Эскорт для миллиардера 3

Аннотация
Она — эскорт … так ли это для нее неизбежно? Эскорт высшего класса — Одри Рейнольдс твердо намерена защитить миллиардера Джеймса Престона от всего, что могло бы причинить ему боль, в том числе и от самой себя. Все изменяется, когда Джеймс рассказывает, какие чувства он к ней испытывает. Когда мать Джеймса начинает предпринимать шаги, Одри должна решить для себя, стоит ли игра свеч, стоит ли так рисковать, оставаясь с Джеймсом. Она желает защитить его, а Джеймс хочет быть с ней рядом. Но удастся ли им найти свое «долго и счастливо» и стать единым целым?

Ли Джеймс «Эскорт для миллиардера#3», трилогия Перевод осуществлен исключительно для ознакомления, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами. Переведено группо й Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ Переводчик: Мария Смирнова Аннотация: Она — эскорт … так ли это для нее неизбежно? Эскорт высшего класса — Одри Рейнольдс твердо намерена защитить миллиардера Джеймса Престона от всего, что могло бы причинить ему боль, в том числе и от самой себя. Все изменяется, когда Джеймс рассказывает, какие чувства он к ней испытывает. Когда мать Джеймса начинает предпринимать шаги, Одри должна решить для себя, стоит ли игра свеч, стоит ли так рисковать, оставаясь с Джеймсом. Она желает защитить его, а Джеймс хочет быть с ней рядом. Но удастся ли им найти свое «долго и счастливо» и стать единым целым? Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+ Глава 1 Одри На свадебном приеме я постаралась воспользоваться трюком Дженни, и думать, что все это происходит не со мной, а я только смотрю кино. — Если будет плохо, — говорила она, — притворись, что ты просто смотришь фильм, и что, на самом деле, это происходит с кем-то другим, а не с тобой. Отстранись от этого. Если фильм принимает совсем дурной оборот, и становится по-настоящему страшно, просто закрой глаза. Затем постарайся представить себе это, таким образом, будто этого никогда и не происходило. После того, как Джеймс занимался со мной любовью, и мощный оргазм разрушил мое тело, я, наконец, поняла, какое решение мне следует принять. « В этой части кино героиня сообщает любимому, что она его любит, и они живут долго и счастливо », — подумала я. К сожалению, это не кино. Это была моя жизнь, и в ней не ожидалось никакого счастливого конца и в помине. Я плотно закрыла глаза — Я люблю тебя, — прошептала я, стоя рядом с ним. — Я просто хочу, чтобы ты знал. Он прижал меня к себе, и я задрожала, в то время как смесь удовольствия и страдания пульсировали во мне. — И, Джеймс. Я не могла посмотреть ему в глаза, поэтому стояла с закрытыми глазами, уткнувшись ему в грудь. — Что, детка? — спросил он. — Я увольняюсь. После этих слов я побежала так быстро, как только могла, и сразу же направилась в свою квартиру. Несмотря на то, что находясь в километрах от него, я все еще чувствовала прикосновение его рук к своему телу, как будто он был сейчас здесь рядом со мной. Я не могла избавиться от тех чувств, которые испытала, когда уткнулась лицом в его грудь. Я обернула руки вокруг себя, пытаясь унять боль, и чувствуя себя загнанным зверем. Я села у окна и смотрела на то, что происходит снаружи. Утро было испорчено и к тому же было туманным и влажным. Солнце уже взошло, а я так и не сдвинулась с места. Мне показалась, что я заметила лимузин, медленно проезжавший по моей улице, или это была только моя фантазия. Лимузины редкие гости в моем районе. В любом случае я знала, что это не Джеймс. Он, вероятнее всего, прямо сейчас уже находился в самолете, летящим на Багамы, а я была здесь в своей захудалой квартирке в Южном Бостоне, где и буду жить вечно. Потому что сейчас я знала то, о чем не ведала еще прошлым вечером. Это то, какому месту я принадлежу. Я не принадлежу тому, что имеет в своем составе слово «лучшее». Между моей матерью и Джеймсом было чересчур напряженное противостояние. Пропасть между нами слишком велика. Потому что я любила его и должна была его защитить. От себя. Глава 2 Джеймс Кто-то из персонала отеля пришел, чтобы собрать вещи для поездки, в том числе и вещи Одри. Я даже не позволял себе думать об этом. Я смотрел в окно на туманное утро, не видя перед собой ничего. Я был слишком одержим болью, которая переполняла меня. По крайней мере, причиной этой боли. Почему она сказала, что любит меня, а потом ушла? Почему она ушла? Я попытался догнать ее в «Plaza», но из-за того, что мне пришлось вначале натянуть на себя эти дурацкие брюки, к тому времени, как я это сделал, она успела исчезнуть. Одри покинула меня, и мне осталось задаваться вопросом, какого черта, я теперь должен делать. Тод перехватил меня в вестибюле гостиницы, когда я был уже на полпути к выходу. Он выглядел встревоженным. — Ты уходишь с моего приема ? — спросил он. — И что, черт возьми, произошло во время церемонии? Почему ты ушел? Я смотрел на проезжающие снаружи автомобили, горя желанием позвонить Каю и отправиться на поиски Одри. Проблема была в том, что я до сих пор не знал, чего же хотела она. — Я не ухожу, — сказал я ему, внутренне борясь с весьма сильным желанием разыскать Одри и долгом перед братом. Ни больше и ни меньше. Я должен был найти ее и поговорить, но была также свадьба Тода, и я был на ней шафером. И я, вроде как, уже один раз сбежал с церемонии. — А по поводу церемонии … Мне просто надо было сходить в туалет. — В туалет, — сказал Тод, глядя на меня с откровенным недоверием. — Именно так, — произнес я. — Но сейчас я здесь, и никуда не собираюсь уходить. Я обещаю. — А где Одри? — Взяла паузу, — сказал я ледяным тоном. Мой брат смотрел мне прямо в глаза. — Она вернется? Я пожал плечами. — Хочешь выпить? — И не единожды, — сказал я, хлопнув его по спине, и последовав за ним внутрь. А прямо сейчас после далеко не одного стакана алкоголя и трех часов беспокойного сна, я задавался вопросом о том, вернется ли она. Но теперь я со значительной степенью уверенности мог сказать, что знаю ответ на этот вопрос. Я вздохнул и допил свой кофе, затем позвонил Каю и сказал, чтобы тот ждал меня у входа. Сейчас. — Кто это? — пробормотала она, когда спустя десять минут после того, как покинул свои апартаменты, я звонил ей в домофон. — Ты, верно, шутишь? Она не ответила мне. Тишина наполнила воздух, пока в моих висках стучали похмелье, тупая боль и гнев. Затем монитор погас, и я снова нажал кнопку. Потом еще раз. Наконец, она смягчилась и впустила меня. — Это надоедает, — сказал я, входя в ее квартиру. — Разве я уже один раз не тащился сюда за тобой на днях? — В тот раз ты был виноват, — промямлила она. Кожа вокруг ее глаз была покрасневшей и опухшей, будто она долго плакала. Я хотел протянуть руку и коснуться ее лица, но не посмел. Я понятия не имел, что происходило с ней прямо сейчас. Так же, как я понятия не имел, что заставило ее сбежать от меня прошлым вечером. Это ни в коей мере не означало, что я закончил с ней. Ничего подобного. — Я думала, ты уже уехал, — пробормотала она. — Вылет был отложен. Все так страдали утром с похмелья, что пришлось отложить ранний рейс. Я демонстративно посмотрел на часы. — Самолет вылетает из Логана ( прим. Международный аэропорт имени генерала Эдварда Лоуренса Логана или Международный аэропорт «Логан» — аэропорт в Восточном Бостоне ) в одиннадцать. Я бы хотел, чтобы ты была на его борту. Она взглянула на меня, и ее плечи опустились, словно я просил у нее слишком многого. Часть меня, ответственная за гордость, хотела развернуться и уйти. Но глядя на то, как Одри сильно сжимала пальцами подаренное мной колье, которое в эту минуту находилось на ее шее, вселило в меня надежду. — Одри. У нас была договоренность, — напомнил я ей. — Я хочу, чтобы ты находилась рядом со мной в этой поездке. — Почему? Ее голос прозвучал сдавленно. От расстройства я пробежался пальцами по своим волосам. Моему терпению приходил конец, оно уже было измельчено до пыли. — Это... гормональное? Она закатила глаза и плюхнулась на свой футон. — Все не так просто, — сказала она. Она произнесла это с горечью и покорностью в голосе. Я мерил шагами ее квартиру. — Ты должна отправиться в эту поездку по нескольким причинам, — произнес я жестким тоном. — Не последней из этих причин является наш контракт, и тот факт, что мои родители полагают, что я, наконец-то, состою в отношениях. Мне предстоит еще целую неделю держать оборону. Ты — мой буфер, не забыла? Она даже не посмотрела на меня. — Я неправильный буфер, Джеймс. — Это не имеет значения, даже если ты неправильный буфер. Это не то, о чем мы сейчас говорим. — Это то, о чем говорю я , — сказала она. — Я не знаю, что ты хочешь от меня, — произнес я на повышенных тонах, — Ты вчера сказала — — Остановись, — произнесла она, прерывая меня. — Мне от тебя ничего не нужно. Мне показалось, что мне дали в поддых. Я перестал расхаживать и посмотрел на нее. Ее лицо было бледным, и она отчаянно теребила колье. Я попытался выровнять дыхание, надеясь, что это поможет мне успокоиться. — Я полагаю, что следует напомнить, что у нас с тобой подписан контракт, Одри. Я ожидаю, что ты выполнишь свою часть сделки. Если я не ошибаюсь, ты планировала вернуть мне средства, которые я потратил на … твои семейные расходы. От моих слов ее шея начала покрываться румянцем. Несмотря на то, что я догадывался о том, что делаю ей больно, произнося эти слова, но я решил не останавливаться. — Я ожидаю, что ты доведешь начатое до конца. Та часть меня, которая привела к успеху в бизнесе, знала, как правильно мотивировать людей, даже когда мотивация была отвратительной с точки зрения морали. Так что теперь я стал отвратительным мотиватором для Одри. Я причинял ей боль, чтобы получить то, что мне было нужно. В настоящий момент меня это не волновало, я только хотел, чтобы она оказалась на этом чертовом самолете. Я бы поработал над своими манерами потом. Может быть. — Хорошо. Конечно же, я должна расплатиться с тобой, — пробормотала она. — Ты, конечно же, можешь поменяться со мной местами, но нам нужно поторопиться, — сказал я. — Ох, и Одри — — Да? — Я хочу, чтобы ты знала кое-что. На оставшееся время в соответствии с нашим контрактом я больше не нуждаюсь во всем спектре твоих услуг. Глава 3 Одри Кай старательно избегал смотреть в мою сторону, пока Джеймс вел меня к машине. Я, поверженная и покорная, опустилась на сидение внедорожника «Мерседес». Знаю, что обидела Джеймса, и теперь Джеймс делал мне больно. Он больше не нуждается во всем спектре моих услуг. Для меня это прозвучало, как пощечина. Я должна поговорить с ним, чтобы он, наконец-то, разъяснил, почему он решил наказать меня такой пощечиной, и, возможно, это может заставить его высказаться. Я вздохнула и посмотрела в окно. — В чем дело? — спросил он.— Помимо того, что ты возвращаешься со мной в этой машине? — Ты ведешь себя по отношению ко мне, вообще-то, очень грубо, — сказала я, — Я только обращаю твое внимание на это. Джеймс ничего не ответил, продолжая смотреть в окно, полностью отстранившись от меня. Сказанные им слова и мрачный взгляд отзывались во мне болью. Но, возможно, это было к лучшему, так как, я при таком раскладе, вероятно, могла бы держаться от него на расстоянии, и это бы улучшило всю ситуацию. Возможно. Вернувшись в свою комнату, я переоделась, и удостоверилась в том, что у меня есть все необходимое для поездки. — Мы все упаковали, и все готово к отправке. У тебя паспорт с собой? — спросил Джеймс. Я кивнула, и в последний раз окинула долгим взглядом его апартаменты, мысленно прощаясь с ними, ведь, когда мы возвратимся из нашей поездки, меня здесь уже не будет, так как я должна буду вернуться к себе домой. — Что? — спросил он. — Ничего, — пробормотала я, пожимая плечами. — Это последний раз, когда я нахожусь здесь. Это все. Я просто хотела запомнить это место. Джеймс закрыл глаза, словно пытался унять головную боль. — Извини, — сказала я. — Я должна прекратить болтать. — Это я — тот, кто должен просить прощения, — сказал он, открывая глаза и подходя ко мне. Он взял меня за руки, и я посмотрела на него. Смесь надежды и страха переполняли меня. — Что касается прошлого вечера. У меня не было шанса сказать тебе — — Хорошо, — сказала я, резко прерывая и отстраняясь от него. — Даже не беспокойся об этом. На секунду в его синевато-стальных глазах промелькнула боль, но затем на его лицо вернулась маска бизнесмена-миллиардера. Я могла наблюдать за тем, как он закрывался от меня прямо на глазах. Джеймс выпрямился во весь свой внушительный рост, приталенная футболка подчеркивала его огромные бицепсы. — Давай уже просто пойдем, Одри. Мы должны успеть на самолет. Всю дорогу в аэропорт мы ехали в полной тишине. Так же, не сказав ни слова друг другу, мы проследовали через охрану. Находиться рядом с ним и не иметь возможности держать его за руку, вызывало во мне чувство дискомфорта. Я всеми клеточками своего тела ощущала нехватку его прикосновений. Селия и Роберт Престоны уже находились в зоне ожидания вместе с Тодом, Иви, Дженни, Коулом, кузинами Иви с их мужьями, и толпой незнакомых людей, которых я мельком видела вчера на церемонии. Селия встала со своего места, как только увидела меня. — Одри, дорогая, мы беспокоились, что вы не полетите с нами. Что с вами случилось вчера вечером? — спросила она. — Я бы спросила у своего сына, но он избегал меня, как чумы. Впрочем, как обычно. Я почувствовала, как Джеймс напрягся рядом со мной. — Я не очень хорошо себя чувствовала, Миссис Престон. Простите, что пришлось уйти, и я все пропустила. Джеймс сказал, что это было потрясающе, — сказала я и натянула на лицо искусственную улыбку специально для Миссис Престон, а про себя решила, что нужно выбросить все из головы, что она мне говорила на прошлой неделе, из головы. Джеймс защитил меня от моей матери, теперь моя очередь защитить его от его матери. — Вы почувствовали себя лучше этим утром? Она пристально смотрела на нас, вероятно, заметив, что мы впервые не держимся за руки. Я протянула руку и схватила Джеймса за руку, сжав ее. — Мне намного лучше, спасибо. Я действительно с нетерпением жду этой поездки. Она натянуто улыбнулась и направилась обратно к своему месту, но вдруг неожиданно остановилась. — Ах, да. Я хотела спросить у вас. А кто была та странная женщина, с которой вы имели удовольствие беседовать вчера в церкви? Как я поняла, она вызвала настоящий переполох в задних рядах. Фальшивая улыбка все еще была приклеена к моему лицу. Я старалась удержать ее, а еще более отчаянно я пыталась не отпустить руку Джеймса. — Это была просто женщина, которая забрела с улицы. Я не хотела, чтобы она прерывала церемонию, поэтому и решила помочь ей покинуть церковь. Селия Престон слегка приподняла бровь, и ее взгляд переместился на сына. — А ты покинул свадьбу своего брата, чтобы помочь Одри с этой случайной незнакомкой? Джеймс пожал плечами — Я хотел убедиться, не нужна ли Одри моя помощь. Оказалось, что нет. Она справилась со всем сама. — Как впечатляюще. В твоих устах это звучит практически так, словно Одри — действительно совершеннолетняя девица. Селия мелочно усмехнулась и села на свое место. В этот момент был объявлен наш рейс, и я вздохнула с облегчением. — Спасенные вызовом, — пробормотал Джеймс себе под нос. — Я очень надеюсь, что на борту самолета бар будет укомплектован под завязку. Частный самолет, конечно, оказался впечатляющим и роскошным, с удобными и широкими креслами, с большим пространством вокруг них для удобства пассажиров. Джеймс быстро поздоровался с Тодом и Иви, а я обняла их и поздравила. Затем он потащил меня в заднюю часть самолета подальше от родителей. По крайней мере, мы все еще держались за руки. Дженни и Коул разместились через проход от нас. На Коуле была надета рубашка-поло, огромные солнцезащитные очки находились на его макушке, а его темные, искусственно приглаженные волосы выглядели дикими и всклокоченными. На Дженни была шляпа с узким полем и черный комбинезон. Ее хмурый взгляд был направлен на меня. — Где ты пропадала вчера вечером? — спросила она. — Мы вынуждены были присматривать за Джеймсом, потому что он топил свое горе в десяти стаканах бурбона. — У меня были дела, — сказала я, все еще удерживая улыбку на своем лице. Она неодобрительно смотрела на меня какое-то время, а затем обратилась к Джеймсу. — Привет, Джеймс. Мы можем с тобой поменяться местами на минутку? Он кивнул, возможно, испытав облегчение, что, наконец, появился шанс разрушить гробовое молчание между нами. Как только стюардесса провела с пассажирами презентацию по технике безопасности, Дженни тут же повернулась ко мне. — Что между вами двумя произошло? — прошептала она. Я наклонилась чуть вперед проверить, что Джеймс и Коул не могут нас слышать. Они были увлечены беседой. — Много чего, — призналась я. — Я полагаю, что я необходима Джеймсу только как его сопровождающая. Чувств больше нет. Все так запуталось. Столько всего поставлено на карту. « В том числе и мой рассудок», — подумала я . — «Не говоря уже о моем сердце. И, что самое главное, будущее Джеймса ». Она подняла брови в знак изумления так, что они оказались невидимыми под ее шляпкой. — Он был сам не свой вчера вечером на приеме, Дри. Серьезно. Ему было плохо без тебя. И сегодня он все еще выглядит так, словно у него эмоциональное похмелье. Тебе необходимо все исправить. Я убрала воображаемую пылинку со своей юбки. — Я не знаю, смогу ли я это сделать, Дженни. — Дри. Дженни подождала, пока я подняла голову и встретилась с ней глазами. — Не пытайся обмануть меня. Я знаю, что ты по-настоящему испытываешь чувства к этому человеку. — Я думала, ты говорила, что мысли и чувства не заметны, Дженни. Никто, как предполагалось, не мог их видеть. — Они не могут быть незаметными, если все написано на твоем лице, — отрезала она. Мы просто смотрели с ней друг на друга, и я готова была ее побить. — Я пытаюсь все сделать правильно, — сказала я, — Для Джеймса и для себя. — А ты говорила с ним о том, как ты себя чувствуешь? Он сказал тебе, что он хочет? — спросила она. Я отрицательно покачала головой. — Он пытался. Но, честно говоря, я не хочу этого знать. Неважно, что он говорит, я знаю, что для него я не лучший вариант. Дженни сжала мою руку. — Ты такой хороший человек, один из самых лучших людей, которых я знаю. Когда же ты сама себе дашь шанс? — Шанс для чего? — спросила я ее надтреснувшим голосом. — Быть счастливой, — ответила Дженни. — Я счастлива . По крайней мере, сейчас я знаю, что это за чувство, — пробормотала я. Она снова посмотрела на меня, хмурясь. — Если ты его любишь, а я предполагаю, что именно так все и обстоит, то ты должна предоставить ему шанс, — сказала она. — Не могу, Дженни — произнесла я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. — Я просто пытаюсь сохранить то положение дел, которое становится день ото дня все хуже и хуже. Все плохое притягивается туда, где я нахожусь. Я люблю его, но он совершенно не из моей лиги. Его мать ненавидит меня, и она никогда не примет меня в свою семью. Моя мать уже пыталась его шантажировать, для этого она и приехала на свадьбу. Все это не очень похоже на то, что у нас будет одна большая счастливая семья. Я сделала глубокий вдох. — И все может стать еще намного хуже, именно поэтому я даже не хочу знать, что он чувствует. Что, если он ответит мне взаимностью, а? Это же все равно никогда не сработает, а только разобьет мне сердце. А вдруг он не ответит мне взаимностью? Тогда это уничтожит мое чертово сердце. Понятно тебе? — Понятно, — вздохнула Дженни. — Но ты должна прекратить слишком активно думать и должна позволить ему высказаться. В противном случае ты никогда этого не узнаешь. — Узнаю что? — спросила я. — Какой он на самом деле, Дри. Дженни с жалость посмотрела на меня. — Если ты не позволишь ему высказаться о том, что он к тебе чувствует, то у тебя больше не будет шанса узнать об этом. Конечно, в твоем закрытом мирке, который ты пытаешься создать для себя, это может казаться безопасным и идеальным, но это неправильно. Я знаю тебя, ты желаешь, чтобы все было правильным. Ты хочешь заботиться о Томми и стараешься избегать неприятностей со своей матерью, и в тоже время пытаешься возвести Джеймса на пьедестал. Но этот маленький мирок недостаточно большой для тебя самой, подруга. Он недостаточно большой, чтобы ты могла в нем жить . — Да, — буркнула я. Я сняла со своей юбки еще несколько воображаемых пылинок. Дженни знала меня лучше, чем я того желала. — Я уже говорила тебе, что ты умна? — Говорила, — ответила она и улыбнулась. — Раз ты считаешь, что я умная, то прислушайся к моим словам. Будь смелее. