— Ладно, — он сделал себе пометку. — Слушай, Стив, у тебя все в порядке? По твоему виду можно подумать, что ты подхватил грипп.

— Да нет, просто болит голова. — Выдержав короткую паузу, я спросил: — Как ты думаешь, следует ли нам запускать эту статью о Шульце?

— Как это — следует ли ее запускать? — Он недоуменно уставился на меня. — Ты смеешься?

— Нет, я все обдумал. Мы можем нарваться на крупные неприятности. Я хочу сказать, что копы наверняка разозлятся на нас, а это может иметь скверные последствия.

— Да ведь мы уже перебирали все это, когда планировали статью, правильно? — Уолли ухмыльнулся. — Ты ее задумал, а я написал. Значит, они возьмутся за нас обоих. Ну и что? Скажи на милость, что они могут нам сделать? Ни ты, ни я не замешаны ни в чем незаконном… так какого черта? — Он пригляделся ко мне, — Ты случаем не сдрейфил, Стив? Или у тебя темное прошлое? — Он широко улыбался, но мне было не до смеха. — В конце концов, босс дал нам зеленый сигнал, и, если случится прокол, он об этом позаботится. А дураку Шульцу давно причитается.

— Ну ладно, но ты поговори с Веббером и выясни, не сможет ли он отыскать для нас что-нибудь о Хэммонде.

Он задумчиво посмотрел на меня, собрал бумаги и направился к двери.

— Слушай, Стив, плюнь-ка сейчас на все и пойди домой отлежись.

Когда он ушел, я вынул из магнитофона ленту, сунул кассету в карман, а фотографию положил в портфель. Потом зашел в приемную к Джин.

— Я иду домой, Джин. Похоже, у меня начинается грипп. Если будет что срочное, позовешь Уолли.

Она озабоченно посмотрела на меня.

— У вас дома есть аспирин?

— Конечно. Завтра я наверняка буду в порядке. — Я вышел в коридор. Дверь Уолли была открыта, и я заглянул к нему:

— Я иду домой, в случае чего позвони мне, пожалуйста.

— Ничего здесь не случится. Иди побыстрее и ложись в постель.

Я поколебался немного, но потом все же не удержался и спросил:

— Уолли, Ширли ходит делать покупки в универмаге «Белком»?

Ширли звали симпатичную пухленькую жену Митфорда.

— У этих грабителей? — Уолли покачал головой. — Что ты, ведь там все стоит минимум на пятнадцать процентов дороже, чем в любом другом месте в нашей округе. Эта лавочка только для богачей и снобов. Нам, пожалуй, не мешало бы заняться и ими.

— Это стоит иметь в виду. Ладно, пока.

Я спустился вниз на лифте, сел в машину, включил мотор, а потом некоторое время неподвижно сидел, безнадежно уставясь прямо перед собой.

Что делать? К завтрашнему вечеру мне надо достать двадцать тысяч или пленка попадет к Шульцу. Я представил себе арест Линды, представил, какая это будет сенсация и как обрадуются ей мои собратья-газетчики. Чендлер, разумеется, немедленно уволит меня.

Я представил себе наших соседей, качающих головами, а сколько будет разговоров! Впервые с момента женитьбы с Линдой я не жалел, что у нас нет детей.

Но ведь должен существовать какой-то выход.

Мой банковский долг покрыт. Что, если Эрни Мэйхью согласится ссудить мне эти двадцать тысяч? Однако при трезвом размышлении я осознал, что это напрасная мечта. Не исключено, правда, что он одолжит мне тысяч пять, если я выдвину какую-нибудь убедительную причину. Но как достать остальные деньги?

Я вспомнил Лу Мейера, ростовщика, который должен был стать моей следующей мишенью. Мой второй репортер, Макс Берри, уже набросал статью. Мы собирались предать огласке факт, что Мейер требует шестьдесят процентов прибыли. Макс также выяснил детали о методах, какими действуют сборщики Мейера: если какой-нибудь бедняга не мог уплатить больших процентов, эти головорезы избивали его. Мейер, вероятно, дал бы мне в долг на приемлемых условиях, если бы я не стал печатать статью.

Но тут я вспомнил, что Чендлер уже одобрил идею.

Я включил сцепление и поехал домой.

Как я и предполагал, что не застану Линду дома, так и оказалось. Ворота гаража были открыты, а ее «остин» отсутствовал. Я заехал в гараж и посмотрел на часы. Было всего несколько минут седьмого. Потом открыл дверь, ведущую из гаража в дом, и прошел в свой кабинет. Я поставил кассету в магнитофон, фотографию убрал в ящик письменного стола и зашел в туалетную комнату Линды.

Через несколько минут я нашел этот флакон духов. Потом открыл туалетный шкафчик Линды и пересмотрел все эти флакончики и пузырьки, которыми были уставлены полочки. Краденым могло быть все что угодно. Там также стоял большой изящный флакон духов «Джой», а я знал из рекламы, что это самые дорогие духи, какие мужчина может подарить женщине.

Я закрыл шкафчик и пошел на кухню за льдом для виски. Мне срочно требовалось чего-нибудь выпить покрепче.

В кухне царил страшный беспорядок: грязная посуда от обеда была свалена в раковине, на столе стояли остатки курицы, грязная тарелка и прибор. На полу были рассыпаны картофельные хлопья. Я вспомнил, что Сисси должна прийти только завтра.

Вернувшись в кабинет, я приготовил виски и сел за письменный стол. Я сидел и пытался придумать какой-нибудь выход. Признаюсь, меня охватила паника. Я видел, как всё, ради чего я старался и создавал, вся моя жизнь рушится как карточный домик из-за ненасытной жадности моей красивой, но глупой жены. Почему она воровала, как могла вести себя с такой полнейшей безответственностью, ведь должна же она сознавать, что будет означать для нас обоих, если ее схватят за руку?