбнулся мне. — Таким я себя и ощущаю. — Вы двое такие милые, — сказала моя мать, выпустив дым в мою сторону, а потом повернулась к Джеймсу. — Я обязательно сообщу твоим родителям, насколько это согревает мне сердце. — Это не очень хорошая идея, — сказал Джеймс, и ноты в его голосе звучали угрожающе. Я наблюдала за тем, как он выпрямился во весь свой рост, и с его лица сошла улыбка. Так вот как выглядел Джеймс Престон, когда был очень зол. Я запомнила, что его не стоит злить, хотя при этом он выглядел довольно горячо. Моя мать почти незаметно отступила назад, как будто готовилась защищаться. — Я бы не дергалась, если бы была на твоем месте, — сказала она ему. — Даже если ты не позволишь мне поговорить с ними сегодня, я все равно доберусь до них. Потом я поговорю с « The Tribune» и кем-нибудь еще, кто будет меня слушать. — Вы не будете этого делать, — сказал Джеймс, говоря ледяным тоном и наблюдая за ней. — Потому что после того, как я пришел и встретился с вами вчера, дал очень щедрое вознаграждение со всей душевной добротой, я позвонил своему старому приятелю, который ранее служил в полицейском департаменте Бостона, а сейчас занимается частной детективной деятельностью. — Что так? Моя мать пыталась казаться незаинтересованной, докуривая свою сигарету до фильтра. — В настоящее время я оплачиваю его услуги, Миссис Рейнольдс. Он был в восторге от величины вознаграждения и пообещал быть чрезвычайно бдительным, когда речь заходит о вашем случае. Он уверял меня, что любое ваше нарушение во время испытательного срока будет зафиксировано и оперативно передано департаменту полиции Восточного Бостона. Он уже быстренько поискал информацию онлайн и сказал, что у него, на самом деле, достаточно материала, который можно пустить в работу. — Неужели? — спросила она, но я смогла уловить нотки блефа в ее голосе. — Ну и что? — Так что, если вы продолжите преследовать мою девушку или приблизитесь к моей семье, то я тут же дам отмашку, чтобы файлы передали по назначению. Он достал свой навороченный телефон, который был таким большим, как «Поп-Тартс» ( прим. Название популярного сладкого пирожка, продающегося в виде полуфабрикатов, которые перед употреблением разогреваются в тостере ). Телефон сверкнул на солнце. — Он в моих контактах, Миссис Рейнолдс, и готов без слов отправить вас обратно в округ, как только я поручу ему это сделать. Она фыркнула и погасила сигарету. — Ты настоящий придурок, знаешь это? Маскируешься под джентльмена. Так же как и ты — Маленькая Мисс Шлюха, выряженная в бальное платье. Вы друг друга стоите. — Да, — сказал он, как только она в бешенстве пошла прочь. — Я это знаю. Глава 17 Джеймс Когда я увидел ее, выходящей из церкви, у меня в голове была только одна мысль: « Нет ». Потом я нашел ее, стоящей рядом с убогой, никудышной матерью, и постарался решить проблему. Мы с Одри наблюдали за тем, как в полдень ее мать уходила от нас, ковыляя, тут же закуривая очередную сигарету и что-то бормоча себе под нос. Я протянул руку к Одри. — Ладно, — сказал я. — Прости меня за это. — Ты, верно, шутишь? — спросила Одри. — Нет. Это же твоя мать. Мне не следовало разговаривать с ней таким образом. Она остановилась как вкопанная. — О, черт возьми, ты имел на это полное право. Она появилась здесь, чтобы испортить свадьбу. Она была в церкви, Джеймс, и собиралась устроить сцену. — Я до сих пор сожалею. — Это правда? То, что ты сказал про детектива, которого нанял? — Нет, — ответил я смущенно. — Но я знаю кое-кого, кто может это сделать. Я просто хотел, чтобы она оставила тебя в покое. — Спасибо, — сказала она. — Ты слишком добр ко мне. — Не настолько добр, как ты этого заслуживаешь, — произнес я. — Я должен был просто ей пригрозить с самого начала, тогда бы в ней не проснулась такая жадность. Я вздохнул и притянул Одри к себе. — Давай просто забудем сейчас все эту драму. Проблема с твоей матерью решена. Одна уже вне игры. Одна осталась еще в игре . Давай отправимся на прием. Обе наши матери разбудили во мне сильное желание выпить. — Свадьба