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. И, возможно, немного алкоголя для храбрости. Она нажала кнопку над нами, и стюардесса появилась мгновенно. — Будьте добры пару стаканов алкоголя, — сказала Дженни. — Любого, что у вас есть. Это сделает наш полет просто улетным, как, впрочем, и все остальное, и я уверена, все наладится. Глава 4 Джеймс Полет прошел для меня как в тумане. Коул и я пили бурбон и говорили о спорте. Он, должно быть, почувствовал, что мне было необходимо сохранить стабильное состояние. Он даже не стал пересаживаться назад на старое место, чтобы находиться поблизости от Дженни. Наконец, мы добрались до острова, и хотя я был уверен, что повсюду нас окружала красота, но я ни на что не обращал внимания. Я прежде уже бывал на десятке прекрасных островов. Мне было плевать. Рядом со мной Одри была похожа на заключенную, такую тихую и безропотную. Мы только прошли регистрацию, когда я услышал свое имя. — Джеймс! Я обернулся и увидел, что Тод нам машет. — Сегодня вечером у бассейна будут напитки, — прокричал он и показал большой палец вверх. Это означало, что до встречи с ним у нас оставалось достаточно времени, которое мы с Одри могли потратить только на себя. Я не знал, смеяться мне от этого или плакать. Мы шли по территории отеля, и хотя и предполагалось, что он должен быть достаточно роскошным, я не замечал ничего вокруг себя. Все, о чем я мог думать – Одри. Я не знал, что происходило внутри нее, и понятия не имел, о чем она думала, и это незнание выбивало меня из колеи. Она сказала, что любит меня.... Она именно это имела в виду? С тех пор, как она произнесла эти слова, ее как будто ее подменили, и Одри соблюдала со мной дистанцию уже в течении нескольких часов. Служащий гостиницы привел нас к нашей вилле, которая представляла собой огромный, изыскано украшенный розовой лепниной дом с опоясывающей его верандой. Мы вошли внутрь, и он заверил меня, что наш багаж и весь алкоголь, который я затребовал, доставят в ближайшее время. В нашем распоряжении имелся дворецкий, от услуг которого я сразу отказался. Я хотел побыть в одиночестве. Я даже не был уверен в том, хочу ли я, чтобы Одри находилась здесь со мной прямо сейчас. У меня было стойкое ощущение, что она собиралась сказать мне то, что я не хотел бы слышать снова. — Потрясающе, — сказала она, обходя дом. — Как красиво. Я посмотрел на нее. Она была одета в юбку и безрукавку, рисунок в верхней части которой повторял рисунок на юбке, а ее волосы были собраны на затылке в низкий хвостик. Она выглядела так легкомысленно, молодо и так красиво, что это резало меня по живому. — Одри, — обратился я к ней, и она взглянула на меня. — Так не может продолжаться. Ты должна сказать мне, что происходит с тобой. По ее лицу пробежала тень. — Джеймс... давай просто переживем сегодняшний день. Так много всего происходит. — Ты снова получила известие от своей матери? — Нет, — ответила она. — Но знаю, что обязательно получу. Я протянул свою руку и взял ее за руку, засовывая свою уязвленную гордость куда подальше. — Я помогу тебе с ней. Ты же знаешь, что помогу. Хотя она и улыбнулась мне, но при этом быстро выдернула свою руку из моей. — Я должна сделать это сама. Я разочарованно вздохнул. — Мы снова еще раз возвращаемся к теме ковбоя? — Вроде того — ответила она и сделала шаг назад. Между нами сейчас словно разверзлась пропасть. Даже если бы я протянул руку, то не смог бы дотянуться до нее. — Я собираюсь исследовать оставшиеся места, которые еще не осмотрела, а потом быстренько приму душ, — сказала она, и тут же ушла. После этого в дверь позвонил дворецкий, доставивший алкоголь, который я заказывал. Его появление было единственным положительным моментом до сего времени за сегодняшний день. Единственным. Десять минут спустя Одри позвала меня из спальни. Я вошел, сжимая в руке стакан с бурбоном. Я не был уверен, готов ли прямо сейчас столкнуться с Одри в образе Джекила или Хайда ( прим. ссылка на героя повести Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» ). Войдя в комнату, я остановился, как вкопанный. Она расположилась на кровати полностью обнаженной, ее великолепное тело было передо мной как на ладони. — Я помню, что ты сказал, что не хочешь воспользоваться всем спектром моих услуг. Она посмотрела на меня и провела рукой вдоль своего тела, едва касаясь своей груди. Ее соски были твердыми и торчащими. — Ты не пересмотришь свое решение? Я ошеломленно смотрел на нее, а потом сделал глоток бурбона. Это будет долгий день. — Одри, ты что, издеваешься надо мной? Она тут же села, как будто мой тон был для нее неожиданностью. — Нет. — Ты думаешь, я захочу заняться с тобой сексом? Прямо сейчас ? После того, как ты себя вела? Она скрестила руки на груди, пытаясь прикрыть свою наготу. — Я подумала … Я думала, что это было бы неплохо, будто бы мы вернулись к тому, как это и должно было быть. Она посмотрела на меня с вызовом. — Запрашиваемые услуги и оказанные услуги. Ты же платишь за это, помнишь? — спросила она. Холодная ярость накатила на меня, я должен был побороть ее, чтобы успокоиться. Мне хотелось разбить стакан, который я держал в руке. Мне хотелось услышать, как он треснет и разобьется, но я остановил себя. Один из нас должен был вести себя как взрослый. — Одри, — сказал я, стараясь удержать голос под контролем. — Ты считаешь, что я плохо с тобой обращался? Тут же румянец начал заливать ее шею. Она схватила одеяло и обернула его вокруг себя, словно пыталась отгородиться от меня. Мне показалось, что я увидел вспышку грусти и сожаления в ее глазах, но это было только на мгновенье. — Нет, — ответила она. Ее голос был напряженным, словно она усиленно пыталась сохранить его ровное звучание. — Тогда почему ты делаешь это со мной? — спросил я. Она вздрогнула. — Я не делаю это с тобой, Джеймс. Я делаю это для тебя. Она выглядела так, словно вот-вот расплачется, но при этом она по-прежнему хотела, чтобы ее слова звучали дерзко. — Одри, какого хрена это вообще все значит? Ее лицо на секунду исказилось, а затем она стала выглядеть грустной и расстроенной. — Я имела в виду то, что я сказала уже тебе прошлым вечером. О том, что люблю тебя, — сказала она надтреснувшим голосом, — Но мне жаль, что я это сделала. Я присел на кровать, и, сделав еще один глоток своего напитка, посмотрел на нее. Одри снова теребила колье, и я решил, что это знак. Знак быть смелым. — Ладно, будет хреново, если до тебя это не дойдет, потому что я тоже тебя люблю. Не глядя мне в глаза, она потянулась ко мне и взяла меня за руку, вцепившись в нее с каким-то отчаянием. — Боже, Одри, — сказал я, бережно держа ее на своих коленях. — Ты не должна плакать. — Но я уже , — простонала она, высморкавшись, и тут же привалилась к моей груди. — Тот факт, что мы любим друг друга, — сказал я, смакуя каждое слово. — Это же хорошая новость. Нет повода впадать в истерику. Я пробежался руками вниз по ее спине, испытывая восторг и облегчение, что она снова вернулась в мои объятия, и воздвигнутая ею между нами стена, наконец, рушится. — Но ты не можешь любить меня, — сказала она, высморкавшись снова. — Это все разрушит. — В каком это хреновом мирке «это все разрушит»? — В твоем, — произнесла она. — В твоем закрытом мирке. Нет, подожди. В моем. Я глубоко вздохнул и притянул ее ближе. — Пожалуйста, не могла бы ты начать формулировать свои мысли более понятным языком? Я не понимаю, о чем ты говоришь. Она вздохнула и устроилась поближе ко мне. — Джеймс, я люблю тебя. Я постараюсь. Она взглянула на меня, на ее лице отражалось желание быть честной и почему-то страх. — Я тоже тебя люблю, — сказал я. Было здорово произнести эти слова вслух. Ощущение радости наполнило каждую мою клеточку, и я, обняв ее, притянул к себе. Глаза Одри все еще блестели, наполненные слезами, но ее лицо уже выглядело более счастливым. Я наклонился и поцеловал ее, мои чувства к ней были всепоглощающими и сильными. Она почему-то отстранилась. — Что? — спросил я. — Почему ты отдаляешься от меня? — Я не хочу, чтобы ты любил меня. — Какого черта? — рявкнул я. — Потому что я не достойна тебя, Джеймс. Я не могу быть с тобой. — Конечно, можешь. Она покачала головой. — Я — эскорт , Джеймс. Это модный термин для слова «проститутка», так, на всякий случай, если ты не знал. — Я точно знаю, кто ты. Я не могу заботиться о тебе меньше, чем ты заботишься обо мне. — Ладно, рада за тебя, — сказала она, отодвигаясь от меня чуть подальше, и вытирая глаза. — Я полагаю, что у твоей семьи на этот счет другое мнение. — Рад за них. Они могут мне позвонить и выразить свое недовольство по этому поводу. Поверь мне, я бы не стал отвечать. Они могут идти куда подальше, выражая свое несогласие на мою голосовую почту, которую я никогда не проверяю. Она вздохнула, и этот вздох говорил о том, что она сильно расстроена. — Я думаю, что ты не понимаешь все до самого конца. — А ты понимаешь? — спросил я, бросая ей вызов. — Я понимаю, — ответила она, спокойно глядя на меня. — И сколь угодно разных способов решения я бы себе не представляла, ничего хорошего не получается. — Значит, ты — пессимист, — сказал я, и притянул ее обратно к себе. — Джеймс … ну, правда. Что насчет твоих родителей? — Я разберусь с ними, — ответил я. — Мы прямо сейчас не должны давать им никаких объяснений — ни по поводу твоей матери, ни о твоем прошлом, или о чем-нибудь еще. Это не их дело, да и мы не готовы рассказать им что-либо. В конце концов, мы могли бы вообще никогда ничего не говорить им. — Малыш, — сказала она, и на ее лице застыло выражение безнадежности. — Я не рассказала тебе о том, что мне сказала твоя мать, а она сказала это, думая, что я настоящая честная учащаяся художественной школы, а не эскорт. Я выжидал. В моих висках опять началась пульсация. — Что, — произнес я, не потрудившись облечь это в форму вопроса. — Она сказала мне, что хочет, чтобы я порвала с тобой сразу после медового месяца. Она сообщила мне, что у твоих детей будет невероятное количество денег и ответственность перед обществом, поэтому им понадобятся родители, которые смогут им в этом помочь. Моя голова начала раскалываться. — И она сказала, что ты на это не способна, — констатировал я. — Она так не говорила. Одри пожала плечами. — Ей и не пришлось. Я сама понимаю, что не способна на такое. — Во-первых, это неправда. Ты прекрасно с этим справишься. Во-вторых, мне плевать, что думает моя мать. Меня никогда не интересовало ее мнение. Одри посмотрела на меня. — Я этому не верю. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил я. — Мне кажется, ты понимаешь, о чем хотела сказать твоя мать, даже если ты и не хочешь это осознать. И я чувствую то же самое, — сказала она. — Твои дети будут одними из самых богатых детей в стране. Тебе будет необходим рядом кто-то, кто сможет помочь им с частными школами, благотворительными мероприятиями, правильным питанием, с теми вещами, о которых я даже не имею представления. Это не про меня. — Ты сможешь всему научиться, — произнес я. — Мне кажется, что мы опережаем события, — сказала она. — Дело в том, что твоя мать сказала, что я хороша для настоящего момента. После этого мне нужно исчезнуть, при этом она даже не знает, кем я являюсь на самом деле. Она посмотрела на меня и в ее глазах отразилось страдание, а потом продолжила. — Она предложила расплатиться со мной, Джеймс. После этой поездки. Я бы никогда не пошла на это, но я просто подумала, что ты должен знать об этом. — Одри. Ты хочешь забрать деньги и просто уйти? — Конечно, нет, — ответила она. — Но я думаю, что она права, потому что тоже считаю, что не подхожу тебе. Я даже не знаю, что ты хочешь от меня. — Все, чего я хочу, — сказал я, притянув ее к себе, — это ты. — Не говори мне таких вещей, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами в тоже время, как она прижалась ко мне. — Не смей . Я — ковбой, а ты на кровати. Все это может кончиться плохо. Она высморкалась еще раз. — Одри, — сказал я. — Пожалуйста, замолчи и перестань хлюпать носом. Ты же ковбой, помнишь? А ковбои не шмыгают носом. Глава 5 Одри Я солгала Дженни, сказав, что буду смелой и разумной. Но, лежа на кровати в голом виде в ожидании прихода Джеймса, я не чувствовала себя смелой и разумной, тем не менее это все, что у меня имелось. Это была моя последняя отчаянная попытка заставить его стать для меня просто Джоном и спасти его от себя. Не сработало. Он показал мне, кем он был, сказав, что любит меня. Когда он произнес эти слова, то, с одной стороны, это было лучшее, что случилось со мной в моей жизни, а с другой стороны, самым ужасным. Я не знала, смеяться мне, или плакать. Поэтому я заплакала. Сильно. И тогда он обнял меня и просто прижимал меня к себе, в то время как я пыталась донести до него мысль, что это не сработает. Немного погодя, мы удобно устроились на кровати, прижавшись друг к другу, а потом так и заснули. Ни одному из нас не удалось нормально выспаться накануне. Я расположилась в его объятиях, чувствуя себя защищенной, и, наконец-то, впервые в жизни абсолютно счастливой. Чуть позже я проснулась в своем обычном состоянии — абсолютно парализованной мыслями о будущем. — Эй, — сказал Джеймс и приоткрыл один глаз, глядя на меня. Улыбка расползлась на его лице. — Эй, я люблю тебя. Я ничего не могла поделать. Его улыбка была такой заразительной, что я не удержалась и на моем лице расползлась ответная огромная улыбка. — Эй. Я тоже тебя люблю. Мы улыбались друг другу, и я поцеловала его жадно, словно изголодалась по нему. И как только в моем сознании промелькнуло слово «изголодалась», мой желудок громко заявил о себе. — Нам необходимо поесть, — сказал он, ухмыльнувшись мне. — Не хочет ли моя девушка пораньше покушать у бассейна? Конечно, я могла после ругать себя за это, но я не смогла стереть глупую улыбку со своего лица. Счастье Джеймса было так заразительно, его естественная радость от нашего недавнего раскрытия друг перед другом чувств была так очевидна. — С превеликим удовольствием, — ответила я. — Ладно, — сказал он. — Хорошо, — поддержала я. Изменения в наших отношениях с Джеймсом, видимо, были настолько заметны, что даже Коул улыбнулся нам в знак одобрения, когда мы, наконец, выбравшись с нашей виллы, направились в ресторан с огромным панорамным бассейном, где к тому времени уже находились Коул и Дженни. — Хочу заметить, что кто-то сейчас выглядит так, словно занимался сексом и наверстал упущенное, — сказал Коул, усмехнувшись нам. — Мы не занимались сексом, — сказал Джеймс. Я видела, как в голове Коула крутились колесики. Кожа Джеймса была чистой и блестящей, а улыбка освещала его лицо. — Точно нет? — спросил Коул. Он выглядел пораженным. — Ты мог с таким же успехом подарить кольцо, братан. Ты спекся. — Коул, оставь их в покое, — вмешалась Дженни и слегка шлепнула его игриво. – А вы, парочка, идите кушать, а потом приходите поплавать с нами. Она встала и подмигнула мне. Я обратила внимание, что на ней надет короткий топ и микроскопические черные трусики-бикини. Ее изгибы сочного тела были выставлены на всеобщее обозрение. Коул не мог оторвать взгляд от ее задницы, на его лице можно было заметить благоговейный трепет. — Я рада, что вы снова выглядите счастливыми, — сказала она. Они повернулись и, держась за руки, направились к бассейну. Я заметила, что Дженни действительно была одета в такие стринги-бикини, которые грозились привести ее к беде. Коул решительно положил свою руку на ее задницу, а она повернулась и подмигнула мне еще раз прежде, чем надеть свои глаза солнцезащитные очки–авиаторы. Надо отдать ей должное, она, видимо, относилась беззаботно к жизни с Коулом Брайсоном, как кошка к игрушке. Но со стороны казалось, что ему это нравилось. Даже очень. — Даже не смей смотреть на нее в этом бикини, — произнесла я с упреком в сторону Джеймса. — Да никогда, — сказал он, смеясь. — Но я мог бы купить тебе такой же. Мы держались за руки, пока наполняли свои желудки. Я чувствовала такое облегчение от того, что была снова с ним, радуясь, что наша связь с ним восстановилась. Даже если я и пережила всего лишь одну ночь, но самую долгую за всю мою жизнь, я не позволяла себе думать обо всех тех плохих вещах, которые оказались на обратной стороне моих чувств к нему. Я не могла испортить момент. Все было бы замечательно, если бы я могла позволить себе игнорировать все, кроме Джеймса. Я никогда прежде не видела его таким счастливым, таким спокойным. На этот раз, я не собиралось быть той, которая лишит его этого. Мы заказали коктейль «Маргариту», рыбные тако ( прим. мексиканский бутерброд, только вместо хлеба — тортильи, свернутые в трубочку, а начинка может быть самая разная — мясо, рыба, колбаски и т.д. ), и рис, приправленный карри. Мы съели все до последней крошки. — Я думаю, что пойду ко дну, как только попаду в бассейн, — сказал Джеймс, отодвигая от себя пустую тарелку. — Оно того стоило, это точно, — произнесла я. — Пальчики оближешь. Он взял меня за руку и лучезарно улыбнулся. От его прикосновения через мое тело прошла волна тепла, под его взглядом я плавилась. Как только я подумала, что уже ничего неспособно разрушить наш с Джеймсом мыльный пузырь, на наш столик упала тень от стройной фигуры Селии Престон. — Мама, — проговорил Джеймс вместо приветствия. — Ты появилась не совсем удачно и испортила очень приличную еду. — Вы смотритесь гораздо счастливее, — сказала она, полностью игнорируя его комментарий. Она посмотрела на наши переплетенные руки и на пустые бокалы из-под «Маргариты». — Так и есть, мама, — сказал Джеймс. Он смотрел на нее, и его лицо было ясным и спокойным. — На самом деле, я никогда не был так счастлив. Если его прямота и шокировала ее, то она не позволила себе показать это, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, это могло быть следствием всех ее пластических процедур, которые она сделала еще до свадьбы, но я не могла сказать этого наверняка. — Как я за вас рада,— сказала она, послав мне гневный взгляд. У меня появилось нехорошее предчувствие, что мне еще предстоит выслушать от нее кое-что чуть позже. Когда вы отдыхаете с миллиардерами, никто не беспокоится о том, каков будет счет. Пожилые гости, такие как Мистер и Миссис Престон, сидели под зонтами, играя в карты и потягивая бесконечное количество белого вина. Миссис Престон периодически бросала в мою сторону недовольный, хмурый взгляд, а я притворялась, что не замечаю его в блеске тропического солнца. Остальные пили ромовый пунш, который без перерыва приносил обслуживающий персонал, одетый в белые одежды. К тому времени, когда солнце начало садиться, некоторые из сильно богатых гостей, разместившихся вокруг панорамного бассейна, уже были сильно пьяны. Мне почти было жаль, что там не было дежурного спасателя. Лично мне спасатель не требовался, так как я держалась за Джеймса, словно он был моим личным плавучим средством. Он прижал меня к стенке бассейна, и его руки обвились вокруг меня, а прозрачная, как хрусталь вода, плескалась об его огромную шикарную грудь. На самом деле, к стене меня прижимала его большая эрекция. — Ты знаешь, что в данный момент мы не можем заняться сексом прямо здесь, — напомнила я ему, когда он наклонился и поцеловал меня снова. — Что? — спросил он, улыбаясь мне. — А, ты про это. Он сильнее вжался в мое тело между моих ног, и я застонала, а потом я, подумав получше, шлепнула его. — Остановись, — сказала я. — Я, правда, не могу остановиться, — сказал он. — Ты чертовски сексуальна в бикини. Я засмеялась. — Я оценила и твои слова и тебя самого, но тебе все же надо взять себя в руки. Так, чтобы мы, по крайней мере, смогли бы добраться до нашей виллы без того, чтобы люди обращали внимание на твою промежность. — Тогда давай останемся здесь, — сказал он, толкаясь в меня снова. — Мне необходимо помочь тебе с этой штуковиной, — сказала я смеясь. — Похоже, что она сейчас взорвется. — В данный момент я не могу отказаться от такого предложения, — сказал он. Он отстранился и отошел от меня чуть в сторону. — Мне нужна минута, чтобы успокоиться. Затем я закину тебя на свое плечо и отнесу домой. Я переплела свою руку с его. — Мне это подходит. Мы наблюдали за тем, как Коул и Дженни вступили в жестокую схватку с Тодом и Иви в конкурсе на самый большой всплеск. В перерывах между прыжками, они заливали в себя текилу. — Похоже, что Дженни подружилась с Иви, — сказала я. — Четыре текилы и с тобой сделают то же самое, — сказал Джеймс. Коул подпрыгнул и сделал огромную «бомбочку» в бассейне, от которой помимо взрыва брызг пошла еще и ударная волна. Дженни захлопала в ладоши и стала подрыгивать вверх и вниз на бортике бассейна. Когда Коул начал выходить из воды, она потянулась к нему, чтобы ударить ему по ладони в жесте торжества, типа «дай, пять». Вместо того чтобы ударить ее по ладошке, Коул затащил ее в бассейн и крепко поцеловал. — Мне кажется, что Коул влюбился в нее, — неожиданно сказал Джеймс. — Я не знаю, если, конечно, он понимает значения этого слова. — Он никогда не состоял в отношениях? — спросила я. — Ни в одном, которое бы длились более двух недель. Мы понаблюдали за ними еще пару минут. Их руки обвились вокруг тел, они оба выглядели беззаботными и счастливыми. Джеймс вновь повернулся ко мне. — Я хочу, чтобы ты уехала со мной, когда мы вернемся. — Джеймс, я не могу. Мой брат, моя мать, другие вещи, о которых мы даже и не говорили — — Меня не волнует, — сказал он, прерывая меня. — Мы возьмем твоего брата с собой. С остальным разберемся. — Я не знаю, что сказать. — Тогда не говори ничего, — сказал Джеймс, пожав плечами. — Или просто скажи «да». Он не понес меня на нашу виллу, как грозился ранее, но мы практически добрались до нее бегом. Я позволяла себе наслаждаться моментом. Может быть, жаркое солнце добило меня, или, возможно, большое количество ромовых пуншей, но я не разрешала себе даже думать о всех тех плохих вещах, которые могли встретиться на нашем пути. Я думала только о нем. — О Боже, ты нужна мне, — сказал он. Джеймс поцеловал меня, как только мы вошли в дверь, его руки скользили вдоль моего тела, но мой мокрый купальник все еще оставался на мне. Затем он неожиданно остановился, провел руками по моим волосам и посмотрел на меня своими горящими голубыми глазами. — Пожалуйста, никогда не уходи от меня снова, как ты это сделала прошлым вечером. Мое гребаное сердце этого не переживет, Одри. Я серьезно. Я закусила губу. — Я знаю, что ты никак не поймешь, но я сделала это, чтобы защитить тебя. — Убегая от меня, ты не защищаешь. Мне необходимо, чтобы ты была рядом. Он пытался заглянуть мне в глаза? — Ты понимаешь? — Да, но — . — Никаких «но», — сказал он, убирая от меня руки и делая шаг назад. — Я говорю тебе о том, что нужно мне. Мне необходимо знать, что ты тоже меня любишь и собираешься остаться со мной. — Я не могу обещать тебе этого, — произнесла я, ощущая, что чувство эйфории моментально исчезло. На его место вернулись мои многократные и неприятные сомнения. — Я не знаю, смогу ли я. А что, если мне кажется, что я не для тебя? Я люблю тебя, и хочу, чтобы у тебя в жизни было все, чего ты достоин. И это, точнее всего, не я. — Ты думаешь, мне не все равно, — выплюнул он слова, — что думают мои родители? Когда я впервые понял, что испытываю к тебе чувства, то испугался. Но не из-за родителей, а из-за боязни за тебя . Я не хотел просить тебя остаться со мной, потому что знал, что они не будут справедливо к тебе относиться. Он помолчал, а потом продолжил. — Но теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, и мы вместе, то даже и не беспокоюсь об этом. Именно поэтому я позволяю, так или иначе, тебе сделать выбор: хочешь ли ты подвергать себя неприязни моих родителей, конечно. Потому что это будет справедливо и это будет твой выбор. Но если ты думаешь, что я позволю тебе выбирать то, что лучше для меня , то ты — больная на всю голову, потому что я и так знаю, что нужно мне. Это ты. Я выбираю тебя. Он скрестил руки на своей мощной, обнаженной