— Доброе утро, — произнес Коул.

На его лице сияла огромная улыбка, как и у Дженни. С тех пор как они открыто заявили о своей любви друг к другу, я не видела лиц этих двоих без улыбок.

Даже если сейчас мой мир находился на краю, и все сильно выходило из-под контроля, их энтузиазм был заразителен. Я посмотрела на Дженни и крепко обняла ее.

— Ты выглядишь великолепно, — заметила я, — и счастливой.

— Да уж. Все налаживается, — сказала она, удерживая меня в своих объятиях. — Но я беспокоюсь о тебе. Иви сказала, что Селия прочитала тебе нотацию прошлым вечером, и что после этого ты выглядела бледной и расстроенной. Что происходит?

Я покачала головой и сделала глубокий, рваный вздох.

— Она всего лишь дала моей матери шанс пробежаться за наградой «Лучшая мать года».

Дженни фыркнула.

— Ты и Джеймс — замечательные люди. Может, они обе приняли тебя.

— Если бы, — сказала я.

Мы плавали все утро. Персонал на кухне упаковал для нас обед, а экипаж лодки высадил нас на уединенный пляж с огромной корзиной для пикника и холодильником, битком набитым итальянским игристым вином и пивом.

— Я могу привыкнуть к такому, — сказал Тод, сидя на одеяле, которое расстелила Иви, и попивая пиво. — Уж точно не сравнить с архивом Департамента по надзору за ценными бумагами.

Коул улыбнулся ему.

— Лично я не скучаю по урегулированию конфликтов интересов или по оценке инвестиционных проектов, но грущу по моей хоккейной команде. У меня есть все, что мне действительно нужно, и это находится прямо здесь.

Он обвил своими руками Дженни.

— Я не скучаю по работе, — сказала Дженни невозмутимо.

— Ты не скучаешь, и ты выходишь на заслуженный отдых, — произнес Коул покровительственно.

— У меня около десяти сделок, которые, вероятно, пропали за последние две недели, а меня это даже не волнует, — сказал Джеймс.

Затем он налил бокал игристого вина каждой из нас и поцеловал меня в щеку. Я прижалась к нему, стараясь не смотреть на его загорелые шесть кубиков пресса, находящихся выше его обтягивающих плавок.

— Я уверен, что твоя империя будет по-прежнему процветать, когда ты вернешься, — заметил Тод. — У тебя всегда так. Одри, а ты собираешься переводиться туда в школу?

— Думаю, что да, — ответила я.

«Я надеюсь, что это произойдет, и как можно быстрее», — подумала я.

— Калифорния будет сменой привычной обстановки, — продолжила я.

— Я знаю. Постоянно теплая погода, вы можете себе представить? В этом году зима длилась вечно, — сказала Иви.

Это была правда, так как еще в апреле в Бостоне были грязные сугробы.

— Одно удовольствие находиться здесь. Тут так красиво. Я рад, что вы, ребята, поехали, так как вы во много раз лучше, чем мои кузины. Они все время говорят только о потреблении белков и о планах тренировок. А их кричащие дети, — сказала Иви и посмотрела на Тода, сморщив нос. — Это же ненормально, не так ли?

— Да, дорогая, ненормально, — подтвердил Тод. — Когда мы станем родителями, то не будем похожими на них. Мы не будем все время говорить про наших детей, и они не будут кричащими, грязными маленькими сорванцами, как у твоих кузин.

— Конечно же, нет, — сказала она.

Иви была одета в розовое бикини в горошек, который подчеркивал ее загорелые и выпирающие ключицы.

— У нас есть манеры, которые мы привьем и нашим детям.

— Мы должны приезжать сюда каждый год, и не будем приглашать твоих кузин поехать с нами, или твоих кричащих детей, — сказал Коул Иви.

— Мои дети не будут кричать, — произнесла Иви, защищаясь, говоря то же ошибочное суждение, в котором все не ставшие родителями уверяют сами себе.

— Тогда это будет место встречи, — сказал Джеймс, переплетая свои пальцы с моими. — В то же время в следующем году.

Мы отправились домой, и помылись перед вечерним весельем. Тод и Иви организовали ужин в модном ресторане гостиничного комплекса. Мы должны были нарядиться, и это меня беспокоило. Но больше всего меня волновало, что мне предстоит убегать от Миссис Престон на моих босоножках с высоченными шпильками, на которых мне не удастся далеко уйти.

Джеймс щеголял в песочного цвета льняном костюме, надев под него белую рубашку, которую слегка расстегнул, демонстрируя в просвете свою великолепную загорелую грудь.

— Мы должны идти уже прямо сейчас? — спросила я, обмахивая себя. — Потому что ты выглядишь невероятно горячо. Твой загар убивает меня.

— Невероятно горячо? — спросил он, смеясь. — Это моя невероятно горячая подруга из Южного Бостона или нет?

— Она самая, — сказала я, ухмыляясь ему.

Он притянул меня к себе и поцеловал меня долгим, затяжным поцелуем, от которого у меня перехватило дыхание. Я почувствовала его возбуждение напротив себя.