уже закончилась? Она напряженно всматривалась в ворота церкви и как-то сразу упала духом. — Почти. Я не думаю, что вернуться туда прямо сейчас будет разумно. Давай направимся сразу в «Plaza». Я набрал Кая, и менее чем через минуту он подъехал. — Так ты ушел во время церемонии? — Я отдал кольца моему кузену. Он их передаст, — сказал я, пожимая плечами. — Я думаю, что Тод даже и не заметит. — А как насчет твоих родителей? — Я им не докладывал, Одри. Мне плевать. Она схватила меня за руку. — Джеймс. То, что мне сказала вчера вечером твоя мама … тебя это должно волновать. — Мне плевать на то, чего хочет моя мать, — сказал я. — Меня волнует то, чего хочешь ты . А ты все еще мне об этом не сказала. Я смотрел на ее профиль, она была такой взволнованной, но по-прежнему идеальной. — Скажи мне, Одри, чего бы ты хотела? Она нервно заерзала на месте, и я вздохнул, пока ожидал ее ответ, чувствуя, что ко мне возвращается головная боль. Я положил руку на ее бедро. Я хотел, чтобы она чувствовала меня, вспомнила, что она ощущала, когда мои руки были на ней. — Что я хочу, и то, что нужно тебе — это две большие разницы, — сказала она и накрыла ладонью мою руку. — Есть смысл говорить об этом сейчас? — Нет, — сказал я. — Нет, имеет. Все это не имело смысла, и это вызвало у меня в душе плохо замаскированное разочарование. Моя голова начала пухнуть от мыслей. Мы остановились снаружи здания, и я повел ее внутрь него, ожидая, что там, наконец, смогу с ней спокойно поговорить. Отель «Plaza» был великолепным, украшенным и уже подготовленным для свадебного приема Тода и Иви. Я обратил на это внимание, когда проходил через богато украшенный вестибюль, направляясь прямо в бар, расположенный в бальном зале. Мы оказались здесь первыми среди гостей, поэтому заняли свободные места у бара с пустующими соседними стульями. — Два мартини, пожалуйста, и смешайте в коктейль «Горячий и грязный» ( прим. В состав коктейля входят: лед, водка с перцем, вермут, маринад для оливок и 1 оливка . ) Одри выгнула бровь. — Я никогда не слышала, чтобы ты заказывал ранее что-то подобное. — Я только пытаюсь поддержать твою заинтересованность, — сказал я, пытаясь сдерживать свой голос. Я чувствовал, словно что-то ускользало от меня, а я не привык ничего терять и никому проигрывать. Твою мать. Это не может происходить со мной. Она одержала надо мной верх, а я не получил … ничего. — Конечно, я заинтересована, — сказала она, и ее голос звучал успокаивающе. Актриса вернулась на свое прежнее место, пытаясь заставить меня успокоиться, стараясь направить мои эмоции в другое русло. — Одри. Не делай этого. Мне необходимо услышать от тебя то, что имеет смысл. Бармен вручил нам наши напитки, и я сделал большой глоток. Она откинулась назад к бару и выдохнула так, как будто была чем-то расстроена или разбита, а может, и то и другое вместе. Затем она повернулась и стала играть с моим смокингом, отложив маску актрисы в сторону, и глядя на меня своими огромными, честными глазами Бэмби . — Мне очень жаль, — сказала она. — Прямо сейчас я только пытаюсь держать себя в руках. Так много всего … надо обдумать. Это касается не только меня. Она прижалась ко мне, и я почувствовал, что становлюсь в определенном месте толстым и горячим, каким бывал всегда, стоило ей только ко мне прикоснуться. На этот раз, однако, мое возбуждение было почти болезненным. Я не знал, что она хотела, и эта неизвестность разрывала меня на части. Я наклонился и поцеловал, раздвигая ее губы и углубляя поцелуй, находя ее язык. Она отстранилась. — Я должна сделать все правильным для тебя. Вот чего я хочу. Я снова ее поцеловал, деликатно пройдясь своими руками по ее обнаженным плечам. Мне было необходимо показать ей, что значит «правильно» для меня. Я схватил Одри за руку и опустил ее на выпуклость в своих штанах. Мой член пульсировал от ощущения близости к ней. Возможно, это было грубо, но зато честно. Я нуждался в ней. — Джеймс. Она попыталась вырваться, но я продолжал смущать ее пристальным взглядом. Не желая того, я становился