груди. — И больше никак! — Джеймс, то, о чем твоя мать говорила со мной о будущем, имеет смысл, — сказала я, настаивая на своем. — У твоих детей денег будет больше, чем у тебя . Пугающее количество денег. А я — гребаная шлюха , Джеймс. Люди узнают обо мне. Ты не можешь позволить, чтобы у твоих детей мать была шлюхой. Неожиданно, от высказанной вслух правды, что-то внутри меня надломилось, и горячие слезы ручьями хлынули по моим щекам. — Перестань. Он подошел, обнял, и притянул меня к своей груди. — Если нам посчастливится заиметь детей, то им повезет иметь такую маму, как ты … их это не будет волновать, Одри. Мы будем учить их жить обычной жизнью. В реальном мире приходится делать выбор. Иногда это выбор бывает слишком труден. Но ты его делаешь, чтобы защитить людей, которых ты любишь больше всего на свете. Он с неистовой силой прижал меня к себе, а я прижалась к нему. — Потому что это и есть настоящая семья. Они будут счастливы принять тебя такой, какая ты есть, Одри. Так же как и я. Глава 6 Джеймс « Они будут счастливы принять тебя такой, какая ты есть, Одри. Так же как и я. » После того, как я выложил все карты на стол, у меня перехватило дыхание. Я любил ее, и мне хотелось, чтобы она знала, что все это не временное развлечение. Я хотел чертовски большего, чем уже есть. — Ничего, если я снова поплачу? Парочку минут? — спросила она, прижавшись ко мне. — Ну, только парочку, — сказал я. — Мы в отпуске, в конце концов. Она кивнула и прижалась к моей груди. — Я даже не думала, — сказала она, всхлипывая. — Я не знала, никогда даже не надеялась — — Все в порядке, — произнес я, поглаживая ее по голове. — Мы сейчас вместе, и все будет хорошо. Через пару минут, как и обещала Одри, она успокоилась и отстранилась от меня, вытирая глаза. — Я такая бестолочь, — сказала она и засмеялась. — Ты такая горячая бестолочь, — поправил я ее, скользя своими пальцами вниз по ее коже. В данный момент Одри явно замерзла, так как она почти вся была покрыта гусиной кожей, и наши купальные костюмы были еще мокрыми. — Мне кажется, что на заднем дворе есть джакузи. Хочешь пойти? — Отличная мысль, — сказала она. Я взял ее за руку и повел через весь дом в небольшой, закрытый от посторонних глаз забором двор, где находилась большая гидромассажная ванна с летним душем. Мы оба забрались в нее, и я почувствовал, как струи горячей воды бьют по моему телу. Это было потрясающе. Я притянул Одри к себе, положив свои руки на верхнюю часть ее бикини. — Нас ведь никто не увидит здесь, правда? — спросила она, глядя на высокий забор. Прежде чем я успел ей кивнуть, она уже сняла верх своего бикини и отбросила его в сторону. Ее груди были округлыми и сочными, ее соски уже затвердели от холода. На ее коже загар еще не проступил. Она встала и сняла с себя и нижнюю часть купальника, также отбросив его в сторону, а затем направилась ко мне. Все это длилось так долго. Должно быть, она тоже почувствовала это. Необходимость. Не говоря ни слова, она наклонилась и притянула мое лицо к своему, вовлекая меня в глубокий, насыщенный поцелуй. Наши языки переплелись, и я снова стал твердый, как камень. Она быстро потянулась к моим плавкам и стащила их вниз, умело взяла мой член в руку, поглаживая его вверх и вниз в горячей, пузырящейся воде. Другой рукой она с нежностью погладила мои шары, в то время как ее язык ласкал мой, что сводило меня с ума. Я был таким твердым, аж до боли. — Бедный, малыш, — сказала Одри, все еще поглаживая меня. — Я тут плакала, а тебе просто нужно было немного внимания. — Я в порядке, — сказал я хриплым голосом. — Это стоило ожидания. Она продолжала работать своими руками с моей плотью, и я начал машинально толкаться к ней, даже не совсем осознавая, что делаю. — Я хочу почувствовать тебя глубоко внутри себя, — сказала она. Она отпустила меня, встала рядом со мной, а потом развернулась в джакузи ко мне спиной так, что теперь ее лицо было повернуто к патио, а ее попка оказалась прямо напротив меня. — Возьми меня сзади, — приказала она. Стон слетел с моих уст прежде, чем я даже попытался поудобнее устроиться. — Детка, я так долго не продержусь, — сказал я, поглаживая ее великолепную попку. Она немного раздвинула свои ноги, готовясь принять меня. Пузырьки в джакузи, нежно массируя мои шары и огромную эрекцию, только усиливали мое возбуждения, и я, разместившись напротив ее входа, почувствовал, какой же влажной она уже была. Я потерся об нее своей твердостью, тем самым смазав себя, и стал от этого трения настолько твердым, что готов был тут же взорваться. Она потянулась вниз и взяла мою плоть, направляя ее к своему входу, сначала немного введя меня внутрь, а потом начала опускаться на меня, слегка наклоняясь вперед. Стон сорвался с ее губ в этот момент, когда она сделала несколько движений своими бедрами, чтобы убедиться, что я вошел в нее во всю длину. Как же хорошо было чувствовать себя в ней сзади, что я почти кончил только от одной мысли об этом. — Черт возьми, — пробормотал я. Она откинулась назад так, чтобы я находился прямо позади нее, войдя глубоко в нее по самые шары. Я схватил ее за бедра и за задницу, начав толкаться. Каждый удар в нее заставлял меня стонать, ее мышцы плотно сжимались вокруг меня, и наши тела, ударяясь друг о друга, создавали вокруг себя водоворот из воды и брызг. Каждый толчок приближал меня к потере реальности. Она оттолкнулась назад ко мне, и я положил одну руку ей на спину, удерживая ее и продолжая вбиваться глубоко в нее, почти жестко. Я хотел входить в нее бесконечно, и в тоже время желал закончить эту сладкую муку. Я хотел, чтобы она повернулась ко мне лицом, чтобы я мог поцеловать ее. Мне не хотелось бы, чтобы она когда-нибудь отказалась от этой позиции в будущем. — Джеймс, — простонала она. — О, Боже, мой. Я хочу почувствовать, как ты взрываешься во мне. Я толкнулся в нее сильнее и глубже, наши тела бились друг о друга, как вода бьется о камень. Ее тело было таким тугим, выжимая из меня все до последней капли. Я безжалостно вбивался в нее, каждый раз входя все глубже и глубже. Ее тугое тело растягивалось, вмещая меня, двигаясь вместе со мной. Я схватил ее за ягодицы и сжал их. — Боже мой, — сказал я, ощущая приближение взрыва. — Джеймс, — закричала она, и ее тело сжалось и задрожало вокруг меня. — Я охренительно тебя люблю, — произнес я и взорвался. Через какое-то время я вышел из Одри, тяжело дыша. — Это было изумительно, — сказал я. Если бы мы сейчас продолжили заниматься сексом, то мы не смогли бы остановиться. Мы вернулись назад в дом, когда, наконец, пришли в себя. — Что? — Теперь мы спокойно можем говорить о нас . О том, что мы вместе . Я думаю, нам даже будет лучше, что теперь мы официально вместе. Я медленно провел своими пальцами по ее обнаженным плечам, испытывая восторг от того, что просто играю с ее длинными волосами и прикасаюсь к ее прекрасной, гладкой коже. — Ты думаешь? — спросила она. — Я знаю, — ответил я. — Мы обязательно должны присутствовать на ужине сегодня вечером? Не будут ли все слишком пьяными к тому времени? — спросила она. — Я бы хотела остаться здесь. Я вздохнул и лег на спину. Вся наша компания сегодня пила весь день, не останавливаясь. — К сожалению, Престоны не напиваются до скотского состояния, потому что профессионально злоупотребляем алкоголем. Мы должны присоединиться к ним. Тод хочет, чтобы я приложил усилия, пока нахожусь здесь. — Ладно. Но меня беспокоит то, как твоя мать смотрит на меня с тех пор, как мы приехали сюда, — нервно сказала Одри. — Я нахожусь под ее пристальным вниманием. Я точно могу это сказать. — Я защищу тебя от нее, — произнес я. — Одри, ты должна привыкнуть к этому. Она никогда не изменится. — Нет, — сказала Одри, глядя в потолок. — Она точно не изменится, как не изменится и моя мать. — Наверное, ты права, — ответил я, переплетая наши пальцы. — Так что давай просто держаться подальше от них обеих. Она улыбнулась, и я пальцем провел по контуру ее челюсти. — Я еще раз обращаю твое внимание на то, что я сказал по поводу Калифорнии. Тебе там понравится, да и Томми тоже. Там всегда отличная погода, за исключением смога и, пожалуй, пробок. Зато у нас там куча прекрасных ресторанов. Она ничего не сказала мне в ответ, и стук моего сердца отдавался у меня в ушах. — Томми очень нравится в «Новых Горизонтах», — произнесла она неуверенно. — Я не знаю, как он отнесется к такому переезду. — Мы не должны переезжать прямо сейчас. Ты можешь поехать туда на несколько дней, и мы присмотрим для него место проживания. Я уверен, мы сможем найти для него идеальное место, которое находилось бы рядом с моим домом. Одри по-прежнему разглядывала потолок. — А чем я буду заниматься? Где я буду жить? Предполагаю, ты не захочешь, чтобы я открывала офис «AccommoDating» на западном побережье, так ведь? Хоть она и рассмеялась, но я точно мог сказать, что она чувствовала себя неловко. — Одри, ты можешь жить со мной, а Елена пусть держит под своим контролем «AccommoDating», но не тебя. Я крепко сжал ее руку. — Но я не могу просто жить за твой счет, — сказала она, так и не глядя на меня. — Это глупый план на пятилетку. — Небольшая страна могла бы прожить за мой счет, — произнес я. — Это все ерунда. Наконец, она посмотрела на меня. — Для меня это не ерунда. — Мы снова возвращаемся к теме ковбоя? — спросил я, чувствуя, что у меня начинает болеть голова. — Типа того, — ответила она и выпрямилась. — Это ни больше и не меньше означает, что я должна … быть на содержании у кого бы то ни было, а это не мудрый шаг. Я могу тебе надоесть или ты попадешь под машину, а я должна позаботиться о Томми, чтобы ни случилось. Ты не можешь быть моей работой , Джеймс. Я взглянул на нее, позволяя иронии этих слов просто повиснуть в воздухе. Она слегка ударила меня и закатила глаза. — Ты понял, что я хотела сказать. — Я сделаю все, чтобы о Томми заботились до конца его жизни. Я знаю, как это важно для тебя, — произнес я. Если я не мог дать ей нечто другое, то, по крайней мере, душевное спокойствие я мог ей обеспечить. — И я могу выделить тебе твое собственное пространство, если ты этого захочешь. — Нет, это не то, чего я хочу, — сказала она быстро. — Но я еще не сказала «да». Я не готова разрушить твою жизнь. — Я собираюсь продолжить заниматься тобой. Большая часть моей стратегии на эту неделю — секс и выпивка, с помощью которой я планирую выйти победителем, — сказал я и сжал ее руку. — Послушай, поехали в Калифорнию. Я знаю, что ты предпочитаешь, чтобы для тебя все было ясно и понятно. Кроме того, я немного не из твоей ценовой категории, Одри. Мы не можем делить расходы пополам. Мало кто может позволить себе делить со мной расходы пополам. Ты просто должна принять меня таким, какой я есть, и смириться с тем фактом, что у меня есть деньги. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть, — сказала Одри. — Но я не могу притворяться, что это также и моя реальность, Джеймс. Я должна сама о себе позаботиться. Ты был щедр и добр ко мне. Но мы же вместе только неделю, поэтому тебе не следует давать обещания на будущее. Тебе необходимо обдумать все как следует. — Ты сомневаешься в своих чувствах ко мне, даже если они были в течение короткого времени? — спросил я. — Нет, — ответила она, — Это и ежу понятно. Ты как полный комплект, Джеймс, а я — — Именно то, что я искал всю свою жизнь, — сказал я. Она ошеломленно и немного настороженно смотрела на меня. — Послушай меня, Одри. Мой брат сказал мне на прошлой неделе нечто такое, что заставило меня задуматься. Он сказал, что: « Когда ты, наконец, понимаешь, что ты хочешь, то ты, в значительной степени, уже готов … любить … по-настоящему ». На самом деле, Тод сказал мне, что: « Когда ты, наконец, понимаешь, что ты хочешь, то ты, в значительной степени, уже готов к браку «навсегда» . Но я не хотел напугать ее до потери сознания, зная, какой пугливой по натуре она была. — Я понял, что я хочу. Я готов любить по-настоящему, так что не волнуйся за меня. Тебе необходимо понять к чему готова ты . Она сделала глубокий, судорожный вдох. — Я хочу быть с тобой, Джеймс, — сказала она. — Больше всего на свете. Но никогда в своей жизни у меня не было никого, кому бы я могла доверять, кроме Томми. Я всегда заботилась о себе сама. Поэтому у меня всегда были заниженные ожидания по отношению к другим людям, так как, когда они разочаровывают вас, это приносит меньше боли. Я хочу доверять тебе и быть с тобой. Понимаешь ли ты, что я понятия не имею, как это сделать. — Конечно, — сказал я, — Я тоже не знаю. Я полагаю, что ты просто продолжай делать то, что делала. — Ага, — сказала Одри. — Это означает «да»? Глава 7 Одри Я мысленно послала оплеуху своему здравому смыслу за его покорность, и кивнула Джеймсу. — Да, — подтвердила я. — Это значит «да». Джеймс притянул меня в свои объятия, где я чувствовала себя в безопасности и любимой. Я была потрясена глубиной его чувств ко мне. Я знала, кем он был сейчас, и знала, что произойдет дальше. Хотя мне и было страшно позволить себе быть уязвимой, но моя любовь к нему перевесила мой страх. Мои чувства были похожи на бурные волны, которые утягивали меня в пучину за собой. Если бы моя борьба с ними оказалась более тяжелой, то я бы не выдержала и погибла. Сейчас я знала это. Я пыталась убежать от него, и все без толку. Избегание могло только навредить нам обоим. Я должна была быть сильной, но сильной по-другому, нежели я привыкла. На ужине все были уже хорошо поддатыми, и ничто не говорило о том, что все это скоро закончится. Коул схватился за бутылку «Patron» и начал разливать текилу по рюмкам, передавая их в разные концы длинного стола. — За опохмел! — сказал он. — Эта поездочка может пройти под девизом «Алкоголь и веселье». Я наблюдала за тем, как каждый из гостей брал свою рюмку, в том числе и Миссис Престон. Она кинула на меня быстрый взгляд, и я уже была настороже. — Я бы хотел сказать тост, — произнес Тод и встал. — Прежде всего, я хочу поблагодарить Иви за то, что согласились выйти за меня замуж. Я бы сломался, если бы она сказал мне «нет». Он наклонился и поцеловал ее, и все закричали и захлопали. — Во—вторых, я хотел бы поблагодарить моих родителей и родителей Иви за организацию такого красивого свадебного торжества. Оно было прекрасным во всех отношениях. Спасибо за организацию и за то, что вы оплатили его. После этих слов все засмеялись. — В—третьих, я хотел бы поблагодарить моего брата Джеймса за то, что он согласился быть моим шафером и нашел время в своем напряженном графике, чтобы в кои-то веки отправиться в отпуск. У меня есть подозрение, что я должен поблагодарить его девушку, Одри, поскольку Джеймс никогда не был таким спокойным в своей жизни. Так выпьем за Джеймса и Одри. И аплодисменты всем вам за то, что присоединились к нам в этом радостном событии. За опохмел! — крикнул Тод и опрокинул в себя рюмку. — За опохмел! Все чокались и пили свою текилу, за исключением меня. Селия внимательно следила за мной, и это заставило меня задуматься о том, что оставаться трезвой было все же правильным решением с моей стороны. После тоста Дженни наклонилась ко мне. — Может, прогуляемся? — спросила она. — Конечно. Она взяла меня за руку, и мы направились из прибрежного ресторана в основную часть курорта. — Мне просто необходимо немного пространства, — сказала она, оглядываясь на наш стол. Коул разговаривал с Джеймсом и Тодом. — Все в порядке? — спросила я. Она покачала головой. — Нет. Не в порядке. Я решила подождать с расспросами, пока мы не нашли отдельную ванную комнату, в которую вошли и заперли за собой дверь. Дженни, как всегда, выглядела превосходно в черном платье в пол, а ее кожа, покрытая свежим загаром, светилась. Ее волосы свободными локонами спадали по плечам. — Что случилось? — спросила я. — Коул, — ответила она. — Он сказал, что не хочет, чтобы я возвращалась на работу после этой поездки. Я дала ей время, чтобы она все рассказала мне, когда сочтет нужным. — Он сказал, что хочет меня только для себя. Ее сочно накрашенные губы опустились в недовольной гримасе, и она смахнула навернувшиеся слезы. — Разве это плохо? — спросила я. — Ты не хочешь быть только его? Дженни выглядела мрачной. — Это не так, — ответила она. Дженни стиснула зубы, и затем исследовала их в зеркале на наличие губной помады на них. — Он пообещал мне кучу всего. Что он купит мне квартиру, машину, какую я захочу, и бла, бла, бла. — Ох, да. Я молчала, пытаясь понять, почему же она расстроилась из-за этого. Дженни жила в паршивой однокомнатной квартире в Дорчестере. Она всегда хотела богатого Джона, который выкупил бы ее и оставил в качестве любовницы. — А что в этом плохого? — Да, это очень плохо, Дри, — сказала она. — Потому что это не то, чего я хочу. — А что ты хочешь ? — спросила я в замешательстве. — Большего, — ответила Дженни и закатила глаза. — Боже, ты думаешь, что я какая-то непрофессионалка. Мне не следовало отправляться в эту поездку. Я потерла руку. — Все хорошо, Дженни. Ты сказала ему, что ты чувствуешь? Она фыркнула. — Ни хрена. Он сказал мне, что он не хочет, чтобы я возвращалась к проституции после этой поездки, поэтому я сказала ему, чтобы он сделал мне предложение, от которого я не смогла бы отказаться. Это было ошибкой. — Я думаю, тебе следует с ним поговорить, — сказала я. — Ты же велела поговорить мне с Джеймсом. Помнишь? Тогда ты мне сказала, что я должна быть смелой? — Я не ты, Дри. С меня невозможно все счистить, — сказала она, кивая сама себе. — Садись в «Вольво» и притворяйся, что знаешь, как играть в теннис. Понимаешь? Я кивнула, наблюдая за тем, как моя подруга осторожно промокает глаза. — Я не знаю, волнует ли Коула «Вольво» и теннис, но я почти уверена, что он заботится о тебе. — Не пытайся прервать мой полет мысли и перевести на разговор обо мне, — сказала Дженни, и ее голос дрожал. — Это абсолютно разные вещи. — Если ты так говоришь, — сказала я, все еще сомневаясь. — Но ты давала мне несколько очень хороших советов. Я просто напоминаю. Дженни сделала глубокий вздох. — А что насчет тебя и Джеймса? — спросила она, меняя тему. — В бассейне ты выглядела намного более счастливой, чем раньше. У тебя все замечательно? Я ей кивнула. — Он попросил меня переехать в Калифорнию вместе с ним. — Я так и знала! — воскликнула она. — Я так и знала! Я могла это сказать, просто взглянув на него. Ты будешь жить долго и счастливо. — Я не могу знать об этом. — Я знаю, — сказала она и посмотрела на меня радостно. — Я знаю, что это случится. — Дженни, я вижу, как Коул к тебе относится. « Я думаю, что он влюблен в тебя ». Правда, эти слова не решилась сказать вслух, потому что не хотела ошибиться и сделать все только хуже. Конечно, я видела, как он смотрел на нее, и верила, что он испытывал по отношению к ней настоящие чувства. — Я даже думала, что он влюблен в меня, — сказала Дженни, возвращаясь к своему отражению и взбивая свои волосы. — Но, должно быть, ему просто нравилось то, что я делала с его шарами, именно так, как ему нравится, — сказала она и улыбнулась мне. — Хотя я даже не сержусь на него. Он классный. Я злюсь на себя . Думаю, что я вдохновилась своими собственными словами. Я стала тем, кто позволил себе надеяться, и это, твою мать, был глупый шаг с моей стороны. Если бы я не надеялась, то была бы психологически готова к тому, что я собираюсь жить в кондоминиуме в Саут-Энде и ездить на «Range Rover». А все, что сейчас я делаю – это плачу. Она громко высморкалась. — Ты должна дать ему шанс, — произнесла я. — Посмотри, что он скажет в свое оправдание. — Я подумаю об этом, — сказала она и еще разок взбила свои волосы. — А пока, мне нужно немного жидкой храбрости, чтобы идти в ногу с этими людьми. Богатые люди, конечно, пьют много, да? К моему большому огорчению на обратном пути в ресторан мы встретились с Селией Престон. — Могу я поговорить с вами, Одри? — спросила она и посмотрела на Дженни. — Наедине. — Конечно, Миссис Престон, — пробормотала я. Дженни бросила на меня обеспокоенный взгляд, но послушно направилась обратно к столу. Селия не была тем человеком, которому можно было отказать. — Что я могу сделать для вас? — Вы могли бы начать делать то, о чем я вас просила, — сказала Селия сухо. — И перестаньте еще больше впиваться своими акриловыми когтями в моего сына. — Простите? — спросила я. — Вы слышали меня. Мы договорились, что вы порвете с Джеймсом после этой поездки. Я хочу убедиться, что вы соблюдаете свою часть сделки. — Извините, — сказала я. — Я никогда бы не согласилась расстаться с Джеймсом после поездки. Вы попросили меня, а я сказала, что подумаю об этом. Вы предложили мне взятку, а я сказала, что подумаю и об этом. Я ничего вам не обещала. — Вам придется пообещать мне сейчас, — произнесла она, и в ее голосе звучали пугающие ноты. — Нет, я не буду, — сказала я и отрицательно покачала головой. — Я не собираюсь этого делать, Миссис Престон, хотя это и не то, что вы хотите услышать. Она вцепилась в мое запястья так, что мне стало больно. — Послушай меня. Я уже говорила тебе, что знаю, что у тебя есть чувства к моему сыну. Ты должна делать то, что правильно для него . Не будь эгоисткой, Одри. Не порть его жизнь, таща его вниз за собой. — Только то, что я не богата, как вы, не делает меня плохим человеком, — сказала я. — Мне кажется, вы немного драматизируете. — Бедность не делает тебя плохим человеком, — прошипела она, — А то, что ты проститутка — делает. Я почувствовала, что меня словно ударили в живот. Внутри я разваливалась на куски, но снаружи пыталась оставаться невозмутимой. