щую дверь снаружи, и вошел во внутрь.

Тем временем баба Лиза, накинув на плечи кацавейку, пе-

ребежала улицу наискосок и вошла в домик, покрашенный зе-

леной краской.

– Аня! Это я! У нас – то что в деревне творится! Какой–то

знахарь Дупель пришел по дороге. Попросился переночевать.

Я его в Мишину баню направила. Как ноги – то твои? Все по-

старому?

– Болят, хожу вот, по стеночке. Что за Дупель такой? Ты го-

воришь, знахарь?

– Это он говорит, что знахарь.

– Лиза! Замучили меня совсем ноги! Если к тебе он еще раз

придет, попроси меня посмотреть: может чем поможет! Теперь

уже не только ходить не могу, так и спать тоже: колени ноют не

переставая. А что хоть за мужик?

5

– Высокий, видный, только плащ брезентовый зеленый, а

так во все черное одет. На ногах – кирзачи. На вид лет сорок.

Разговаривает как – то неправильно, но я все поняла. Навер-

ное, не из наших мест. Сурьёзный! Хмурится все.

– Как там Сергей? Не встает? Сходи, покорми его. Одна ты

у нас осталась ходячая то, да и то не шибко.

– Ходячая, да безрукая! Ты что ль забыла: артрит у меня…

Была уже у Сергея. Лежит, повернуться ему больно, не то что

встать. Даже до ветру сам сходить не может, так его прихва-

тило! Картошкой накормила, чаем напоила, печь стопила. Еще

вечером схожу, проведаю. Ладно, побегу в дом, может Дупель

твой заявится. У мужиков вечно чего-нибудь нет: то соли, то

спичек ...

– Да какой же он мой! Ты его первая встретила, разговари-

вала с ним, значит – твой.

* * *

Дупель растопил каменку в бане, благо дров немного было,

протер пыль тряпками, что валялись на лежанках в парилке,

да и устроился за столом в предбаннике: проголодался. Достал

буханку черного хлеба, шмат сала, луковицу, бутылку с водой.

Разложил все на припасенной с собой газетке, да и стал ужи-

нать. Уже стемнело. Только светились по одному окну в трех

домах: хозяева тоже вечеряли, наверное. Поел, перешел в па-

рилку: там уже стало теплеть.

«Не угореть бы мне: тяга не ахти. А бабка эта, Лиза, шебут-

ная. Я ей слово, она мне два в ответ».

Когда все дрова сгорели, каменка нагрелась. В бане стало

тепло. Дупель повесил свой плащ напротив печи – сохнуть,

сам положил на лежанку поддевку, под голову котомку с по-

ложенным туда поленом, и заснул.

* * *

6

Под утро все тепло из бани выдуло, стало зябко и Дупель

проснулся. Он лежал, свернувшись калачиком на лежанке, на-

крывшись своим плащом и мелко дрожал.

«Похоже зимовать в этой бане нельзя: если сейчас при плю-

совой температуре по утру такой холод, что будет зимой, в мо-

роз? Надо договариваться со старухами о пансионе или ухо-

дить в другое место».

Он быстро встал, умылся еще тёплой водой из бака в ка-

менке, оделся и вышел на берег Ниши. Там он застал Лизу, ко-

торая, набрав с мостков два ведра воды, несла их на коромысле

в свою избу. Он подошел к ней, отобрал ведра и сам потащил

их за ней следом.

– Куда ставить? В сенях или на кухню занести?

– Оставь в сенях. Когда надо будет сама в избу занесу. Про-

ходи, чаем угощу. Только ни белой булки нет, ни хлеба: закон-

чился, одни сухари остались. До автолавки на дорогу некому

сходить.

– У меня чёрный хлеб есть. Сейчас принесу.

Дупель сбегал в баню за хлебом, и они с Лизой уселись ча-

евничать.

– Мил человек, вот скажи мне: можешь полечить мои руки,

а то артрит замучил, у Анны – колени: еле ходит, а у Сергея

спину: разогнуться не может, даже домой в город не уехал! Не

Болотница у нас, а инвалидная деревня.

– Могу, почему нет. Поставь около стола ведро на четверть

наполненное водой. Неси шерстяной платок, стели его на стол,

клади на него руки, ладонями вниз.

Дупель накрыл сверху кисти рук Лизы концами платка, по-

ложил поверх них свои ладони и замер, закрыв глаза. Лиза с

испугом молча смотрела на него. Она думала, что тот заварит