тверже от ее прикосновения. — Не отдаляйся от меня. Никогда. Я хотел сказать ей об этом не только на словах, но и показать другим способом. Начали прибывать остальные гости, так что я быстро взял ее за руку и повел обратно в зал. Я нашел гардероб, и так как на улице был июнь, то он, естественно, оказался пуст. Я потянул ее внутрь и прижал к стене. Моя эрекция сейчас, находясь напротив ее тела, была неудержимой и требовательной. — Ты мне нужна, — сказал я. — Ты это понимаешь? Глаза на ее раздраженном, открытом и честном лице пристально всматривались в меня. — Это просто секс? Для тебя? — она задала вопрос хриплым шепотом. Я сделал от нее шаг назад, уязвленный ее вопросом, и произвел жест между нами в воздухе. — Это не просто секс. И не был им уже с нашего первого раза, — я сделал паузу для того, чтобы обратить ее внимание на следующие слова. — Для меня. Что-то смягчилось в ее лице, и она притянула меня к себе, потом быстро, почти отчаянно расстегнула мои брюки. Мой член выпрыгнул на свободу, и она стала гладить его обеими руками, пока я возился с ее длинным платьем. — Просто расстегни его, — бросила она. Одри повернулась ко мне спиной, и я расстегнул ей платье, которое упало на пол тяжелыми волнами. Она вышла из него и встала спиной к стене, расставив для меня ноги. — Я хочу тебя. Я встал перед ней на колени, резко расстегивая смокинг, чуть ли не разрывая его. Я подхватил тонкие кружева ее нижнего белья и грубо отвел его в сторону. Затем раздвинул ее ноги немного шире, и поцеловал в ее сердцевину. Она застонала, я прошелся языком по ее складочкам и начал лизать и посасывать ее клитор. — Ты нужен мне внутри, — сказала она с таким отчаянием в голосе, мучая мое лицо. — Мне нужен твой член. Я стал сосать сильнее, чувствуя, как напрягаются и сжимаются ее мышцы вокруг меня. Она сжала в кулак мои волосы, и кончила. Жестко и быстро. Крича и дрожа в моих руках. Я встал, мои брюки упали, и я подтолкнул свою длину к ее входу. Она была настолько мокрой, такой готовой для меня, что я почувствовал головокружение от этого. — Ты хочешь меня? — спросил я, затаив дыхание рядом с ее ухом. В ответ на мой вопрос она схватила меня и ввела головку моего члена в себя, потом посмотрела на меня. — Трахни меня, Джеймс. Пожалуйста. Мне нужно почувствовать тебя внутри себя. Я немного приподнял ее и отрегулировал свои бедра таким образом, чтобы я мог прижать ее к стене. Затем я всей длиной вошел в нее. Ее тугое тело плотно обтягивало меня, и она вскрикнула. В ее голосе звучала смесь боли и облегчения. — Именно так, детка, — сказала она. — То, что я хотела. Она наклонилась и страстно поцеловала меня, пока я вбивался в нее. Мои толчки были рваными и резкими, как и эмоции внутри меня. С каждым разом я входил в нее глубже и жестче. Она выгнула спину назад, и ее нижнее белье, которое я отодвинул в сторону, раздражало мою плоть, делая меня совсем диким. Я оглох и ослеп, находясь в ней, но продолжал вбиваться в нее в поисках своего немедленного освобождения. Я удерживал ее за плечи, вдалбливаясь в нее снова и снова, мои руки скользили по ее груди, находящейся по-прежнему в кружевном бюстгальтере. Я был настолько близок к концу, что потерял над собой контроль. Я хотел заполнить ее собой. — Боже мой, — проронила она, и ее тело начало дрожать и сжиматься вокруг меня. — Джеймс. Она откинула голову назад и громко закричала, разбившись на мелкие кусочки. Это толкнуло меня через край. Я прильнул к ней, и отчаянно ворвался в нее, кончая. — Одри, — вскрикнул я, прижавшись к ней. Я осторожно опустил ее. Мы были вялыми и дрожащими. Я посмотрел вниз и увидел ее лицо напротив своей груди. Ее глаза были плотно закрыты. — Я люблю тебя, — прошептала она, стоя рядом со мной. — Я просто хочу, чтобы ты знал об этом. Я чувствовал, как она дрожала. Я прижал ее к себе, просто наслаждаясь теплом ее тела рядом со своим, и радуясь словам, которые она произнесла. — И, Джеймс. — Что, детка? — спросил я, глядя вниз на ее прекрасное лицо. Ее глаза все еще были плотно закрыты. — Я увольняюсь.