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — солгала я. — Вы не заболели? — Ты точно знаешь, о чем я говорю. Селия отпустила мое запястье, и я потерла его, у нее была на удивление сильная хватка. Она изучала мое лицо. — Я знаю все о тебе и твоей маленькой подружке, — сказала она, кивая в сторону Дженни. – Не смотри на меня с таким удивлением, Одри. Ты не первая шлюха, которую мне приходится держать подальше от моих сыновей. — Что? — спросила я, и мой голос стал более тонким. — Как только я поняла, что мой сын собирается бороться, чтобы удержать тебя, я провела свое небольшое расследование. Да, я наняла кое-кого. Когда у тебя есть деньги, положение и влияние, то ты можешь позволить делать такие вещи, дорогая. Я уверена, что ты не можешь этого не знать. И я выяснила о тебе кое-что. Тот факт, что ты никакая не сирота и не студентка. Также у меня имеется информация о твоей матери и твоем брате. Я видела нищенский район, в котором ты действительно живешь. Я знаю все секреты, которые ты хранишь, — сказала она. — Мои секреты — не ваше дело, — произнесла я. Мой голос звучал глухо даже для меня самой, и я почувствовала тошноту, вспоминая о том лимузине, который медленно проезжал по моей улице утром после свадьбы. Селия фыркнула неодобрительно. — Я не согласна. Ты должна кое-что понять. Она посмотрела на меня спокойно, на ее неестественно гладком лице застыла маска превосходства и презрения. — Ты можешь разрушить жизнь моего сына, просто находясь рядом с ним. Ты не думала, что он ненавидит меня настолько, что сделал это назло мне? Что он, может, выбрал тебя, чтобы досадить мне. Ты понимаешь это, дорогая? Ты понимаешь, что это не то же самое, что любовь? — Речь о вас не идет. Он со мной не по этой причине, — произнесла я быстро. — Джеймс не злобный, он очень хороший человек. — Видишь? — сказала Миссис Престон торжествующе. — Ты любишь его. Я это знала. Это хороший мотиватор, Одри. Если ты любишь кого-то, то должна делать для него правильные вещи. Ты — неправильная девушка для моего сына. Он не может иметь ничего общего с тобой в будущем. Ты понимаешь? — А что если его это не заботит? — спросила я. Я произнесла эти слова с вызовом, но внутри себя я чувствовала, что рассыпаюсь на кусочки. — А что, если он говорит, что все это не имеет для него значения? Селия Престон достаточно долго выдерживала паузу, глядя на меня с презрением. — Ты же понимаешь, что если у тебя появятся дети, то они будут как члены королевской семьи в этой стране? Все будут знать о них все: в какую школу они ходят, какие развлечения им нравятся, и то, что их мать была проституткой. Как ты думаешь, это то, что они заслуживают? Их жизнь будет разрушена из-за того, что ты была слишком эгоистична, чтобы уйти? Ты думаешь, я хочу, чтобы мой сын так жил? Женился на шлюхе? Я пыталась справиться с подступающими слезами. Я не позволю ей узнать, что она сильно меня ранила, что она выиграла. — Я же знаю, что под всем этим, скрывается приличная девушка, — сказала она, наблюдая за мной. — Ты стыдишься себя, и тебе следует это делать, Одри. Ты испорчена нищетой и грязью. Так что не порть человека, которого любишь. Любовь проявляется в том, чтобы знать, когда надо отпустить. — А вы когда-нибудь любили? — спросила я хрипло, еле слышным голосом. Селия фыркнула. — Я люблю моих сыновей, Одри. Я люблю Джеймса и Тода, и хочу для них только лучшего. И это не вы, уважаемая. Я думаю, вы это знаете, — сказала она и погладила мою руку. — Не волнуйтесь, я приняла кое-какие меры в отношении вас, чтобы вы первым же рейсом улетели домой с утра. И я все еще планирую дать вам определенную сумму, как и обещала. — А если я скажу «нет»? — спросила я. — Ах, Боже мой, — сказала она. — Я бы не стал этого делать на вашем месте. Слишком многое может пойти не так. — Что это значит? — Используйте свое воображение, — прошипела Селия злобно. — Я знаю, что случится. — Какого черта там произошло? — спросил Джеймс, глядя на меня с тревогой. Видимо, я была белой, как привидение. — Дженни была расстроена, — сказала я. — А что насчет моей матери? Я чувствовала ее пристальный взгляд, направленный на меня с другого конца стола. — Она просто хотела кое-что проверить. Еда была уже на столе, и я вяло ее ела. Святой Христос, Селия Престон только что напугала меня, ее завуалированная угроза заставила мое сердце биться, чуть ли не вырываться из моей груди, и я думала о том, насколько далеко она готова зайти, чтобы удержать меня подальше от своего сына. Я задумалась на секунду, и неосознанно уронила вилку на стол. « Селия Престон пугала меня с того момента, как я впервые ее встретила, — думала я, — но я никогда не боялась ее. До сегодняшнего дня.» — Что случилось? — спросил Джеймс, нахмурив брови. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Нет, — сказала я. — Нет, я не знаю. — Тогда давай вернемся в нашу комнату. Я могу заказать обслуживание номеров, если что-нибудь понадобится. Он встал и хлопнул Тода по спине. — Одри нехорошо себя чувствует, мы пойдем спать. — Надеюсь, ты скоро поправишься, Одри, — сказал Тод. Я очень на это надеялась, даже слишком, но я сильно сомневалась в этом. — Что это было? — спросил он, как только мы благополучно оказались внутри виллы. — Я не знаю, сколько раз я должна говорить тебе, — сказала я, расхаживая по комнате. Он встал передо мной, и я остановилась. — Расскажи мне все. — Ну, во-первых, пока я не забыла, Дженни влюблена в Коула. Он предложил ей устроить ее жизнь, когда мы вернемся в Бостон. Он пообещал ей купить дом, машину, все дела. — Ладно, — произнес Джеймс явно растерянно. — Она расстроилась, так как хочет большего, и злится на себя из-за этих чувств. — Хорошо, — сказал Джеймс, но его голос все еще звучал потерянно. — Я знаю, что Коул заботится о ней, это написано на его лице. Я поговорю с ним. — Обещаешь? — спросила я. — Обещаю. — Ладно, двигаемся дальше. Твоя мать знает, что Дженни и я — проститутки. — Что? — спросил Джеймс, совершенно опешив. — Что за черт? Я снова начала расхаживать взад — вперед, и Джеймс отошел в сторону. — Она сказала, что думала, что у тебя... чувства ко мне... и поэтому решила меня проверить. Она наняла кого-то, чтобы проверить меня, и узнала, что я работаю на Елену. Она знает о моей матери и моем брате. Она также выяснила и о Дженни. Она знает, где я живу. Я вздрогнула. — И? — спросил Джеймс. — И она отправляет меня домой завтра с утра первым же рейсом, и заплатит мне, чтобы я никогда не вернулась. Глава 8 Джеймс Моя голова работала в усиленном режиме. — Ты же знаешь, что я никуда не отпущу тебя. — Дай мне закончить, так как это не все, что она сказала, — прошептала Одри. Румянец расползался по ее шее, и это был нехороший знак. — Что еще? — спросил я. Холодная ярость пульсировала в моем теле. Моя мать пересекла последнюю черту. — Что еще она сказала? Она загибала свои пальчики, словно учитывала пункты претензий моей матери, проставляя галочку напротив строки в списке. — Она говорила, что я разрушу твою жизнь, если останусь с тобой. И еще она сказала, что ты встречался со мной только для того, чтобы досадить ей, и что наши с тобой дети будут на виду, и все узнают о моем прошлом, и им придется жить с тем фактом, что их мать — шлюха. — Одри, — сказал я. — Мы уже обсуждали это. Она посмотрела на меня и судорожно вздохнула. — Это воспринимается немного иначе, когда слышишь это от стороннего лица. — Она не просто стороннее лицо, у нее есть скрытые мотивы. — Она сказала мне, что ее мотив — защитить семью. Это то, что ею движет, Джеймс. — Все это бред собачий. Она ничего не знает о том, что такое настоящая семья. Все, что ее заботит — это имидж семьи. Я остановил Одри от ее хождения взад—вперед и притянул к себе. Ее кожа была горячей в тех местах, где я ее касался. — Я говорил тебе, что она никогда не примет нас. И что это меняет? Она посмотрела на меня. — Она угрожала мне. — Что ты имеешь в виду? — Я спросила ее, что она будет делать, если я скажу «нет», если останусь. Она ответила мне, что она что-нибудь придумает. Одри прижалась лицом к моей груди. — Она … она меня немного испугала, Джеймс. Я погладил ее по волосам. — Она ничего не сможет тебе сделать, детка. Я не позволю ей. Одри отвела от меня взгляд. — Как ты думаешь, на что она способна? — Я бы не стал особо придавать значение тому, на что она способна. Но что ты хочешь сказать? Что тебя беспокоит? — Я не уверена, — сказала она и замолкла на секунду. — Но я точно знаю, что не хочу вносить разлад в твою семью. — Ты не можешь внести разлад в мою семью, так как не существует никакого единения семьи. Моя мать — ведьма, а мой отец не предпринимает ничего, чтобы обуздать ее. Остаются Тод и Иви. Тод уже заботится о тебе, так как знает, что я люблю тебя, и, следовательно, примет в семью с распростертыми объятьями, а Иви последуют его примеру. И этого достаточно для меня, Одри. Мне плевать на мою мать. Самое худшее, что она может сделать, это лишить меня наследства. Знаешь что? Меня даже не волнует, если она это сделает. Я ушел от них и сам заработал свое состояние. Мне не нужны ее деньги, и она мне больше не нужна. Мне не нужен никто, кроме тебя. Я просто держал ее в своих объятиях еще мгновенье. — Ты сможешь принять все, как есть? — Я очень этого хочу, — произнесла Одри. — Это все, о чем я тебя прошу, — сказал я, приглаживая ей волосы. — Но я думаю, что, возможно, пришло время для того, чтобы немного ее припугнуть. Настало время ей заплатить по счетам. На следующее утро камердинер постучал в дверь ровно в семь утра, и я дал ему шесть хрустящих стодолларовых купюр. — Пожалуйста, сообщите Мистер и Миссис Престон, что Мисс Рейнолдс покинула гостиничный комплекс, как и ожидалось, — сказал я, кивнув ему. — Побыстрее. — Зачем ты это сделал? — спросила Одри, находясь на кухне и растягивая мою футболку, в которую была одета. Она включила кофеварку и покосилась на меня своими полусонными глазами. — Я так запуталась. — Я просто пытаюсь привнести элемент неожиданности, — сказал я. — Будет забавно посмотреть на выражение лица матери, когда мы появимся на завтраке. — У тебя странное представление о веселье, — пробормотала Одри и зевнула. — Хочешь немного кофе? Оно тебе понадобится. Как оказалось, лицо моей матери на завтраке не было таким уж возмущенным, как я на то надеялся. К сожалению, она вкачала в него столько коллагена, что на нем было полное отсутствие мимики. — Доброе утро, мама, — поздоровался я с ней около шведского стола. Я подвинул стул для Одри за столом, где уже расположилась моя мать, и сел между ними. — Ах, — сказала она, многозначительно поглядывая на Одри. — Я вижу, вы намерены провести здесь остаток отпуска. — Мы планируем наслаждаться много чем, и она никуда не денется, мама,— сказал я, отрезая кусочек дыни с ее тарелки. — Одри согласилась переехать в Калифорнию со мной после отдыха. — Неужели? — спросила моя мать вполне благодушно. — Да, именно так. Одри сидела рядом со мной такая напряженная, но я решил не позволять своей матери действовать мне на нервы. Я хотел бы увидеть, как ее самообладание дает трещину, хоть на чуть-чуть, если бы не собирался проявить настойчивость. Моя мать была Снежной Королевой, поэтому следовало взять паяльную лампу, чтобы заставить ее начать таять. И даже используя паяльную лампу, необходимо было приложить к этому некоторое терпение. — И кем же вы собираетесь там работать, Одри? Одри побледнела. — Я еще не решила, Миссис Престон. — О, я уверена, у вас очень богатое резюме. Вы найдете много готовых, платежеспособных и умелых работодателей в Калифорнии, — произнесла моя мать и послала Одри леденящую душу улыбку. — Достаточно , — огрызнулся я, находясь в ярости. — Единственная причина, по которой мы все еще здесь — это Тод, и я хочу, чтобы ты знала о том, что Одри рассказала мне все то, что ты ей наговорила. Ты можешь быть настолько невыносимой, насколько тебе это нравится самой. Но тебе нужно услышать это от меня, твоего сына, о котором, как ты утверждаешь, сильно заботишься, что твое поведение ничего не изменит. Одри и я просто вычеркнем тебе из нашей жизни и нашего будущего. Это твой выбор, мама. Моя мать повернулась ко мне, ее взгляд немного смягчился. — Пожалуйста, не говори такие вещи, Джеймс. Ты всегда слишком суров со мной. — Ты единственная, кто была такой жестокой. С меня хватит. Одри теперь часть моей жизни, — сказал я, и взял руку Одри, переплетя наши пальцы. — Я люблю ее. Ты не можешь запугивать ее, и если ты не относишься к ней с уважением, которого она заслуживает, то ты больше никогда не услышишь обо мне снова. — Джеймс, — сказала мама. — Если ты решил завести отношения с Одри, то я поддержу их. Я не догадывалась, что у тебя это серьезно. Она заставила себя улыбнуться нам. — Я могу быть доброжелательной, видишь? Ты же никогда не доверял мне. — Это потому, что ты не заслуживала этого, — произнес я. Она кивнула и вцепилась в свой коктейль «Мимоза» ( прим.Смесь шампанского и апельсинового сока ), и впервые я заметил, что ее руки выглядели дряблыми. — Возможно, ты прав, говоря об этом, дорогой. — Ну, это было ужасно, — сказала Одри после завтрака. — Но, по крайней мере, кажется, что она вняла твоим словам. — Ни секунды в это не верь, — произнес я. Мы изменили свои планы и решили отправиться на экскурсию по подводному плаванию с трубкой вместе с Тодом, Иви, Коулом, Дженни и кем-то там еще. В настоящий момент я был рад держать дистанцию межу своими родителями и собой. — Моя мать состоит из множества вещей, но сожаление не является одной из них. — Ты считаешь, что это было все для отвода глаз? Я задумался на мгновение. — Да. Этот спектакль был больше для меня, чем для тебя. — Что же мне делать? — спросила она. — Находиться рядом со мной. Там, где я смогу держать ее от тебя на расстоянии. Я наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ты снова собираешься надеть на себя то черное бикини? — спросил я. — Потому что, если ты его наденешь, то я не знаю, удержусь ли я, чтобы не взять тебя прямо на глазах у людей. Она засмеялась. — Ты хочешь, чтобы я надела закрытый купальник взамен раздельного? — Черт возьми, нет, — сказал я. Она пошла переодеваться, и спустя несколько минут позвала меня с заднего двора дома. Я вышел и увидел ее, стоящую под летним душем, в котором пар от горячей воды создавал вокруг нее облако. Она ждала меня в своем черном бикини, о котором я упоминал ранее. Как и предполагалось, я затвердел, только взглянув на нее. — Позволь мне сейчас позаботиться о тебе, детка, — сказала она и опустилась передо мной на колени. Она начала поглаживать мои шары, которые потяжелели от ее прикосновений. — Именно так мы можем расслабиться и понаслаждаться подводным плаванием. Она спустила мои плавки и взяла меня в рот, начав облизывать и сосать мою жесткую длину, пока я стоял, ничего не соображая. Через пять минут я кончил так сильно, что уже и не помнил своего имени. Но только не ее. Ни при каких обстоятельствах я не мог забыть ее имя. Я отвел Коула в сторону вниз к причалу. — Как у тебя дела с Дженни? — Потрясающе. Она невероятная. Я никогда не встречал никого, похожего на нее. Я вскинул брови. — Ты говоришь о ней в сексуальном плане? Или как о человеке? — Я не думал, что надо было проанализировать это, — сказал Коул. – Но я говорил и о том, и о другом. — А что будет с вами по окончании этой поездки? — спросил я. — А что будет с тобой и Одри? — спросил он вызывающе. — Я первый спросил, если ты помнишь еще тогда, в Бостоне. — Я предложил ей переехать со мной в Калифорнию, — ответил я. — Я люблю ее. — Как говорит Дженни, о, мой хренов Бог, Джеймс. Я так горжусь тобой, — он похлопал меня по спине и ухмыльнулся. — Я знал это. — Ладно, ты был прав, — сказал я и ухмыльнулся ему в ответ. — Теперь я хочу знать, был ли я прав насчет тебя. — Ага, — буркнул Коул, — Это должно быть занятно. — Я думаю, что ты испытываешь настоящие чувства к этой девушке, — произнес я. — У тебя, может быть, эмоциональный стояк на нее. Коул посмотрел на меня задумчиво и кивнул. — Это очевидно, да? И очень большой . — Он не больше моего, но ты можешь его увидеть. — Ха, — произнес Коул и посмотрел на Дженни, которая в это время смеялась и болтала с Одри. — Я думаю, что, возможно, влюблен в нее. Его челюсти сжались, когда он произнес эти слова. — Дженни сказала Одри, что ты предложил ей купить дом, когда мы вернемся. — Верно, — сказал Коул. — Я спросил ее, что она желает, и она ответила мне, что хотела бы квартиру в кондоминиуме в Саут-Энде и «Range Rover». Так что я сказал ей, что будет сделано. — А что, если это не то, что она хочет? — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Коул. — А что, если она хочет, чтобы ты был ее парнем? — Я чертовски надеюсь, что она хочет, чтобы я был ее парнем, когда я куплю ей квартиру и «Range Rover». Он смотрел на меня в замешательстве. — Она расстроена или что-то типа того? Она даже не играла с моими шарами прошлой ночью. — Коул, пожалуйста,—. — Нет, но она всегда это делает. Я и не знал, что был неправ, а она мне даже не сказала. Ведь для нее необычно так себя вести, она всегда открыта со мной. Я имею в виду по-настоящему открыта — — Остановись, — сказал я, подняв руки вверх в знаке притворной капитуляции. — Пожалуйста, ради всего святого , избавь меня от подробностей. Все, что я знаю, это то, что она сказала Одри, что ты предложил ей, и что она хочет больше. — Больше, чем квартира и машина? — Да, Коул. — Что именно? — спросил он в недоумении. — Например, ты . В квартире и машине. — Я так и планировал быть с ней в квартире и машине, — сказал он. — В этом-то и заключалась вся идея. — Ты должен сказать ей об этом, — произнес я. — Только, чтобы ей было это понятно. Иногда им необходимо услышать это предложение с восклицательным знаком. — Говоришь про себя, брат? — сказал он и послал мне кривую ухмылку. Глава 9 Одри Мы плавали весь день, смеясь и болтая, наслаждаясь окружающей нас красотой. Мне, наконец-то, удалось остаться на корабле на минутку наедине с Дженни, пока все остальные находились в воде. Капитан не мог нас услышать, так как занимался своими приборами. — Итак, между тобой и Коулом есть улучшения? — спросила я. Чуть ранее у них с Коулом была длительная прогулка вдоль пляжа. С тех пор они держались за руки и целовались, выглядя при этом настоящей парой. — Вы вместе, и, похоже на то, что ты переполнена романтическими чувствами . — Я решила с ним поговорить. Как мы с тобой и договаривались. Дженни сняла солнцезащитные очки и надела их на шляпу, чтобы я смогла увидеть ее глаза, которые светились от счастья. — Быть смелой — это была твоя идея, если я все правильно помню, — напомнила я ей. — Все правильно, потому что я жутко умная, — произнесла Дженни и засмеялась. — Он сказал мне, что любит меня, Дри, и хочет переехать ко мне, как только мы вернемся из поездки. — Это так здорово, — ляпнула я, так как никакие другие слова не приходили мне на ум. Дженни была моей лучшей подругой, и она искала свое счастье, думая, что никогда его уже не найдет. — Мы можем устроить двойное свидание, — сказала она. — И это будет место в ложе с начала и до конца, детка. — Это безумие, правда? — спросила я. — Кто бы мог подумать? — Я, — сказала Дженни. — Вот тот, кто скажет тебе, что « я же тебе говорила». — Ты говорила, — призналась я и вздохнула. Несмотря на то, что над нами светило яркое солнце, черные тучи сгущались надо мной. — К сожалению, для меня это не только приятное времяпрепровождение. Помнишь, когда мы с тобой вчера вечером возвращались в ресторан, Миссис Престон перехватила меня? Оказывается, она наняла частного детектива, чтобы выяснить все обо мне, Дженни. Она знает, что я занимаюсь эскортом. Она знает также и о тебе. — Она — дьявол, — сказала Дженни и перекрестилась. — Я не должна оставаться с ней в одной комнате. Что она сказала? — Она угрожала мне и хотела откупиться, чтобы я исчезла. Знаешь, с большой степенью вероятности этого и следовало ожидать. Дженни фыркнула. — Ты сказала об этом Джеймсу? — Рассказала. Он был в ярости, — ответила я. — Он сообщил ей этим утром, что я переезжаю к нему, и что он любит меня. — Аж, мурашки по коже, — сказала Дженни и провела вверх и вниз по своим рукам. — А что она ответила? — Почти ничего. Я не думаю, что она хотела разозлить его еще больше, — произнесла я. — Поэтому остерегайся ее. Она — барракуда. — Я справлюсь с ней, — сказала Дженни и тряхнула кудрями. — Очень плохо, что я не могу использовать подводное ружье на ее костлявой заднице. Радуясь солнцу и хорошим новостям о Дженни и Коуле, я почти забыла о Миссис Престон и ее угрозах. Почти. Когда мы вернулись в гостиничный комплекс, Джеймс вместе с Тодом и Коулом пошли выпить пива и покурить сигары. Желая дать им время на мужские разговоры, я отпросилась, сославшись на крайнюю необходимость побыть в тени. Я направлялась к себе на виллу, на которой я чувствовала себя в безопасности, когда Миссис Престон неожиданно вышла из-за кустов и снова схватила меня за запястье. — Ой , Боже, — вскрикнула я — Вы сидели в засаде, ожидая меня? — Что-то вроде того, — сказала она, посылая мне фальшивую улыбку, от которой по моей спине пробежала дрожь.— Где мой сын? — С Тодом и Коулом. Но они здесь рядом, и могут услышать меня, — сказала я. Я не была в этом уверена, но она об этом не знала. — Почему вы не сели на самолет сегодня утром? — спросила она. Я глубоко вздохнула. — Потому что я люблю вашего сына, Миссис Престон, а он по-настоящему любит меня. Я не могу покинуть его только потому, что вы не одобряете меня. Я взглянула на нее, испытывая желание пригвоздить ее на месте. — Я выслушала все, что вы сказали мне о том, что я не являюсь тем человеком, который нужен Джеймсу, и я во многом с этим согласна. Но дело в том, Миссис Престон, что мы, правда, любим друг друга, а когда ты влюблен, то сесть на самолет и принять взятку от матери твоего парня — это все лишено смысла. Единственное правильное решение, так это остаться вместе. Она отпустила мое запястье, и я сделала шаг в сторону от нее. — К сожалению, я должна сообщить вам, несмотря на то, что я говорила этим утром, что я по-прежнему не одобряю ваши отношения с Джеймсом, — Селия внимательно изучала мое лицо. — Мой сын может быть более сентиментальным, чем я полагала. — Может, он просто счастлив, — произнесла я, потирая запястья. — Прошло немало времени. Мне жаль, что вы не можете себе позволить порадоваться за него. — Он не может жениться на проститутке, — сказала она, как само собой разумеющееся. — Мы не собираемся пожениться, — произнесла я, не позволяя ей вывести меня из себя. — Мы собираемся просто жить вместе для начала. Я послала ей искусственную улыбку, и я не шутила. Она выпрямилась во весь свой рост, как будто готовилась сделать заявление. — Одри, я верила, что вы принимаете интересы моего сына близко к сердцу. Теперь я вижу, что вы позволяете ему управлять собой. Либо это так, либо вы слишком эгоистичны, чтобы понять, что собираетесь его уничтожить. Ярость клокотала внутри меня. — Я не эгоистка. Я просто люблю Джеймса, вот и все. И он не управляет мной, Миссис Престон, и вы также не являетесь кандидатом на эту позицию. В этот момент я вспомнила, что она говорила об Иви, что та идеально подходит для Тода, так как ею легко управлять. — Ох, ты это ясно дала понять, — огрызнулась Миссис Престон. — Теперь я вижу, что ты — проблема, и что не желаешь сотрудничать со мной, чтобы решить ее. Это очень плохо. Потому что теперь ты по-настоящему разобьешь сердце Джеймса. — Как это понимать? — Это значит , что нет никакого варианта на благословенной богом земле, что я позволю двадцатидвухлетней проститутке иметь отношения с моим старшим сыном, не говоря уже о том, чтобы оставить в покое, позволив переехать к нему. С вами может случиться что-то очень плохое, дорогая. Такие вещи решаются сами собой. Это удача для Престонов, — прошипела она. Внезапно солнечный свет показался мне слишком ярким, и я почувствовала, что у меня закружилась голова, и мой мир разлетелся на кусочки. Селия говорила Джеймсу эти слова про «удачу для Престонов» в тот день, когда погибла его школьная подруга. — Черт побери, — выругалась я. Селия посмотрела на меня невинными глазами, и ледяной страх пополз по моей коже. — Безусловно. Увидимся, Одри, — сказала она. Позже, анализируя наш разговор, я поняла, что она, конечно же, ни в чем не признается. Селия только подтвердила мои наихудшие опасения насчет нее. Я расхаживала по вилле, вздрагивая от каждого малейшего звука. Наконец-то, Джеймс вернулся, и я открыла ему дверь. Он был таким непринужденным и счастливым, выглядел таким сексуальным и загорелым, и от него слегка пахло пивом. Он смотрел недоуменным взглядом на меня, расхаживающую перед ним взад и вперед. — Одри, — сказал он. — Мы же в раю. Ты должна расслабиться. Не похоже, что это хорошо работает в твоем случае. Я сжала и разжала кулаки. — Я столкнулась с твоей матерью на обратном пути сюда. — Превосходно, — пробормотал он, потирая лицо. — И что она теперь сделала? Я остановилась. — Ты можешь подумать, что я сумасшедшая. — Это моя мать — сумасшедшая. — Она по-настоящему ненормальная, Джеймс, — сказала я, нервно теребя свои руки. — Она угрожала мне. — Она угрожала тебе вчера. — Это была реальная угроза, — сказала я, наблюдая за его лицом. — Она сказала, что я никогда не перееду к тебе. Что со мной может случиться что-то плохое для начала. И что «удача для Престонов» позаботиться обо всем. Хотя Джеймс и смотрел на меня, но, казалось, что он ничего не видит перед собой. — Что? — наконец, спросил он. — Какими были ее точные слова? Я с трудом сглотнула. — С вами может случиться что-то плохое. Такие вещи решаются сами собой. Это удача для Престонов. — Ты уверена? — Эти слова от страха врезались мне в память, — ответила я. — Черт побери, — пробормотал Джеймс. — Это именно то, что и я сказала. — Она убила Даниэль или организовала ее убийство… Джеймс присел на кровать, по-прежнему не видя ничего перед собой. — Я не могу в это поверить. — Она ни в чем не признается, Джеймс. Она просто произнесла фразу, и у меня как будто в голове щелкнуло. Она же не знает о том, что ты мне все рассказал. И неважно, что произошло на самом деле, она действительно не убивала ее, так как была дома с тобой, когда Даниэль умерла, так ведь? Он кивнул, находясь в каком-то онемении. — Так что это была не она, не лично она, во всяком случае. Может быть, она чувствовала себя ответственной за то, что так расстроила Даниэль той ночью. Может быть, именно это она имела в виду. — Моя мать вовсе не та личность, которую невозможно вычислить. Если она хотела, чтобы Даниэль … навсегда … сгинула, то я не думаю, что она бы оставила это на волю случая, — пробормотал Джеймс. Казалось, что он погрузился в мрачные мысли. — Я просто не верил, что она способна на нечто подобное. Теперь, когда я думаю об этом, то, наверное, я недооценил ее или, может быть, переоценил. — Думаешь, она наняла кого-то? Или что-то сделала с машиной Даниэль? Я бегло пробежалась у себя в голове по различным сценариям, когда расхаживала из угла в угол в ожидании Джеймса, трясясь от страха. Джеймс кивнул. — Любой из этих вариантов вполне возможен в равной степени. Его глаза, наконец, сосредоточились на моем лице. — Не могу поверить, что я не задумывался об этом раньше. Я чувствую себя разбитым. — Ты был всего лишь ребенком, когда это случилось. И ты не можешь винить себя за то, что не подумал, что твоя мать могла убить кого-то. Обычно матери себя так не ведут. Я вздрогнула только от одной мысли об этом. — И теперь она угрожает нанести удар по тебе, — сказал Джеймс и потянулся к моей руке. — Прости, что я втянул тебя в этот бедлам. Я даже не могу поверить, что это происходит прямо сейчас. — Это потому, что кажется таким невероятным, — сказала я, сжимая его руку. Глава 10 Джеймс — Нам следует отправиться домой? — спросила Одри. — Еще нет, — ответил я. — Самое безопасное место — это находиться рядом с ней. Она никогда не сделает ничего, что подвергнет опасности ее собственное высокое положение. Если мы вернемся домой, то любой сможет попытаться … Мой голос становился все тише с каждым произнесенным словом. Я не смог закончить фразу и даже допустить эту мысль. — Я даже не могу поверить в то, что мы ведем этот разговор. Это безумие. — Мы не знаем точно, она ли сделала это, — произнесла Одри. — Насколько я могу судить, она это сделала, — сказал я, потирая руками свое лицо. — Мы должны дать им понять о том, что мы обо всем знаем. Они должны осознать, что если играют жестко, то им это аукнется. И это будет больно. — Они? — спросила Одри. — И больно ? — Мой отец явно причастен к этому. Он не мог не знать. И да, будет больно. Образ плачущей Даниэль в ту ночь, когда она погибла, пронесся у меня в голове, и боль, которая тогда взорвалась во мне. Она была так молода, так полна надежд и жизни. Мои родители избавились от нее. — Какова теперь наша задача? — спросила Одри. — Кроме того, чтобы не дать мне умереть. Я смотрел на ее прекрасное лицо, а внутри меня бушевала ярость. Я не мог поверить, что мы ведем этот разговор, и я задвинул подальше ту часть себя, которая дрожала от неверия и боли. Я должен был защитить Одри. Я любил ее, и не мог позволить ничему случиться с ней. Особенно от руки моей матери. Я должен был показать своим родителям, что они стремительно движутся к своему финишу. Я был на финише. И я собирался заставить их заплатить. — Наша задача — показать им, что если они попытаются причинить нам вред, мы уничтожим их, — сказал я. — Все очень просто. Началась война, и я буду использовать ядерное оружие. Одри посмотрела на меня настороженно. — О каком ядерном оружии ты говоришь? — спросила она. — Правда о Даниэль, и разумная доза тюремного срока, чтобы смириться с судьбой. На убийство не распространяется срок давности, насколько я помню. — Я должен связаться с родителями Даниэль, — сказал я Одри чуть позже. Мы заказали обслуживание номеров и расположились на нашей вилле, которая в течение часа стала сочетанием тактического штаба и бункера. Я боялся позволить Одри покинуть дом. Казалось, что и она тоже побаивалась, подпрыгивая каждый раз от шума и не отходя от меня больше, чем на минуту. Моя гребаная мать заплатит мне за это. Сильно заплатит. — Ее родители заслуживают знать, что с ней случилось. Одри посмотрела на меня и нахмурилась. — Тебе не кажется, что нам следует нарыть больше фактов, чем у нас есть прямо сейчас, перед тем как мы сообщим им? Все, что у нас есть – это почти бесцеремонно брошенная твоей матерью фраза и дурное предчувствие, — сказала Одри. — Прошло много времени с момента происшествия, Джеймс. Давай убедимся, что мы выйдем из этой ситуации наилучшим образом для всех. Она встала и начала ходить по комнате. — У меня есть идея, — произнесла она, заламывая руки. — А что если я вернусь к твоей матери и притворюсь, что пытаюсь ее шантажировать? Что если я скажу ей, что знаю правду о Даниэль, и хочу получить деньги за свое молчание, или она позволяет мне остаться с тобой за мое молчание? Вроде как шантаж «баш на баш»? — Если она хотела убить тебя ранее, то это только ускорит сделку, — проговорил я. — Но теперь у меня есть кое-что на нее, — сказала она. — И я могу сказать ей, что приняла меры, и что, если со мной что-то случится, это станет достоянием общественности. Я раздумывал над этим предложением минуту. — Не знаю, поверит ли она в это. — Я заставлю ее в это поверить. На самом деле, я кое-что сделаю — напишу письмо, что-то вроде того, о чем мы говорили, и покажу ей, что я уже ко всему приготовилась, а потом скажу ей, что адресовала письма всем основным СМИ Бостона, и попросила друзей отправить их, если со мной что-нибудь случится. И обращу ее внимание на то, что под друзьями не имелась в виду Дженни, чтобы она даже не пыталась причинить ей вред. — Ты собираешься сказать моей матери, что я знаю обо всем? — уточнил я. — Нет, пока нет. Я скажу ей, что я ни слова не сказала тебе о своих подозрениях. Дам ей поверить в то, что потратила какое-то время на анализ событий, и теперь пытаюсь использовать это для своей собственной выгоды. Таким образом, элемент неожиданности окажется на нашей стороне. — Я не знаю. Моя мать хитрее, чем мне хотелось бы, — сказал я. — Помнишь, я – эскорт . А если ты эскорт, то приходится много имитировать. Доверься мне. Я смогу сыграть достоверно. Она посмотрела на меня и нахмурилась. — Ты единственный, кому нужно, чтобы разыграли этот спектакль, а ты выглядишь разгневанным. И хотя ты имеешь на это полное право, но мы должны сейчас вести себя правильно. Даже если мы выиграем тем самым совсем немного времени. Глава 11 Одри У меня не было никакого желания еще раз общаться с матерью Джеймса, но я действительно не хотела, чтобы она расправилась со мной. Я рисковала, шантажируя ее угрозой рассылки писем. « Это оправданный риск », — твердила я себе, все еще находясь в оцепенении. Селия Престон может сделать это с тобой. — Я иду в бар, — сказала я Джеймсу. Одевшись в консервативное черное платье, чтобы, по крайней мере, выглядеть как леди, когда она назовет меня шлюхой, я помахала конвертом Джеймсу. — Я собираюсь показать ей его. Я подготовила еще один, который оставила в спальне. Если она придушит меня, то перешли его, пожалуйста, в « Tribune ». Улыбнувшись Джеймсу, я попыталась разрядить атмосферу, но он сердито смотрел на меня, когда я положила конверт в свою сумочку. — Это не смешно, — произнес он, и его челюсти сжались. — Я не хочу, чтобы она находилась рядом с тобой. — Ты же сам сказал, что она не собирается здесь причинить мне вред. Это слишком близко к ней. Ты также можешь пойти со мной, но должен будешь находиться рядом с Тодом и Коулом. И не сердись, по крайней мере, больше, чем обычно. Мы же не хотим, чтобы твоя мать знала, что я в курсе про Даниэль. Хорошо? — Хорошо. Но только на этот раз. Он взял меня за руку, и я обратила внимание на то, как он сексуально выглядит в футболке, паре выцветших шорт и сланцах. Этот мужчина мне нравился в костюме, но то, как он выглядел небрежно в повседневной одежде, мне нравилось вдвойне. Он казался простым смертным, а вовсе не мультимиллионером. Думаю, все дело было в том, что я любила его. — Я люблю тебя, — сказала я, останавливая его прежде, чем мы вышли на улицу, и крепко поцеловала его. — Все эти семейные интриги действительно неудачно вклинялись в наш сексуальный график, — сказала я, делая вид, что дуюсь, пытаясь поднять тем самым наш дух. — Я надеялась, что всю эту поездку мы проведем в постели. — И мне бы хотелось, — проворчал Джеймс, проводя руками по мне. — Но мы должны разобраться с этим. Я не могу позволить моей матери даже думать о том, чтобы навредить тебе. Сегодня сделаем попытку, но завтра я позвоню родителям Даниэль, а по возращении домой поставлю об этом в известность власти. Им придется вновь открыть дело по расследованию уголовного преступления. Я кивнула ему. — Ладно. Давай посмотрим, что твоя мать скажет мне сегодня. Поскольку мы отдыхали большой компанией, и семья Джеймса любила выпивку, то, конечно, все члены нашей группы отдыхающих находились сейчас в баре. Огромные от пола до потолка окна были открыты, поэтому в баре разливался теплый ночной воздух. Из бара открывался потрясающий вид на океан и луну, которая была в небе над нами. « Однажды , — подумала я, - Джеймс и я вернемся сюда, чтобы провести здесь настоящий отпуск ». Я сжала пальцами свое маленькое золотое колье, которое Джеймс подарил мне перед свадьбой. Оно служило мне поддержкой, и сейчас я нуждалась в нем, чтобы напомнить себе, что должна быть храброй. Я любила Джеймса и должна была защитить его от его же матери. Обезопасить себя от нее было делом вторым, но я понимала, что если бы что-то случилось со мной, если бы она сделала что-то ужасное, то это сломило бы Джеймса. Мы должны были победить ее. Он заказал нам выпивку, и я его быстро поцеловала, а потом, оставив его с Тодом и Иви и ее поджарыми кузинами, отправилась на поиски его родителей. Я обнаружила их, сидящими вместе с несколькими пожилыми гостями в помещении возле камина. Сделав глоток своего мартини, и надеясь, что это придаст мне храбрости, я направилась к их небольшой группе. — Добрый вечер, — сказала я, едва сдерживая дрожь в голосе. Селия Престон была одета в очень подходящую для острова тунику с цветочным рисунком, белые льняные брюки, и оранжевые лакированные сандалии - гладиаторы, которые, наверное, стоили столько же, сколько средних размеров «Хендай». — Здравствуйте, дорогая, — произнесла Селия, и я заметила, что она, как и я, сделала глоток своего мартини. Видимо, она тоже выпила для храбрости. Нет, со стороны казалось, что ей этого не нужно. — Могу я поговорить с вами, Миссис Престон? — спросила я вежливо. — Речь пойдет о том, что мы обсуждали с вами ранее. Она широко улыбнулась мне и встала. — Конечно. Она жестом предложила мне следовать за ней к небольшому столику в углу бара, подальше от всех остальных. Я испытывала страх, но понимала, что она была слишком гордой и такой расчетливой, что, однозначно, не будет набрасываться на меня через небольшой стеклянный столик, разделяющий нас, прямо здесь при всех. Тем не менее, холодный пот выступил на моих ладонях, и я определенно чувствовала подступающую тошноту от того, что мне пришлось находиться снова рядом с ней. — В чем дело, Одри? — спросила она ледяным тоном. — Я подумала над тем, что вы сказали мне днем об «удаче для Престонов» и кое-что поняла. Джеймс рассказывал мне о своей бедной подруге в старших классах — Даниэль. Он пролил свет на то, почему ему было тяжело сближаться с женщинами после того, как с ней это случилось. Потому что ее смерть почти разрушила его, Миссис Престон. Я уверена, что вы знаете, как ему это было трудно пережить, когда умерла Даниэль. — В старших классах средней школы он справился с этой трагедией просто превосходно, — сказала она. — Он сказал то же самое о вас, что вы делали правильные вещи, например, крупные пожертвования, — сказала я и сделала паузу. — Еще одна вещь, на которую я обратила внимание в рассказах Джеймса, хотя она и была неуместной и сказанной вами ему с глазу на глаз, так это то, что вы сказали ему, что смерть Даниэль была благом. И вы говорили, что «удача для Престонов» спасла его от плохого выбора. Эти мысли действительно не выходили у меня из головы. А затем вчера, когда вы упомянули «удачу для Престонов» относительно меня, в моей голове все сложилось в единую картинку. — Одри, дорогая, видимо, мартини ударило тебе в голову. Ты несешь какую-то чушь. Она выглядела совершенно невозмутимой, но я не могла себе позволить сомневаться в своей интуиции. — Вовсе нет. Я сделала еще один большой глоток, в котором в данный момент я отчаянно нуждалась. — Вы угрожали мне несколько раз. И я, в конце концов, совершенно точно уверена в том, что вы имели в виду, говоря мне это. Поэтому я хочу принять ваше предложение. Ваше предложение заплатить мне. Я его принимаю. Разве что теперь я диктую условия. Я приму ваши деньги, Миссис Престон, в обмен на свое молчание по данному вопросу. Ах, да, вы знаете, я написала несколько писем в СМИ Бостона, просто на случай, если со мной что-нибудь случиться. Например, что-то вроде лобового столкновения с ограждением, или что-то подобно этому. Но если вы заплатите мне и позволите следовать моему естественному пути к «долго и счастливо» с вашим сыном, то я соглашусь никогда больше не высказаться по этому поводу. Ваш секрет будет находиться со мной в полной безопасности. Селия Престон улыбнулась мне и допила свой напиток. — Ты знаешь, дорогая, у меня гораздо больше опыта в подобных вещах, чем у тебя. Мой желудок опустился, пока я ждала, чтобы услышать, что она скажет дальше. Я допила свой напиток, отчаянно жалея, что не могу подозвать официанта. Мне было необходимо выпить, иначе у меня не хватит мужества для этого. — Я ожидала от тебя нечто подобное, — сказала она. — Ты, может быть и умная, но бесхитростная. Этот ход был очевиден, и я ожидала его от тебя. Поэтому в преддверии нашего маленького импровизированного разговора сегодня вечером я позвонила твоей матери, которая оказалась очень даже живой. У нас с ней был замечательный разговор. Мой рот открылся и закрылся пару раз, но из него не вылетело ни звука. — Что? — спросила я. — Что вы сказали? — Я сказала, что позвонила твоей матери сегодня вечером, и у меня с ней был замечательный разговор. Насчет твоей семьи, твоего брата, твоего ужасного обращения с ней, и, конечно, ее отчаянной жизненной ситуации, и ее бесчисленных финансовых потребностей, — сказала она и улыбнулась мне. — Я объяснила ей, что ты находишься перед сложным выбором с Джеймсом. — Возможно, вы объясните, что у вас имеется нехорошая привычка убивать девушек, которых любит Джеймс? Которых вы считаете неуместными? Селия послала мне еще одну равнодушную улыбку. — Во-первых, я не знаю, о чем ты говоришь. Во-вторых, мы до такого не дошли. Что мы делали — закрытая тема, однако, имеется факт, что вы недавно исключили свою мать в качестве ответственной стороны из договора с центром. Я не думаю, что вы имели на это законные права. Я так и сказала твоей матери, что мы с моим, кстати, хочу, заметить, превосходным адвокатом, разберемся в этой ситуации. И ты, возможно, будешь вовсе убрана в качестве постоянного опекуна своего брата, а твоя мать смогла бы вернуть единоличную опеку над ним. Она смотрела на меня, пока я пыталась начать дышать. — Я также сказала ей, что была бы счастлива выделить ей ежемесячное пособие в обмен на ее молчание о твоей профессии, а также тот факт, что ты когда-либо была рядом с моим сыном. Она согласилась со всем. Она была очень любезной. Мое сердце заледенело, и я не могла вымолвить ни слова. Я чувствовала, что Джеймс смотрит на меня с другого конца помещения, должно быть, мое лицо было белым, так как вся кровь отхлынула от него. — Вы не сделали этого, — выдавила я, наконец, из себя, и это прозвучало, как блеяние. — Конечно, сделала, дорогая. И это была только разминка. Я, разумеется, могу остановить все это, но ты должна сделать все, о чем я прошу. В том числе не передавать моему сыну то, о чем мы с тобой только что говорили. Она улыбнулась мне улыбкой триумфатора. Джеймс направился к нашему столику и его губы были сжаты в гневной линии. — В чем дело, Одри? — спросил он, глядя мне в лицо. — Ничего, — ответила я слишком быстро и довольно резко. Он повернулся к своей матери. — Что ты ей сказала? — Она вполне в состоянии говорить сама за себя, — спокойно ответила Селия. — Ничего. Мы не говорили ни о чем таком, — сказала я сразу же. Джеймс протянул свою руку и схватил меня за руку. — Пойдем. Я оглянулась на Миссис Престон, когда он потянул меня прочь. Она смотрела на меня с выжидающей улыбкой на лице. — Я полагаю, что у нас полное взаимопонимание, дорогая, — произнесла она. Все, что я смогла сделать, так это только кивнуть ей в ответ. Глава 12 Джеймс — Давай останемся и выпьем еще, — сказала Одри. Ее голос дрожал, и она смотрела на меня настороженно. Все, чего мне хотелось в данный момент, так это обнять ее и не выпускать из своих рук. Я заказал нам напитки, и мы подошли к Тоду и Иви. — Что за проблемы с Селией? — спросил Тод, глядя на нашу мать. — Никаких, — ответила Одри и поднесла дрожащей рукой бокал мартини, сделав глоток. — Она только разговаривала со мной по поводу высшей школы. Тод поднял брови в удивлении. — Она, вероятно, в этом не сильна, — сказал он. — Главным образом, образование моей матери состояло из наслаждения университетскими женскими обществами и ценными бумагами. — У нее имеется некоторое представление, — заметила Одри. Я смотрел, как она надела на лицо маску, сделав вид, что ничего не произошло. Сейчас на ее лице было невозможно ничего прочесть. — Но не будем об этом. Вы, двое, скажите-ка мне, каково это быть молодоженами? Она потянулась вниз и переплела свои пальцы с моими, отчаянно вцепившись в меня. — Это так здорово, — сказала Иви, переплетя свои руки с Тодом. — Мы наслаждаемся каждой минутой в этой поездке. А затем предстоит вернуться в реальность. — После поездки ты собираешься вернуться на работу? — спросил я. — О, нет, — ответила Иви и засмеялась, продемонстрировав свои зубы, которые были ослепительно белыми на фоне ее свежего загара. — Мы покупаем таунхаус, и я буду заниматься перепланировкой, декорированием, ... а потом мы собираемся попробовать завести семью. Иви обернулась и улыбнулась Тоду, который прижал ее тоненькое тельце к себе. — Это замечательно, — произнесла Одри. Только я уловил, что в ее голове прозвучала печаль, возможно, с небольшим количеством ноток зависти. — Вы двое будете замечательными родителями. — А вы двое будете прекрасными тетей и дядей, — сказала Тод, лучезарно ей улыбнувшись. — Мы будем основателями наших собственных семейных традиций. Мы можем приехать к вам в Калифорнию на День Благодарения, а вы можете приехать к нам в Бостон на Рождество. Мы задвинем мать и отца на второй план, они больше не будут указывать, что нам делать. Иви все организует. — Если только ты с этим согласишься, Одри, — заметила Иви. — Я с радостью уступлю тебе это право, Иви. Я уверена, что ты справишься лучше меня, — сказала Одри, и я все еще мог услышать в ее голосе нотки затаенной грусти. Ее рука держала меня мертвой хваткой, в то время как она допила свой мартини одним залпом. — Вы двое простите нас, но Одри давно пора в постельку, — сказал я. — Тебе пора повзрослеть, — буркнул Тод, взглянув на часы. — Еще только девять часов. — Мы еще находимся на этапе новых отношений, на котором должны заниматься сексом раз в пару часов, — произнес я. — Ты уже старый женатый человек, и, наверное, даже не помнишь об этом, так ведь? — я усмехнулся и подхватил Одри на руки. Я притворился, что у нас все замечательно, несмотря на то, что мне было ясно, что Одри находилась почти на грани. — На этой ноте закончим, — сказала Иви, смеясь, — Только помните, что надо отдыхать и от занятий любовью. Кстати, мы завтра плаваем на рифах на западной стороне острова. — Спокойной ночи, — сказал я весело, и наклонился к Одри, шепнув ей на ухо, скомандовав. — Улыбочку. Она сделала над собой усилие, улыбнувшись, но я точно мог сказать, что внутри ее разрывалось сердце. — Что случилось? — спросил я, когда мы снова оказались в нашей комнате в полной безопасности. — Что, черт побери, она сделала с тобой? Одри налила себе бокал белого вина. — Я не могу тебе сказать, — произнесла она, и ее голос звучал придавлено и мертво. Я подошел и встал рядом с ней. Не спрашивая меня, она налила бокал и протянула его мне. Я сделал глоток и посмотрел на ее усталое и бледное лицо, полностью лишенное цвета и румянца, который еще сегодня был у нее, когда мы были на лодке. — Ты должна мне все рассказать. Мы в этом вместе. — Я не могу больше участвовать в этом , — произнесла она глухим голосом. — Твоя мать сказала, что если я расскажу тебе, что происходит, то соглашение, которое я с ней достигла, будет аннулировано. И это даже не удачное соглашение, Джеймс. Это не закончится хорошо, я знаю. Она выглядела побежденной. У меня прямо сердце кровью обливалось за нее. За нее и Даниэль, которые обе пострадали из-за любви ко мне. Я притянул Одри к себе. — За это плачу я. Я должен был догадаться, что это небезопасно, … что опасно находиться рядом со мной. Она отстранилась и посмотрела мне в глаза. — Прекрати. Твоя мать — монстр. Раз уж мы об этом заговорили, то и тебе не безопасно находиться со мной так же, как и мне. Мы не толкали их на этот путь. Я взял ее лицо своим руками. — Расскажи, пожалуйста, что она тебе сказала. Несмотря ни на что, я обещаю тебе, что сделаю все наилучшим образом. Если она не хочет, чтобы я знал, то я сделаю вид, что понятия ни о чем не имею. Я буду все отрицать, пока не умру. Просто скажи мне. — Твоя мать играет нечестно, — сказала Одри. Я мог заметить, как она потихоньку успокаивается, сделав глоток вина, а потом несколько раз глубоко вздохнув. — Продолжай. — Я рассказала ей о письмах и сообщила, что собираюсь отправить их в « Tribune». Она даже не удивилась, — произнесла Одри. — Она сказала, что это поступок любителя. И тогда она сообщила, что позвонила моей матери, и что у нее есть адвокат, который посмотрит документы и восстановит мою мать в качестве опекуна Томми, — она с трудом сглотнула. — Она сказала, что у меня изначально не было законных прав исключать мать из документов по счету. Она начала выплачивать моей матери компенсацию за молчание, чтобы та никогда не обнародовала информацию обо мне. Одри посмотрела на меня. — Мне пришлось пообещать ей, что я буду держаться подальше от тебя, Джеймс, и не расскажу тебе об этом. Она сказала, что будет держать Томми вдали от меня, и заверила, что моя мать получит полный контроль. И Селия сделает это, Джеймс. Я знаю, что она сделает это. Хоть Одри и не двигалась с места, но я мог практически почувствовать в ее голосе, как она отдаляется от меня. — Она не сделает этого. Я ей не позволю, — сказал я и обнял ее. — Мне очень жаль, Одри. — Нет. Это моя вина, — произнесла она сдавленным голосом. — Она сказала мне, что я не подхожу, и заблаговременно предостерегла меня. — Ей не победить, — сказал я, прижимая Одри к себе. — И твоей матери тоже, Одри. — Я не знаю. Я не вижу выхода из этого. — Выход есть всегда, — произнес я, мой мозг закипал. — Мы должны сегодня разобраться с тем, что мы имеем на сегодняшний день. Завтра мы вернемся с ядерным оружием. — В настоящий момент я была бы счастлива использовать и пневматический пистолет, — пробормотала она. — Одно из моих правил в бизнесе — когда становится страшно, остановись и ударь. Сейчас не время отступать, и в нынешней ситуации нормально использовать ложь. И как говорится, говори одно, а делай другое. — Этическое поведение, пожалуй, меньше всего волнует меня в настоящий момент, — заметила Одри, наблюдая за выражением моего лица. — О чем ты думаешь? — Я думаю, что нам предстоит немного повозится с ней. Одри выжидательно смотрела на меня, словно этого было недостаточно. — Или много, детка. Позже, когда она уже спала в моих объятиях, я строил планы. Я пробежался пальцами вверх и вниз по ее гладкой коже, наслаждаясь ощущением. Она была моей. Ничего из того, что моя мать могла сделать или сказать, не изменило бы этого. Я думал о Даниэль, о том, что произошло. Я никогда не прощу своих родителей за то, что они сотворили с ней. Мое сердце было закрыто для них навсегда. Я мысленно послал Даниэль, чья жизнь была отнята так рано, слова любви и молитву, о том, что она ушла в лучшее место и, что, возможно, она сможет простить меня. Сидя в темноте, я пытался простить самого себя. Я понятия не имел, что собой представляли мои родители, когда мне было восемнадцать. Я имел только отдаленное представление,… и, кроме того, я не понимал той глубины падения, до которой они могли докатиться ради того, чтобы защитить свои драгоценные, бесполезные идеалы. Я не знал, что они были способны на убийство. Я наблюдал за тем, как вздымается и опускается грудь Одри. Мне почти сорок, и последние двадцать лет я провел, защищая себя от любви, от чувства единения с другим человеком. Боль переполнила меня, когда умерла Даниэль. Я даже не думал, не осознавал, что делаю, зарываясь с головой в свою работу, развивая бесконечный список проектов, знакомясь с женщинами, которые мне даже не нравились. Но я ни о чем не сожалел, кроме как потери Даниэль, потому что каждый шаг поступательно вел меня к необходимости нанять сопровождающую на свадьбу моего младшего брата, и это сопровождение никогда не закончится, так как это Одри. Которая была любовью всей моей жизни. — Одри, — сказал я. — Просыпайся. — Что? — спросила она встревожено и села прямо. — Что-то случилось? — Ничего, — сказал я, все еще поглаживая ее кожу, — Я просто хотел сказать тебе кое-что. Она легла на спину все еще сонная. — Что? — Я люблю тебя, — произнес я. — Я тоже тебя люблю, — сказала она. Одри положила руку на мою грудь, двигая пальцем по моим мышцам. — Ты переезжаешь в Лос-Анджелес со мной. — Да. Я уже говорила тебе. Если, конечно, твоя мать, не уберет меня с дороги раньше. — И ты заберешь с собой брата. — Я должна, Джеймс, — сказала она. — Я не могу оставить его с мамой. Мы должны получить все юридические документы об опеке, а теперь нам еще предстоит схватка с адвокатом твоей матери — — Кроме того, мы собираемся позаботиться обо всем, в том числе и об этом. Я тоже хочу, чтобы он переехал, Одри. Я знаю, как сильно ты его любишь. Мне просто нужно знать, что это именно то, что ты хочешь. — Конечно, — сказала она. — Мне жаль, что это произошло, потому что тогда бы я не доставила тебе столько проблем — — Остановись, — произнес я, снова прерывая ее. — Пожалуйста, никогда не говори про это опять. — Ладно, — ее голос был настороженным, — Пожалуйста, скажи мне, что с тобой происходит. — Я просто хочу, чтобы ты пообещала мне, — сказал я. — Я не хочу, чтобы мы когда-либо расставались с тобой. Я просто не хочу больше терять время. — Ладно, — буркнула Одри, прижавшись ко мне. Она молчала где-то минуту, и я уже было подумал, что она заснула. — На что это будет похоже? — Что? — Жизнь в твоем особняке в Калифорнии, — захихикала она. — Если так дальше пойдет, то мне кажется, что мы никогда не сможем попасть туда, — сказала она, зевнув, — Как в сказке…. Я обернул свои руки вокруг нее. — Ну, мой дом — это не совсем особняк. Он одноуровневый и расположен на холмах. Из него открывается отличный вид, когда нет смога. И у меня везде есть спортивные каналы, все до единого. Даже в моей комнате. Я улыбнулся ей в темноте, представляя ее в своем доме. — У тебя будет своей собственный гардероб, и если ты будешь вести себя хорошо, то получишь и свою полку в ванной. — Если я буду жить с тобой, то мне понадобится больше, чем одна полка, — засмеялась она. — Ну, ладно. У тебя будет больше, чем одна. Если ты будешь хорошей девочкой. Что еще есть в моем доме…. хммм... у меня очень большой холодильник. — Больше, чем в Бостоне? Потому что эта штуковина огромна, — сказала она. — Да, больше. И без обид, Одри, но холодильник в домике Барби больше, чем тот, который у тебя в Южном Бостоне. — Ха-ха, — сказала она, слегка шлепнув меня. — Ты продолжай говорить. Скажи мне, на что будет похожа наша жизнь. — Ну, мы бы просыпались каждый день, затем тренировались в спортзале. Да, у меня есть спортзал. А потом ты бы готовила мне завтрак. Предпочтительно французский тост, потому что ты довольно хороша в этом. А потом я бы уходил на работу — — И я бы тоже ходила на работу, — вставила она. — Да, конечно, и ты. Или ты могла бы пойти в школу учиться очно. Просто не позволяй кому-либо из студентов или профессоров приглашать тебя на свидание. Иначе мне придется сражаться с ними. — Это, может быть, по-настоящему горячо. Да, возможно, будет. Мы оба засмеялись, и как же замечательно мы сейчас себя чувствовали. — Если серьезно, может быть, это станет для начала прекрасным местом. А затем я мог бы забирать тебя из школы, и мы бы потом навещали Томми. По выходным мы можем отправиться куда-нибудь поужинать, можем брать Томми на пляж или в парк. В Лос-Анджелесе нет плохой погоды. Это другое дело, нежели в Бостоне, здесь можно гулять на улице круглый год. И мы имеем возможность посмотреть игру «Рэд Сокс» в Окленде, когда они будут играть. Мы вольны полетать на моем частном самолете. У нас будет возможность слетать на Гавайи на длинные выходные. Ты можешь готовить мне ужин каждый вечер. — Ха, — сказала она снова, но голос ее звучал довольно. Я сделал паузу на минутку и провел пальцем по ее позвоночнику, и сделал глубокий вдох. — И тогда мы можем завести детей, и ты будешь менять им подгузники, всем им, потому что у меня есть ощущение, что это было бы ниже моего достоинства, и они, конечно, пойдут в самые лучшие школы. Мы возьмем их в Диснейленд, будем посещать их музыкальные спектакли и игры. Они могли бы играть в бейсбол и преуспевать в этом, как и их папа. И они никогда не будут похожи на «Oakland Athletics», «Dodgers», или «Yankees» ( прим. профессиональные бейсбольные клубы ). А если появятся девочки, то они будут красивыми, с глазами Бэмби , как у их матери. Вот так. — С глазами Бэмби? — спросила она и хихикнула. Я выдохнул смущенно. — Можешь надо мной смеяться. Просто пообещай мне, — сказал я, все еще поглаживая ее по спине. — Обещай, что мы сделаем все эти вещи. — Я обещаю, — произнесла она, уткнувшись лицом мне в грудь. — Я обещаю. На следующее утро, Одри принесла мне кофе в постель. — Мне надо сделать несколько звонков, — сказал я. — Начиная с родителей Даниэль. Хотя у меня и нет твердых доказательств, но я считаю, что моя мать, самое меньшее, была каким-то образом связана с аварией. Я должен позволить им узнать. Они по-прежнему живут в Тьюксбери, я могу найти их номер. — Ты уверен, что хочешь сделать это прямо сейчас? — спросила Одри. — Откроется довольно большая рана. — Нам нужна их помощь. Они единственные люди, от которых мои родители не смогут откупиться, — сказал я ей. — И они заслуживают знать, даже если это только то, что я думаю о том, что мои родители были причастны к аварии. Я собираюсь задействовать их в нашем плане. — Собираешься ли ты позволить мне узнать, что это за план? — спросила она. — Да, но позже. Я хочу, чтобы нам помог элемент неожиданности. — А что насчет твоих родителей? — спросила она. — Мы будем противостоять им сегодня? — Не беспокойся. Они в списке. У меня на них планы. Глава 13 Одри Джеймс разговаривал по телефону, как мне показалось, целую вечность. — Я поговорил с родителями Даниэль. Они помогут нам, — сказал он, когда, наконец-таки, вышел. Его лицо было перекошено, а глаза покрасневшими. — Мою мать ожидает неприятный сюрприз, когда мы вернемся. Он налил себе еще одну чашку кофе. — Я также позвонил своему адвокату, который, кстати, лучше, чем адвокат моей матери. Он сказал, что подготовит для тебя документы, по которым ты станешь единственным опекуном Томми. Когда мы вернемся, тебе придется подписать их, а затем он начнет процесс в суде. И я также сделал звонок частному детективу, и он сказал, что сегодня планирует наведаться к твоей матери домой с большой папкой и большущей угрозой. — А что, если она расскажет Селии? — спросила я. — Не расскажет. Мы собираемся сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Так она получит финансовый стимул и одновременно предупреждение, которое не сможет проигнорировать. Это беспроигрышная ситуация. Я упала духом. — Мне бы не хотелось, чтобы она получила еще больше денег от тебя…. — Я бы предпочел, чтобы она получила деньги от нас, чем от моих родителей, — сказал он. — Плюс, мы не можем позволить твоей матери оставаться в этой квартире и жить подобным образом, когда имеется более чем достаточно средств, чтобы позаботиться о ней. Это неправильно. Я не была готова так легко простить свою мать за то, что она сделала с Томми или за то, что она сделала Джеймсу. — Это именно то, чего она заслуживает, — произнесла я. — Она не кажется мне несчастной, а только жадной и коварной. — Ладно, ты права. Она жадная и будет просто искать способ, чтобы угрожать нам снова. Я не хочу до конца своей жизни иметь с этим дело, думаю, что и ты тоже. Лучше всего управлять ей, Одри. Она — твоя мать и не собирается меняться, и она никуда не денется. Я вздохнула, понимая, о чем он говорит, и, жалея, что не могу этому воспрепятствовать. — Как все сложилось с родителями Даниэль? Должно быть, это был очень трудный разговор. Это же, как гром среди ясного неба. Он посмотрел на меня пустым взглядом. — Это было ужасно. Я уверен, что информацию, которую они услышали от меня спустя столько лет, это последнее, что они ожидали узнать. — Что они сказали? — спросила я. Я даже не могла себе представить. — Я разговаривал с ее отцом, и сказал ему, что не знаю всех подробностей, но у меня есть уверенность, что мои родители были напрямую связаны со смертью Даниэль. Что это не был несчастный случай. Я рассказал ему, что ты столкнулась с моей матерью, и что она угрожала тебе, и мне нужна его помощь. — Что ты попросил его сделать? — Я попросил его отправиться в полицию и сообщил, что мы скоро возвращаемся, — сказал Джеймс. Его лицо было бледным. Я подошла к нему и обняла. — Он поблагодарил меня, Одри, и сказал, что то, каким образом моя мать вела себя после аварии, не давало ему покоя на протяжении многих лет. Он сообщил, что почувствовал, как моя мать испытала облегчение от того, что Даниэль умерла, и теперь он хочет, чтобы она села в тюрьму. — А ты? — спросила я. — Ты этого тоже хочешь? — Я уверен, что тюрьма будет слишком легким для нее наказанием, — ответил Джеймс. — Но это должно произойти. Он помолчал какое-то время, а потом продолжил. — Нам нужно позвонить твоей матери и дать ей понять, что она может составить компанию моей матери. Я подняла руку. — Я это могу сделать, — сказала я, беря в руки его навороченный телефон. — Чем дальше я смогу держать тебя подальше от моей матери, тем лучше. Тод, Иви, Коул и Дженни вновь ждали нас на пристани. — Доброе утро, — произнес Коул. На его лице сияла огромная улыбка, как и у Дженни. С тех пор как они открыто заявили о своей любви друг к другу, я не видела лиц этих двоих без улыбок. Даже если сейчас мой мир находился на краю, и все сильно выходило из-под контроля, их энтузиазм был заразителен. Я посмотрела на Дженни и крепко обняла ее. — Ты выглядишь великолепно, — заметила я, — и счастливой. — Да уж. Все налаживается, — сказала она, удерживая меня в своих объятиях. — Но я беспокоюсь о тебе. Иви сказала, что Селия прочитала тебе нотацию прошлым вечером, и что после этого ты выглядела бледной и расстроенной. Что происходит? Я покачала головой и сделала глубокий, рваный вздох. — Она всего лишь дала моей матери шанс пробежаться за наградой «Лучшая мать года». Дженни фыркнула. — Ты и Джеймс — замечательные люди. Может, они обе приняли тебя. — Если бы, — сказала я. Мы плавали все утро. Персонал на кухне упаковал для нас обед, а экипаж лодки высадил нас на уединенный пляж с огромной корзиной для пикника и холодильником, битком набитым итальянским игристым вином и пивом. — Я могу привыкнуть к такому, — сказал Тод, сидя на одеяле, которое расстелила Иви, и попивая пиво. — Уж точно не сравнить с архивом Департамента по надзору за ценными бумагами. Коул улыбнулся ему. — Лично я не скучаю по урегулированию конфликтов интересов или по оценке инвестиционных проектов, но грущу по моей хоккейной команде. У меня есть все, что мне действительно нужно, и это находится прямо здесь. Он обвил своими руками Дженни. — Я не скучаю по работе, — сказала Дженни невозмутимо. — Ты не скучаешь, и ты выходишь на заслуженный отдых, — произнес Коул покровительственно. — У меня около десяти сделок, которые, вероятно, пропали за последние две недели, а меня это даже не волнует, — сказал Джеймс. Затем он налил бокал игристого вина каждой из нас и поцеловал меня в щеку. Я прижалась к нему, стараясь не смотреть на его загорелые шесть кубиков пресса, находящихся выше его обтягивающих плавок. — Я уверен, что твоя империя будет по-прежнему процветать, когда ты вернешься, — заметил Тод. — У тебя всегда так. Одри, а ты собираешься переводиться туда в школу? — Думаю, что да, — ответила я. « Я надеюсь, что это произойдет, и как можно быстрее », — подумала я. — Калифорния будет сменой привычной обстановки, — продолжила я. — Я знаю. Постоянно теплая погода, вы можете себе представить? В этом году зима длилась вечно, — сказала Иви. Это была правда, так как еще в апреле в Бостоне были грязные сугробы. — Одно удовольствие находиться здесь. Тут так красиво. Я рад, что вы, ребята, поехали, так как вы во много раз лучше, чем мои кузины. Они все время говорят только о потреблении белков и о планах тренировок. А их кричащие дети, — сказала Иви и посмотрела на Тода, сморщив нос. — Это же ненормально, не так ли? — Да, дорогая, ненормально, — подтвердил Тод. — Когда мы станем родителями, то не будем похожими на них. Мы не будем все время говорить про наших детей, и они не будут кричащими, грязными маленькими сорванцами, как у твоих кузин. — Конечно же, нет, — сказала она. Иви была одета в розовое бикини в горошек, который подчеркивал ее загорелые и выпирающие ключицы. — У нас есть манеры, которые мы привьем и нашим детям. — Мы должны приезжать сюда каждый год, и не будем приглашать твоих кузин поехать с нами, или твоих кричащих детей, — сказал Коул Иви. — Мои дети не будут кричать, — произнесла Иви, защищаясь, говоря то же ошибочное суждение, в котором все не ставшие родителями уверяют сами себе. — Тогда это будет место встречи, — сказал Джеймс, переплетая свои пальцы с моими. — В то же время в следующем году. Мы отправились домой, и помылись перед вечерним весельем. Тод и Иви организовали ужин в модном ресторане гостиничного комплекса. Мы должны были нарядиться, и это меня беспокоило. Но больше всего меня волновало, что мне предстоит убегать от Миссис Престон на моих босоножках с высоченными шпильками, на которых мне не удастся далеко уйти. Джеймс щеголял в песочного цвета льняном костюме, надев под него белую рубашку, которую слегка расстегнул, демонстрируя в просвете свою великолепную загорелую грудь. — Мы должны идти уже прямо сейчас? — спросила я, обмахивая себя. — Потому что ты выглядишь невероятно горячо. Твой загар убивает меня. — Невероятно горячо? — спросил он, смеясь. — Это моя невероятно горячая подруга из Южного Бостона или нет? — Она самая, — сказала я, ухмыляясь ему. Он притянул меня к себе и поцеловал меня долгим, затяжным поцелуем, от которого у меня перехватило дыхание. Я почувствовала его возбуждение напротив себя. — Да, пожалуйста, — произнесла я, и стала расстегивать его ремень. Джеймс застонал. — Нет, спасибо, — сказал он, хотя его естество мгновенно пробудилось к жизни от моего прикосновения. — У нас имеются опасения, и мы должны пойти и разобраться с родителями, помнишь? — Тьфу, — ругнулась я, совсем забыв о том, что только минуту назад расстегивала его ремень. — Тьфу, ты права, — сказал он. — Но я хотел бы вернуть этот момент, как только мы возвратимся домой, если ты не возражаешь. — Я не возражаю, — произнесла я и поцеловала его снова. — Когда ты снимаешь одежду — это то единственное, что отвлекает мой мозг от всех наших … более неприятных дел. Я вздохнула. — Это, да еще размышление о твоем брюшном прессе. — Это то, что я хотел услышать, — сказал он, лучезарно улыбаясь мне. — Ты идеальна, ты знаешь это? Теперь давай пойдем, прежде чем я начну пытаться продемонстрировать тебе свой пресс. Лишь только солнечный свет остался позади нас, мое сердце начало глухо биться в груди. Предстояло снова столкнуться лицом к лицу с его матерью. Джеймс все еще не рассказал мне, какова будет наша стратегия поведения на ужине. Он только объяснил мне, что я должна подыгрывать ему. Джеймс смотрел прямо перед собой, когда мы подошли к ресторану, сжимая мою руку. Легкость в его манере поведения, которая была только минуту назад, куда-то исчезла. Прямо сейчас, направляясь в ресторан, он немного внушал страх своей полномасштабной готовностью к ведению боевых действий. — Одри, — сказал он, когда мы подошли к двери, — я хочу, чтобы ты кое-что запомнила. Сейчас будет спектакль. Не теряй нить, хорошо? Помни, кто враг. И запомни, чего бы я ни сказал, я буду любить тебя вечно. Глава 14 Джеймс Мы вошли в ресторан, Одри была бледна и выглядела обеспокоенной, именно то, что мне и было нужно. В помещении был накрыт длинный стол, покрытый белой скатертью, светильники и свечи мерцали по всему периметру. Мне поднадоели эти навороченные ужины. К тому же, я уже устал от выкрутасов моих родителей и их слепой веры в свое незыблемое превосходство. Даниэль была лучше, намного лучшим человеком, чем моя мать, а не наоборот. Моей матери нужно было это осознать. Я не был уверен, что она смогла бы это понять, но планировал попытаться сделать все возможное для этого. Мне нужно было только убедиться, что Одри и я прямо сейчас убедительно играем свои роли, наши эмоции должны были быть абсолютно правдивыми. Моя мать ничего бы не пропустила, поэтому у нас не было шанса на ошибку. Отпуск заканчивался, и мы собирались вернуться обратно в реальный мир. Одри должна была стать частью моего мира. Я просто должен был быть уверен, что я получу ее там живой и невредимой. Главным образом, получить в целости и сохранности. — Давай присядем здесь, — сказал я Одри, отодвигая для нее стул, расположенный как раз напротив своих родителей. Она молча кивнула мне и даже не взглянула на них, словно бы не вынесла их присутствия, если бы подняла глаза. Мой отец кивнул нам, взявшись за свой стакан с бурбоном, и я заметил, что его глаза скользят вниз к груди Одри. — Отец, — сказал я ему холодно, — глаза на меня. Он послал мне неодобрительный взгляд и сделал глоток бурбона. — Однажды и я был молод, ты же знаешь. — Да ты что? — спросил я и сел рядом с Одри. — Я не помню. Похоже, ты был стариком всегда. Он фыркнул на меня. — Ты сегодня в исключительной форме, — сказал он, глядя на меня поверх очков. — И ты тоже. Ты даже произнес больше, чем четыре слова. В своей обычной манере он поворчал на меня и вернулся к меню. По сравнению с матерью, мой отец был всего лишь плоским макетом личности. Он вечно держался в тени, и был просто голосом на другом конце линии своего офиса. Я всегда думаю о нем как о человеке, одетым в одежду нейтральных тонов, накаченным бурбоном, смотрящим злыми глазами на мир из-за очков от «Армани». Я часто думал о том, что моя мать выбрала его во многом потому, что он делал то, что она ему говорила. Интересно, боролся ли он с ней из-за Даниэль, или просто подчинился. Может быть, она никогда не говорила ему об этом, но он должен был догадаться. Моя мать была непростой женщиной. Я бы не удивился, если бы он ничего не сказав, просто вернулся в свой кабинет утром в понедельник после аварии, как ни в чем не бывало. Словно его жена никогда не убивала девушку. После того, как мы сели, Селия вплыла в помещение, одетая в насыщенно-розовое платье с воротником под шею, видимо, для того, чтобы замаскировать имеющиеся морщины, которые она умело скрыла под платьем. Если она и была удивлена тем, что мы сели напротив них, то ее лицо ничего не выдало. Не то чтобы я не ожидал этого. Она была либо настолько безнравственной, что у нее не было совершенно никаких угрызений совести, либо ее лицо было настолько накачано наполнителем, что оно не смогло бы двигаться еще пару недель. В любом случае, ее гладкое лицо было таким, как я того и ожидал. — Здравствуй, Джеймс, — сказала она. — Одри. Одри кивнула ей и отвернулась, а я устроился поудобнее, готовясь к тому, что предстоит мучительно долгий ужин, состоящий из нескольких блюд. — Выпей еще, — сказал я негромко Одри прежде, чем был подан десерт. — Тебе это понадобится. — Да, сэр, — ответила она, подзывая официанта. Мои родители вели себя цивилизованно в течение всего ужина, но все-таки было еще кое-что. Моя мать задавала мне ничего не значащие вопросы по поводу нескольких бизнес-проектов. После этого, наконец-то, сдавшись, она повернулась к отцу и стала обсуждать с ним свои различные запланированные общественные мероприятия. После того как Одри выпила свой напиток, и мы закончили с десертом, я резко встал. — Мама, нам нужно поговорить с тобой, — сказал я. — Следуй за мной. Так же как и Одри, моя мать послушно вышла со мной в почти пустой вестибюль, где мы заняли столик возле камина. — Что такое? — спросила Селия и бегло взглянула на Одри. — Джеймс может говорить за себя, — пробормотала Одри, все еще не глядя на мою мать. За весь ужин она не проронила ни слова, и теперь выглядела напряженной и такой маленькой в громадном кресле, в которое она села. Я допил остаток бурбона и подался вперед в своем кресле. — Я хочу, чтобы ты кое-что знала, мама. Одри вчера рассказала мне о состоявшемся вчера разговоре с тобой по поводу ее брата и того, что ты звонила ее матери. Я хочу, чтобы ты знала, что я сам урегулирую эти вопросы в будущем. Селия стрельнула глазами в Одри, словно лазерами. — Мне казалось, что я говорила тебе о том, что этот разговор должен был остаться между нами, дорогая. Я желала бы сказать, что удивлена, но …, — она повернулась ко мне. — Я хочу, чтобы ты знал, я пыталась тебя защитить. От этой девицы и ее лжи. Что еще ты можешь сказать, Джеймс? Я сжал свой стакан так сильно, что даже удивился, что он сразу не треснул в моей руке. — Одри также сообщила мне о своем ... подозрении по поводу смерти Даниэль, моей школьной подруги. Мама внимательно наблюдала за мной. Как всегда, на ее лице не дрогнул ни один мускул. — Она и мне сообщила об этом, сказав, что считает, будто бы я была вовлечена в это. — Это то, что она заявила. Я увидел, что Одри быстро посмотрела на меня в замешательстве. Моя голова пульсировала. — Ты знаешь, что у меня есть некоторые серьезные разногласия с тобой, мама. Но я не верю, что ты действительно была способна на что-то такое ужасное. И я не верю в это. Поэтому я хочу, чтобы ты знала, Одри и я возвращаемся домой сегодня вечером. И это будет последний раз, когда мы видим друг друга. Я позабочусь о ней и ее семье, и удостоверюсь, что ничего о наших с ней отношениях или ее обвинений по поводу смерти Даниэль никогда не выплывет наружу. Я сделал глубокий вдох. — Потому что, хотя я и верю, что она испытывала ко мне чувства, теперь я знаю правду о том, что она всего лишь упакованная как подарок, шлюха-шантажистка, как и ее мать. — Яблоко от яблони недалеко падает, дорогая, — сказала моя мать, выглядя торжествующей. — Я пыталась сказать тебе это тысячу раз. Одри не произнесла ни слова, пока мы возвращались на виллу. Я тоже молчал. За нами могли следить и подслушивать, и я не собирался рисковать. Ее лицо все еще было бледным, когда мы зашли внутрь, а губы сжаты в тонкую линию. — Я вызову дворецкого, чтобы он пришел и забрал нас, — сказал я. — Собери свои вещи. Собери также и мои, если ты сможешь это вынести. Она взглянула на меня, и я заметил боль в ее глазах. — Одри, — начал я. — Давай не будем говорить об этом, пока не выберемся отсюда, и пока этот спектакль еще свеж в уме моей матери. Ты же понимаешь . — Понимаю что? — резко ответила она, ходя в это время по дому и собирая наши вещи. — Что я люблю тебя, и что сожалею о тех мерзких вещах, которые я о тебе наговорил. Я подошел и обнял ее, прижав к своему телу. Она начала извиваться в моих руках, словно пытаясь убежать. Я наклонился и посмотрел на нее. — Мою мать не обманешь, Одри. Я должен был сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему. Она должна была поверить в то, что я порвал с тобой, и ты больше не являешься угрозой для нее. Поэтому если я и сделал тебе больно, то поступил так ради того, чтобы обезопасить тебя. Это единственное, что имеет для меня значение. Она посмотрела на меня. — Скажи мне, что ты не подразумевал то, о чем говорил, что в этих словах не было ни капли правды. — В том, о чем я говорил матери, в действительности не было ни единого слова правды, — сказал я и убрал волосы с ее лба и нежно поцеловал. — Ты знаешь, я бы не сделал этого. — Все равно обидно. Я почувствовала себя такой разрушенной, когда услышала это, — сказала она. — А я чувствовал себя разбитым, когда говорил это. Она сделала шаг назад от меня, когда я отпустил ее. — Я должен был сделать это, Одри. Мне пришлось взять ситуацию под контроль, так как до этого момента моя мать слишком долго верховодила над всем этим. Мы будем держать и твои и мою мать на коротком поводке, и будем выгуливать их как собак. — Я надеюсь, что они не развернутся и не укусят нас, — произнесла Одри. — У них достаточно большие клыки. Я не мог держать ее за руку до тех пор, пока самолет не поднялся в воздух, боясь, что кто-то может увидеть нас. Одри была очень тихой, разглядывая свои ногти, полностью игнорируя меня, и делая вид, что внимательно слушает то, о чем говорит стюардесса по поводу того, как вести себя на борту самолета. — Сможешь ли ты простить меня? — спросил я. — Я не думал, что мы выберемся оттуда невредимыми, иначе выбрал бы другой способ. — Я могу простить тебя. Я это уже сделала, — сказала она себе под нос. — Но если ты когда-нибудь еще раз сравнишь меня с моей мамой, то ты можешь распрощаться с этим навсегда. И она указала рукой на нижнюю часть своего тела. — Нет, — сказал я. — Я никогда не скажу «до свидания» этому. Она слегка улыбнулась мне, и я мог бы сказать, что сделала она это с неохотой. — Ты был таким у жасным , — сказала она. — Знаю. Я вел себя мерзко. — Ты думаешь, она поверила? — спросила Одри. — Думаю, что поверила. Я полагаю, что моя мать считает, что яблоко от яблони действительно недалеко падает. Она верит, что несмотря ни на что я люблю ее, и что я жестокосердечный и интересующийся только собой человек. И она права, — сказал я, обняв ее. — За исключением того, что она не приняла тебя в расчет. Сейчас я безжалостный и меня интересуешь только ты . И я не думаю, что моя мама может поверить, что я способен на такое. — На способность завести отношения? — спросила Одри. — Любить кого-либо больше, чем самого себя, — произнес я. — Хоть она и мой родитель, но я не думаю, что она знает реальное значение этого слова. — Твоя и моя мамы стоят друг друга, — заметила Одри. — Они должны сидеть в одной камере. — Я мог бы поработать над организацией этого, — сказал я. До этого момента я никогда не испытывал такого облегчения от возвращения в Бостон. Должно быть, Одри чувствовала то же самое, так как была расслабленной, сидя подле меня, когда мы приземлились. Кай ожидал нас в аэропорту. Он улыбнулся мне и, в соответствии с моей ранее оглашенной инструкцией, отвел взгляд от Одри. — Кай, приятно увидеться снова, — сказал я, когда мы садились на задние сидения внедорожника. — Мне тоже. Сэр. Мэм. Вам понравилось ваше путешествие? — Понравилось. Мы сочетали дела и удовольствие. Отдых оказался продуктивным, — сказал я. — Вы скучали по нам? — Конечно, — произнес Кай. — Вы двое — мои самые любимые клиенты. Особенно вы, Мистер Престон. Без обид, Мисс Рейнольдс, вы же знаете, что он находится рядом с вами. Он улыбнулся, и Одри рассмеялась над шуткой на мой счет. — Ха-ха, Очень мило, Кай, — сказал я, откинувшись назад и притянув к себе Одри. — Прямо сейчас я являюсь не любимчиком у многих людей. Приятно сознавать, что я еще способен кому-то нравиться. Но вы можете позволить Одри стать вашей любимицей, отныне вы можете даже улыбаться ей. Она всем нравится больше, чем я. По понятным причинам. — Что такое? — спросила она. — Ты не такая колючка, — сказал я и улыбнулся. Глава 15 Одри — Я все еще люблю тебя, — прошептала я Джеймсу. — Правда, чуть-чуть. — Ну, надо же, спасибо, — сказал он, целуя меня в макушку. — Тебе нужно заехать в твою квартиру? Забрать что-нибудь? — Придется. И я должна сходить в «Новые Горизонты», а также позвонить Елене, и есть еще куча всего, что я должна сделать. Но, думаю, что в первую очередь, мне бы хотелось выпить кофе. Я судорожно выдохнула. — Я также должна увидеться со своей матерью, чтобы убедиться, что она понимает, что мы предлагаем финансовый стимул и шантаж в одном флаконе. — День расплаты приближается, — сказал Джеймс, глядя на часы. — Мои родители прилетают завтра днем. Необходимо все успеть сделать до их возвращения. Я посмотрела на него, еще не полностью понимая, что он запланировал. — Что нам нужно сделать? — Сначала я позвоню родителям Даниэль, чтобы выяснить, что им удалось сделать касательно обращения в полицию. Я, наверное, должен отправиться к детективам и подать заявление. Вероятно, они захотят поговорить и с тобой. Ты должна будешь рассказать им, как моя мать угрожала тебе, и что именно она сказала тебе относительно Даниэль. А затем, когда мы все это сделаем, мне будет необходимо поговорить со своим братом и рассказать ему, что происходит. Для него это будет очень тяжелым ударом. И я еще понятия не имею, был ли вовлечен в это мой отец или нет. Джеймс провел рукой по своему лицу. Сейчас он выглядел сильно уставшим. — Я не знаю, хватит ли у полиции доказательств, чтобы арестовать каждого из них. Полиции, вероятно, понадобятся веские основания, а я не знаю, будет ли достаточно той информации, которую мы собираемся им предоставить. Моя голова шла кругом. — А что если нет? — спросила я. — Что, если ее не хватит? — Я не знаю, — ответил Джеймс. — Но мы будем к этому готовы в любом случае. — Ты целеустремленный и умный, — сказала я. — Просто обращаю твое внимание. Он сплел свои пальцы с моими. — Это из-за того, что ты здесь, детка. Когда мы проходили через вестибюль «The Stratum», я почувствовала себя так, словно возвращалась к себе домой. Мне сейчас было так уютно рядом с Джеймсом, все ощущалось совсем иначе, нежели в тот раз, когда он привел меня сюда впервые. Обслуживающий персонал тепло приветствовал нас, их лица были открытыми и знакомыми. Когда мы сели в лифт, я начала смеяться. — Что? — спросил он. — Да я просто вспомнила тот момент, когда была здесь с тобой в первый раз, — ответила я. — Я не могла оторвать глаз от тебя и твоих накаченных рук. Джеймс поднял руки и осмотрел их, будто видел в первый раз. — И я все думала о том, каков же ты под своим костюмом. — Ну, теперь ты знаешь, — сказал он и, наклонившись ко мне, поцеловал. — Сейчас ты в этом эксперт. — Я была так раздражена из-за того, что меня так влекло к тебе, — произнесла я. — Я думала, что это так неудобно. Особенно из-за того, что ты сказал, будто не хочешь спать со мной. — О, я хотел переспать с тобой, — сказал он и заправил прядь моих волос мне за ухо. — Как только я увидел, сразу захотел тебя. — Что-то ты долговато, — сказала я, делая вид, что дуюсь. — Я уверен, что мы наверстали с тобой потерянное время, — произнес Джеймс, и его глаза потемнели, пока он смотрел на меня. Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его медленно, наши языки сплелись, через меня прошел разряд тока, и я обхватила его шею. — Хотя сейчас я готов к большему, — сказал он. — Ты не была со мной близка прошлым вечером. Теперь настала его очередь сделать недовольную гримасу. — Это потому, что ты сказал, будто я — упакованная, как подарок, шлюха. Прямо как моя мать. Такие предварительные ласки — это точно не моя идея, — высказала я. — А как насчет такой альтернативы? — сказал он. Как только дверь открылась, Джеймс подхватил меня под ягодицы и усадил на себя, я тут же обернула свои ноги вокруг его талии, и он понес меня к двери, при этом глубоко целуя меня. Я могла ощущать его такого горячего и жесткого напротив себя, и это вызвало во мне привычную боль. Он ударил, не глядя, кулаком по коду. Я хотела его, но боль, которую я почувствовала прошлой ночью кипела во мне, смешиваясь с жаром, страстным желанием, которое я ощущала каждой клеточкой. — Скажи, что любишь меня, — сказала я. — Я люблю тебя. Ты же знаешь, что люблю, — произнес он, неся меня в спальню. Джеймс аккуратно положил меня на кровать, затем он оглянулся вокруг и улыбнулся. — Я раньше даже не мог предположить, что когда-нибудь буду счастлив находиться здесь. Я ведь ненавижу Бостон. Что ты сделала со мной, Одри? — Научила тебя расслабляться и есть луковые кольца в кляре в постели. Гулять по парку Фенуэй и пить пиво. Ой, и потерял свою водно-велосипедную невинность, — сказала я и пожала плечами. — Все наиважнейшие вещи. Он опустился на пол передо мной и поцеловал меня сначала нежно, затем поцелуй углубился, я почувствовала, что открываюсь ему. Я не осознавала, но внутри меня все еще оставалась натянутая пружина от того, что он сказал про меня вчера вечером. Но я все равно прижалась к нему, прощая его, доверяясь ему. Он отстранился от меня на секунду. — Скажи мне, что ты — моя, — сказал он. — Скажи это. — Я твоя, — произнесла я — Я так тебя люблю. — Я хочу видеть тебя обнаженной и полюбоваться на твой загар, — сказал он, начиная грубо снимать с меня одежду. — Слишком долго ждал. — Прошел всего лишь один день, — произнесла я, смеясь, но внутри себя я ощущала то же самое. Необходимость. — Джеймс, ты нанес мне рану прошлой ночью. Это, конечно, было глупо с моей стороны, потому что я поняла, для чего ты это делал. Но все равно. Он уже успел раздеть меня, и я смотрела на него совершенно нагая, чувствуя себя настолько уязвимой, насколько я могла быть таковой в данный момент. — Мне трудно не верить … в плохие вещи о себе. — Но ты не должна верить им, — сказал он, его глаза поедали меня. — Ты самый замечательный человек, которого я знаю, Одри. — Спасибо, — пробормотала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Я не хотела плакать и портить наш сексуальный момент, так как мне не терпелось, чтобы он уже быстрее вошел в меня. — Я доверяю тебе, Джеймс. Это правда. И я … я доверяю тебе себя, несмотря ни на что. Я провела рукой вниз по своему обнаженному телу, в то время как он пожирал меня глазами, отчего меня бросило в жар. Пока он так смотрел, я начала играть со своей грудью, заставляя свои соски становиться жесткими и вытянутыми, потом немного раздвинула ноги, предлагая ему себя. — Моя очередь, — сказал Джеймс и схватил меня за руки, удерживая их над моей головой. Он поцеловал меня, а потом стал жадно лизать и посасывать мою грудь. Джеймс провел руками вниз по моему телу. Быстро найдя мой клитор, стал медленно кружить по нему своими мощными пальцами, заставляя меня стонать и делая меня мокрой. — Я хочу похоронить себя в тебе, — сказал он, когда я заерзала под его рукой. — После того, как сначала заставлю тебя кончить. Он продолжал выписывать круги на моем клиторе, а я раскачивалась напротив него, становясь скользкой от своих соков. Я чувствовала, что внутри мне зародился и уже подступает ко мне невероятный оргазм. Джеймс прикусил мои соски, и я закричала, выгибая спину. Он увеличивал давление на мою сердцевину, по мере того, как я извивалась под ним. Я боролась со своим оргазмом, потому что предпочла бы кончить, когда бы он находился внутри меня, чтобы мы были единым целым в тот момент. Но сейчас я была в его власти, в настоящий момент он полностью распоряжался мной, и мое тело вышло из-под контроля. — Я не могу, — сказала я. — Я не хочу... я нуждаюсь в тебе внутри меня, детка. Он перестал прикасаться ко мне и посмотрел мне в лицо. — Ты мне доверяешь? — спросил он, и я кивнула ему в ответ. — Тогда позволь мне управлять твоим телом. Я хочу исследовать твое сладкое, упругое тело, — произнес он. Джеймс встал на колени и прикоснулся своими губами ко мне, а его язык кружил по моему набухшему клитору. Он контролировал, а я каталась на волнах наслаждения, проходивших по моему телу. У меня не было выбора. На секунду он отстранился. — Когда я буду готов, то собираюсь тебя трахнуть. Грубо и жестко. Его зубы оказались на моем клиторе, и он нежно прикусил его, а затем продолжил сосать и покусывать меня. Я откинула свою голову назад и закричала. Он продолжал лизать и посасывать меня, играя с моим телом, пока накативший на меня оргазм не разрушил меня. Я полностью потеряла себя, когда выкрикивала его имя, пока мое тело содрогалось. — Джеймс, — произнесла я, задыхаясь, после того, как мой оргазм начал затихать. — Готова ли ты для меня, детка? — спросил он, встав и разместив свой длинный и твердый член напротив моего входа, пока я еще дрожала, отходя от своего оргазма. — Да, — прошептала я. — Пожалуйста. Находясь в отчаянии, я страстно желала ощутить его внутри себя, и Джеймс не заставил меня долго ждать. Он был таким твердым, готовым вот-вот взорваться. Он разместился на краю кровати и вошел в меня сразу на всю длину. Я застонала, как только он наполнил меня, и посмотрела на его великолепное, загорелое, мускулистое тело. Его член был внутри меня огромным и жестким, а мое тело плотно облегало его, словно я была создана специально для него. Джеймс пару раз резко и глубоко вошел в меня. Я провела руками вниз по его нижней мускулистой части туловища, и удовольствие пронзило меня. Как и обещал, он находился глубоко во мне, и это ощущалось превосходно. Я почувствовала себя цельной. Я обвила свои пальцы вокруг основания его длины, в то время как он продолжал вбиваться в меня. Моя рука поглаживала его основу с каждым толчком, так как я желала усилить его ощущения и усилить его удовольствие. Это сработало. Он откинул голову назад и стал входить в меня жестко, сжимая мои бедра. — Черт побери, Одри. Он был во мне так глубоко, как никогда ранее я не ощущала его. Я почувствовала, как знакомое удовольствие нарастает внутри меня, и я постаралась сосредоточить все свои чувства на нем, начиная приближаться к своему концу. Он врывался в меня снова и снова, овладевая мной, когда оргазм уже накрыл меня, и он нашел собственное освобождение. Его мощные руки обхватили меня, пока наши оргазмы сотрясали нас в кровати. Потом он рухнул рядом со мной. — Черт, — сказал Джеймс и прижал меня к себе. Я счастливо уткнулась в него, ощущая удовлетворение и полное единение с ним. Я ждала, что он скажет еще что-нибудь, наблюдая за тем, как он неожиданно быстро заснул с улыбкой на лице. — Я люблю тебя, — прошептала я. Он приоткрыл один глаз и посмотрел на меня. Счастливая улыбка все еще оставалась на его лице. — Я тоже тебя люблю, детка. Несколько часов спустя солнце, пробивающееся сквозь стекла, разбудило меня. Джеймс уже встал к этому времени и оделся в футболку с эмблемой Уортона и какие-то спортивные брюки, и теперь расхаживал по комнате. — Что случилось? — спросила я. — Ничего. Я приготовил тебе кофе, — ответил он и указал на тумбочку. — Спасибо, — сказала я, села и сделала глоток, глядя на Джеймса с опаской. — Ты расхаживаешь здесь не просто так, Джеймс. Я бы хотела бы знать, что происходит. — Мы вернулись домой из поездки. Наши две недели закончились. Ты выполнила работу по своему контракту. Он провел руками по волосам. Мое сердце сжалось, и я поставил кофе на тумбочку, прежде чем смогла бы пролить его. — Разве это та часть, где ты меня уволишь? Опять? — Нет, если это только не та часть, где ты увольняешься. Снова. Мы просто смотрели друг на друга какое-то время. — Нет, Одри, мы подошли к концу нашего взаимного соглашения. Это то, о чем я говорю. Ничего не осталось кроме свободы выбора. — Ладно, — пробормотала я, чувствуя, как нервы скручиваются внутри меня, образуя пустоту в животе. — Когда ты попросил меня переехать с тобой в Калифорнию... это была свобода выбора, правильно? Неужели что-то изменилось? — спросила я нервно. — Ничего, — сказал он. — И все. Он снова провел рукой по волосам. — То, что мне пришлось находиться рядом с моей семьей последние две недели, заставило меня задуматься. Все эти ужасные вещи про мою мать и Даниэль помогли мне кое-что понять. Он замолчал. — Ты помнишь, я рассказал тебе о том, что Тод мне сказал перед свадьбой? — Нет, — ответила я и посмотрела на него, не понимая, к чему он ведет. — Неужели это было что-то вроде того, куда, черт возьми, сбежала Одри? Но причиной этого побега было то, что моя мать заявилась на свадьбу, ты же знаешь. Джеймс напугал меня, и я просто что-то лепетала, боясь услышать то, что он хотел мне сказать. — Нет, — ответил он и вздохнул. — Не о том речь. Это то, что не давало мне покоя. — Хорошо, — произнесла я и напряглась в ожидании того, что же будет дальше. — Он сказал, что когда я, наконец, пойму, чего хочу от жизни, то буду готов к своему «навсегда». Джеймс подошел и сел на кровать рядом со мной, и потянулся к моей руке. — Как я уже сказал, эти две последние недели заставили меня задуматься. О семье, о том, в чем я нуждаюсь…о своей собственной семье. У меня перехватило дыхание. — Одри, мне потребовалось очень много времени, чтобы найти тебя. И мы не были вместе очень долго. Но я, наконец , понял, чего я хочу. И я вполне готов к своему «навсегда». Он поднялся с кровати и встал на колени передо мной, потом вытащил из кармана маленькую черную коробочку. В этот момент я была уверена, что не просто затаила дыхание, я вообще перестала дышать. Он открыл коробочку, и там внутри оказался огромный, квадратной огранки бриллиант, предназначенный для принцессы. — А ты? — спросил он. Я была ошеломлена, и только могла моргать, глядя на него. — Я что? — спросила я тупо. — Готова к браку «навсегда»? Я продолжала моргать. — Я не хочу больше ждать, — сказал он, наблюдая за выражением моего лица. — Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты поняла, что я говорю серьезно о браке «навсегда». Я не могла говорить, не могла дышать. — Одри, ты выйдешь за меня замуж? Наконец, понимание того, о чем он говорит, настигло меня, и я кивнула головой вверх и вниз. — Я собираюсь рискнуть и предположить, что это означает «да»? — спросил он с надеждой. — Да, — прошептала я, удивляясь, что у меня прорезался голос. А затем я бросилась к нему. — Да, да, да. Глава 16 Джеймс Следующие два дня прошли, словно в тумане. Мы сходили в полицию и подали заявление, а также предоставили им информацию о рейсе моих родителей, и детективы сказали, что они будут ожидать их прибытия в аэропорту. Они не сказали нам, будут ли производить арест, но мы знали, что детективы, по крайней мере, зададут вопросы моим родителям. Это будет хоть что-то. Мне все еще было тяжело приспособиться к моей новой реальности. Все происходило по-настоящему — мои родители были причастны к смерти Даниэль. Я испытывал шок от предательства и отвращения, которые отзывались во мне болью, в то время как Одри и я занимались нашими текущими делами. Это была моя новая реальность, и пройдет какое-то время, пока я привыкну к ней. Мои родители всегда были непростыми людьми, но теперь они вызывали у меня отвращение. Независимо от того, какими бы далекими мы не стали друг другу, мне как сыну, было нелегко это чувствовать. Одри и я отправились в «Новые Горизонты» и я, наконец-то, познакомился с Томми. — Это Джеймс, — сказала ему Одри. — Я люблю его, и ты тоже полюбишь. Он хочет, что мы переехали с ним в Калифорнию. — А как же мама? — спросил Томми. Одри только плечами пожала. — Она, вероятно, приедет и навестит нас, даже если мне бы этого и не хотелось, но она все же наша мама. Томми и Одри посмеялись над этим. Затем мы нанесли визит в Восточный Бостон, потому что прежде, чем мы доберемся до моей ужасной матери, мы должны решить вопрос с матерью Одри. Нам следовало убедиться, что она полностью примет предлагаемое ей соглашение. Она должна пообещать перестать нас шантажировать и /или не общаться с моей матерью в обмен на молчание моего частного детектива о нарушениях ее текущего условно-досрочного освобождения и крупную сумму денег на ее банковском счету. Миссис Рейнольдс была одета в старую футболку с логотипом «Pour House», и даже не побеспокоились о том, чтобы прибраться в квартире. Она сказала, что была рада видеть нас, чем несказанно удивила нас. — Ты рада меня увидеть? — спросила Одри ошарашенно. — В основном, его, — сказала Миссис Рейнольдс, закуривая сигарету и указывая вздернутым подбородком на меня. Одри бросила на меня быстрый взгляд и снова повернулась к матери, нахмурив брови. — Не приходил ли сюда частный детектив? — спросила она. — И не рассказал ли тебе о досье? — А, да, — ответила ее мать, и выдохнула дым в лицо Одри. — Он не доставил мне хлопот. Я имею в виду, когда он сказал мне, что я получу. Я притворился, что изучаю телефон, пока Одри послала мне уничтожающий взгляд. — Что конкретно ты собираешься получить? — спросила она свою мать. Миссис Рейнольдс также посмотрела на меня, видимо, ожидая какой-либо подсказки. Я продолжал изучать свой телефон, не желая ни в чем сознаваться ни на йоту. Одри вздохнула. — Не обращай внимания, Ма, — сказала она, смирившись. — Я выясню у него позже. Какое-то время мы все молчали. Наконец, когда я поднял глаза вверх, то увидел, миссис Рейнолдс, держащую руку на своей груди, схватившуюся за сердце и уставившуюся на левую руку Одри. — Сладкий младенец Иисус в яслях, — пробормотала она, — это что? Обручальное кольцо? — Да, оно самое, — ответила Одри и снова вздохнула. — Джеймс и я решили пожениться, и я переезжаю вместе с ним в Калифорнию. И мы забираем с собой Томми. Одри вызывающе посмотрел на мать. — Хорошо. Да. Ладно, — сказала ее мать, согласившись, ни минуты не сомневаясь. Одри оцепенела, словно у нее перехватило дыхание. — Ладно ? — переспросила она и снова подозрительно посмотрела на меня. — Твою мать, сколько денег ты ей дал? — Достаточно, — ответил я невинно. — Я знаю, что ты хорошо позаботишься о Томми, — сказала Миссис Рейнольдс, перебивая нас. — И я буду постоянно навещать вас. Одри посмотрела на нее с ужасом, широко раскрыв глаза. — Навещать … нас? — И останавливаться в отеле , Мисс святоша. Твой парень, я имею в виду жених, сделал все возможное. — Мне казалось, он тебе не нравился, — произнесла Одри, слегка указывая пальцем на меня. — Помнится мне, ты говорила про него, что он — придурок, маскирующийся под джентльмена. — Да, но все меняется, — сказала ее мать и пожала плечами. — За исключением тебя. Ты всегда будешь считать, что значительно лучше меня. — Потому что так и есть, — ответила Одри. Ее мать рассмеялась, и затем еще раз сделала глубокую затяжку. — Ну, ты еще более святой, чем наша святоша, хотя я абсолютно уверена, что ты не такая. — Быть святее святоши получается не у всех, — произнесла Одри. — Не тебе следует говорить мне об этом, — сказала Миссис Рейнольдс сквозь облако дыма. Когда мы ушли от матери Одри, то из автомобиля она позвонила Елене и уволилась. — Я не вернусь на работу, Елена, — сказала она, и облегчение сквозило в ее голосе. — Ты и Дженни. Вы обе? — завопила мадам так, что я мог слышать ее голос, который раздавался во всей машине. — Дженни уже позвонила мне с острова. Боже, должно быть, отдых так влияет. — Да, Елена, — сказала Одри, переплетя свои пальцы с моими, потом она повесила трубку и повернулась ко мне. — Теперь я официально безработная. — В данном конкретном случае это действительно к лучшему, — произнес я. Одри улыбнулась мне, но сморщила носик. — Я довольно молода, чтобы выходить на пенсию. — Я займу тебя работой, — сказал я. — Ты должен. Ты обещал. Помнишь насчет ковбоя? — спросила она. — Может ковбой выйдет на пенсию? — задал вопрос я. Одри рассмеялась. — Может быть. Хотя я не возражаю против тебя в постели, — сказала она и прижалась ко мне. — Когда ты так ставишь вопрос, я предполагаю, что мне не стоит отказываться. Я притянул ее поближе к себе, не имея ничего против всего этого. — Я должна вернуть эту одежду Елене, — сказала Одри чуть позже. Мы уже находились в ее комнате, и она смотрела на огромный стенной шкаф. — Нет, — произнес я. — Я просто оплачу Елене ее стоимость. Мне очень нравится то черное платье, и я мог бы найти применение тому бикини. Учитывая все обстоятельства, сейчас я был счастливее, чем когда-либо я мог только предположить. Тем более что я планировал встретить маму в аэропорту с двумя полицейскими детективами и родителями Даниэль. Я все еще не мог поверить, что мои родители были причастны к смерти Даниэль. Однако я верил в это. То, что моя мать сказала Одри, и способ, каким она угрожала ей, подтверждали мои худшие опасения. Сердцем я понимал, что моя мать сделала что-то ужасное, хотя до сих пор так и не узнал точно, что именно. Я также считал, что мой отец все знал. Даже если бы он ничего и не делал, чтобы помочь моей матери, но я был уверен в том, что он бы ничего не предпринял, чтобы остановить ее. И это также делало его виновным и достойным осуждения. Мы не знали, какие обвинения, если таковые и имелись, предъявит полиция, и привлекут ли отца в конечном счете, но все же, хоть что-то. Даниэль была невинной девушкой, и за ее убийство кто-то должен понести заслуженное наказание. Ради Даниэль, ее родителей, меня самого. Если мы не сможем сделать так, чтобы правосудие восторжествовало, то, по крайне мере, мы получим общественный резонанс, и это будет что-то вроде расплаты. Родители Даниэль, Мистер и Миссис Андерсон, уже ждали нас в аэропорту. Я грубовато обнял их и представил Одри. Они оба выглядели уставшими и напряженными, но сказали, что рады тому, что находятся здесь. Они хотели увидеть лицо моей матери. — Все эти годы мы никак не могли примириться со смертью Даниэль, — сказал Мистер Андерсон, а его жена промокнула глаза. — Я твердил себе, что это связано с тем, что так страшно потерять своего ребенка. Это, конечно же, так и есть, но все же было что-то большее, чем просто потеря. Это было более ... противоестественным, чем казалось на первый взгляд. Словно это было даже больше, чем просто неправильность. Миссис Андерсон прочистила горло. Она смотрелась очень достойно для своих лет, но под глазами у нее появились темные круги и выглядела опустошенной. — Когда ты позвонил нам, нам показалось, что мы ждали именно этого звонка двадцать лет, — сказала она. — Мы не знали всего того, о чем ты нам поведал, но мы ожидали что-то в этом роде. Твоя мать считала, что Даниэль никогда не была достаточно хороша для тебя, Джеймс. Даниэль говорила мне об этом. Я всегда думала, что твоя мать, в конце концов, подружится с ней, увидев, каким прекрасным ребенком в действительности она была. Теперь я знаю правду. У моей дочери никогда не было шанса. Она начала плакать, и Мистер Андерсон притянул ее к себе. Я отвернулся. Два детектива бостонской полиции, с которыми мы уже поговорили ранее, ожидали неподалеку. В аэропорту уже находились репортер из « The Boston Tribune» и фотографы-папарацци. — Каким образом пресса узнала об этом? — шепнула мне Одри. — Я заглянул в записную книжку твоей матери и позвонил им, — сказал я. — Я прикинул, что это тот час подтолкнет Селию к краю. Это то, чего она точно заслуживает. Одри кивнула мне, и я затаил дыхание, наблюдая за тем, как самолет подрулил к воротам. Я застыл в ожидании, когда же появится моя мать, чтобы встретиться со своей судьбой, и своего брата, которому должен был сообщить ужасные новости. Тод и Иви вышли первыми, а затем появились Коул и Дженни. Все они были сильно удивлены нашему присутствию здесь. — Что вы двое здесь делаете? — спросил Тод. — Мама сказала — — Не верь тому, что говорит мама, — произнес я, хватая его за плечи. — Все в порядке. Одри и я обручились. — Это так здорово, — сказал Тод и улыбнулся нам. — Но я здесь не ради хороших новостей, — произнес я негромко и быстро. — Я пытался позвонить тебе, но не дозвонился. Я здесь из-за матери и отца. Потому что произошло кое-что ужасное. — Но они в порядке, — сказал Тод в замешательстве. — Что-то ужасное произошло не с ними, речь идет о том, что сделали они. Я пристально посмотрел на своего младшего брата и затем указал на родителей Даниэль. — Это Мистер и Миссис Андерсон. Ты помнишь мою подругу из школы? Даниэль? Это ее родители. — Приятно вас видеть, — сказал Тод, пожимая им руки. — И я до сих пор сожалею о вашей дочери. Я был молод, когда это случилось, но я помню, какая это была трагедия. Тод снова повернулся ко мне. — Я не понимаю, — пробормотал он, глядя на меня в недоумении. Он перевел взгляд с Мистера и Миссис Андерсен на двоих полицейских, стоящих позади них. — Что происходит? Я сделал глубокий вздох, зная, что сейчас собираюсь нанести ему удар. — Мама имеет отношение к смерти Даниэль. Она угрожала Одри на Эльютере, и мы начали собирать кусочки воедино, — сказал я. — Полиция здесь для того, чтобы доставить ее на допрос, возможно, и отца тоже. Андерсоны здесь находятся для того, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Бледность проступила на загорелом лице Тода. — Ты шутишь? — Нет. Прости. Я не шучу. Впервые я почувствовал настоящую грусть и сожаление по поводу наших с ним родителей, а не только ярость, которая клокотала во мне. — Пойдем присядем, — мягко сказала Иви, и повела Тода к нескольким свободным сиденьям, расположенным неподалеку от нас, разговаривая с ним и поглаживая его руку. — Боже, ух ты, — сказала Дженни, подходя к нам. Она, должно быть, слышала какую-то часть разговора. — Я могла бы сказать, что не верю этому, если бы Миссис Престон не была такой сучкой. Извини, Джеймс. Она повернулась к Одри. — Она не спускала с меня глаз весь полет, словно я собиралась заразить ее шлюшачьими гнидами, или чем-то вроде того. Одри послала ей измученную улыбку. — Я бы могла сказать, что удивлена, но — — Ой, мой хренов Бог, Одри, — закричала Дженни, прерывая ее. — Это обручальное кольцо? Одри кивнула ей, и Дженни, схватив ее, начала прыгать вверх и вниз. — Это даже не камень! Это долбаный булыжник ! — Дженни, — сказала Одри спокойно, — давай поговорим об этом позже. У нас есть несколько неприятных вещей, о которых нам необходимо позаботиться прямо сейчас. — Да, — пробормотала Дженни. Она прекратила прыгать и перекрестилась. — Но, ух ты. Просто вот это да. Вскоре и моя мать покинула самолет, одетая в зеленое поло с поднятым воротником, безупречные брюки и белые мокасины. Ее лицо оказалось достаточно подвижным, чтобы на нем можно было заметить шок в этот момент, когда она заметила нас. — Джеймс? — спросила она. — Одри ? Я сердито посмотрел на нее, и она застыла на месте, в этот момент мой отец налетел на нее сзади. — Поосторожнее, Роберт, — огрызнулась она. — Мама, будь вежливой, у нас гости, — сказал я, указывая на Андерсонов. — Ты помнишь Мистера и Миссис Андерсон, не так ли? Родителей Даниэль? А это детектив Гордон и детектив Фиск из департамента полиции Бостона. Полагаю, что они хотели бы задать тебе и папе насколько вопросов в центре. Я улыбнулся, видя, как она борется с собой, чтобы сохранить свое ледяное спокойствие. В этот самый момент фотографы начали делать снимки, и со всех сторон заработали вспышки. — А это репортер из « Tribune » и папарацци, — я широко улыбнулся ей, пока она пыталась обрести хладнокровие и найти лучшую позу для фотографов. — Мама, речь идет о несколько иных вещах. Мать Одри теперь играет на моей стороне. Ты, конечно, если захочешь, можешь заплатить ей. Я уверен, она не будет возражать. Я наблюдал за тем, как детективы целенаправленно направились к моим родителям. Бледные и покорные Андерсоны последовали за ними. — Ох, и еще кое-что, — сказал я. — Одри и я помолвлены. — Мистер Престон! Вы помолвлены? — крикнул один из фотографов. — Позвольте мне сделать снимок счастливой пары! В тот же день снимки распространились по всему интернету. На них я и Одри с усталыми улыбками на наших лицах стояли, обняв друг друга. На заднем плане можно было заметить мою маму и полицейских, сосредоточенных на ней. Ее лицо было достаточно подвижно, чтобы запечатлеть ее с миной, как будто она проглотила очень горькую и очень низкого качества пилюлю. Эпилог. Пять лет спустя. Эльютера. Коул, Дженни и их трое детей ожидали нас на пляже. Тод и Иви только что отправились наверх с их маленьким ребенком для короткого дневного сна и собирались присоединяться к нам в ближайшее время. — Я не могу поверить, что вы двое снова ожидаете ребенка, — сказал я, качая головой Коулу. — Я же говорил тебе несколько лет назад, что не могу держать свои руки подальше от нее, — произнес Коул и рассмеялся. — Такова моя участь. Он кивнул на малыша, который был закреплен на его груди в рюкзаке-кенгуру. — Кто бы говорил, брат. Он кивнул на моего младшенького, который был пристегнут в рюкзаке-кенгуру на моей груди. — Да, но у тебя уже четвертый . Это явно перебор. У Одри и меня для солидности только трое. — Пока трое, — заметил Коул, — Я до сих пор могу заметить на твоем лице эмоциональный стояк. Если Одри захочет еще одного малыша, она получит его. — Наверное, это правда, — сказал я и засмеялся. Мы сдержали обещание и приезжали на Багамы каждый год. Единственное обещание, которое Тоду и Иви не удалось сдержать в полной мере, так это то, что их трое маленьких мальчуганов постоянно кричали и часто были грязными. Они притаскивали домой жуков и червей для своей матери, чем вызывали ее крик. Но она любила их, и это позволило мне увидеть другую сторону Иви, ту сторону женщины, которая искренне любила Тода и своих детей. И поэтому мне нравились вопли ее и Тода, а также их маленьких сорванцов. Четыре года назад Одри и я поженились в узком кругу в музее Гарднера. Тод и Коул были свидетелями с моей стороны, Дженни и Иви со стороны Одри. Коул и Дженни поженились чуть позже в том же году. В отличие от нашей тихой свадьбы, они арендовали целый остров в Карибском море и закатили дикую вечеринку в вечерних нарядах вкупе с фейерверком на воде. — С размахом, — сказал я Коулу, оглядывая происходящий вокруг праздник. — Вроде Дженни привыкла к размаху, — сказал Коул невозмутимо. На нашей свадьбе Томми вел Одри к алтарю. Она же выглядела в длинном кружевном платье в точности, как ангел. Мои глаза наполнились слезами в тот момент, как я увидел ее. Слезы также были в глазах ее матери, но скорее по другим причинам. Она, вероятно, пересчитывала в голове все доллары, которые Одри может выиграть от ее замужества, и испытывала облегчение от того, что ей теперь не придется трудиться для оплаты ежегодно увеличивающегося налога на сигареты в штате Массачусетс. Моя мать тоже плакала, наверное, потому, что она очень переживала из-за смешения ее родословной, а также того факта, что я женился на женщине, из-за которой рассыпался ее карточный домик. Я подумал, что это заслуженное наказание. Все безвозвратно изменилось в моей семье после того, как были обнародована информация, связанная со смертью Даниэль. Моему отцу не было предъявлено никаких обвинений, так как не было достаточно доказательств его причастности. Моя мать, однако, была арестована по подозрению в тяжком преступлении — убийстве. Обвинение считало, что она кого-то наняла с целью убить Даниэль, организовав автомобильную аварию. Но для присяжных, назначенных на разбирательство ее дела, не хватило достаточно вещественных доказательств, и она вышла на свободу после предварительного разбирательства. Все-таки, хоть и на небольшой срок Селия оказалась за решеткой, и желтая пресса сошла с ума от этой истории. Ее лицо «засветилось» во всех колонках светской хроники онлайн. Ее арест был даже освещен как сопутствующая деталь при описании свадьбы Тода и Иви в « New England Brides Magazine» . Андерсоны написали роман, тонко завуалированную вымышленную историю о том, что, как они считали, случилось с их дочерью, и книга попала во все списки бестселлеров. Селия Престон была тщательно и публично унижена. Хотя она и не понесла наказание по заслугам, но это тоже было кое-что. До конца своей жизни она будет отрицать свою причастность, и я смирился с этим. Кроме того я также заставил ее пожертвовать два миллиона долларов в стипендиальный фонд Даниэль и включить фонд в завещание, что послужит в дальнейшем фундаментом для фонда. Я больше не хотел общаться с матерью, но Одри убедила меня пригласить ее на свадьбу и, как минимум, регулярно присылать фотографии детей. Точно также как я в свое время убедил ее пригласить свою мать на свадьбу и регулярно посылать той фотографии детей. — Они — наша семья, — произнес я, пожимая плечами. — Как бы там ни было. — Мне больше нравилось, когда ты сравнивал их с собаками, и что мы бы выгуливали их, — сказала она, но все равно послала им приглашения. Сейчас Одри гуляла по пляжу, держа на руках Беллу, нашу двухлетнюю дочь. Рядом с ней находилась беременная и сияющая Дженни, держа за руку свою дочь Риз. Наш трехлетний сын Родос бегал с Кайлом, сыном Коула и Дженни. Они плескались в воде и визжали от восторга. На моей груди уютно разместилась в рюкзаке-кенгуру, также как и у Коула его младенец, наша младшенькая — Мия. Разве, что ребенка Коула не звали Мия, так как нашу малышку мы назвали в честь тети Одри. Мы сообща присматривали за детьми. — Разве не все мы некоторое время назад были здесь одинокими, пьющими пиво, и занимающимися подводным плаванием? — спросил Коул, глядя на наши семьи. — Боже, как нас теперь много. Он посмотрел в недоумении. — Да уж, — сказал я, взглянув на Одри, улыбнулся и обнял ее. — Ты выглядишь счастливым, — произнесла она и поцеловала меня в щеку. — Я просто обращаю на это твое внимание, детка. Я посмотрел на нее так, как я всегда делал. — Это из-за того, что ты здесь, Миссис Престон.