Камила рассказала. Влюбленный в нее Родригес предложил ей сегодня руку и сердце. А когда она радостно согласилась, добавил, что жить придется за кордоном, поскольку он разведчик. Но там жить намного лучше. К тому же там никто не знает, чем занималась Камила в Мехико. Опять же, ему обещали хорошие деньги за диверсию на одном из военных заводов. Диверсию он должен устроить через две недели, и сразу после этого они с Камилой вылетят в сторону Земли.

— Чушь какая-то, — сказала я. — Камила, он тебе лапши на уши навешал. Ну ты сама подумай — какой диверсант станет доверяться подружке, которую знает неделю?

— А он считал, что я все знаю! Раз передаю его шифровки! И ты… — Камила уставилась на меня.

— Тогда уж и я, — заметила Веста. — Камила, я тоже думаю, что парень наврал. На сочувствие тебя разводит. Он самый обыкновенный альфонс.

— Нет! Он доказал! Он показал мне чипы на несколько разных имен! И допуск на тот завод! А я вот пойду и сдам его полиции!

— Полиция такими вещами не занимается, — озабоченно сказала Веста. — Про чипы ты не говорила. Чипы — это уже серьезно.

Следующие двадцать минут мы вытаскивали из Камилы новые подробности. Мне пришлось сознаться, что я участвую в схеме доставки мелкой контрабанды, и человек, который попросил меня свести Родригеса с Камилой, — бывший пират, сменивший разбойный бизнес на дело поспокойнее и безопаснее. Пираты долго не живут, это всем известно.

Камила еще разок проплакалась, выпила полстакана дешевой водки и с жаром сообщила, что она шлюха, но не изменница. Она настоящая патриотка, а не какая-то там. И ведь она ему верила, а он оказался мерзавцем…

Поразительно, как бывают глупы женщины, если их поманить обручальным кольцом.

— А ты проверь его любовь, — вдруг посоветовала Веста. — Пусть он перейдет на нашу сторону. Согласится — значит, действительно любит тебя.

— Да мне он не нужен!

— Дура, — сказала Веста. — Если он ради тебя изменит родине — да это же подвиг! А он небось еще и с хорошим образованием — разведчиков учат на совесть. То есть он без работы никогда не останется.

— И ты предлагаешь мне жить с нелегалом? Ищи другую дуру.

— Почему? Он пойдет и сдастся контрразведке.

Камила опешила:

— И чем это лучше?

— Для тебя — тем, что он получит гражданство, что ты будешь знать его настоящее имя. Может, он и на работе в контрразведке останется. А для нас — если он сдастся, нас не тронут. Он же сам назовет своих подельников.

Я молчала. Веста порола чушь и несла бред. Но Камила ее слушала. Идея ей нравилась. Мне — нет, но другого выхода не остается. Я вышла на кухню, якобы сварить кофе, отправила глубоко зашифрованное сообщение на секретный номер Хосе. Формальности надо соблюдать, даже когда решение известно заранее.

В кухню бесшумно вошла Веста.

— Камила вызванивает своего красавчика, — шепнула она. — Ты уезжай. Я справлюсь.

Я не переменилась в лице, вообще не показала, что удивлена.

— Тебе-то какая выгода?

— А такая, что меня загребут в любом случае. Мне было шестнадцать, и я влюбилась в одного… А он был из агентурной сети. Его сдал такой вот перебежчик. Мой… он так и не заговорил. Умер под пытками. Меня тоже допрашивали. Мне повезло больше: всего-то год по тюрьмам. Потом нашелся хороший человек, помог сменить имя и уехать сюда. Но меня засекретили не слишком-то качественно. Еще бы, я не какая-то важная птица. И если Родригес пойдет сдаваться, меня тоже зацепят.

— Дурацкий план.

— У тебя есть получше?

— Конечно. Его предложит Камила.

Веста несколько секунд подумала:

— Ты надеешься, что она вспомнит о твоем знакомстве с Вальдесом? Факт известный, подозрений не вызовет, под этим предлогом мы выведем этих двоих из дома и заманим за город…

— Никаких «за город». Камила дура, но Родригес-то разведчик.

— А где?

— Набережная Франца.

— О! Между прочим, если знать, как там стоят камеры…

— Я знаю. А вот Камила не знает, на какой машине ты ездишь.

— Не знает, — подтвердила Веста. — И?..

— Угони.

Веста прищурилась:

— Родригес слишком осторожен, чтобы сесть в нашу машину или посадить нас в свою. Поэтому мы поедем на твоей, а Камила — с ним.

— А потом мы «сломаемся» у него перед носом? Долорес, дешевый трюк. Он не поведется.

— Поведется. Он же не знает, что на этой набережной почти нет камер.

— А потом нам с этой набережной топать через половину города за своими машинками, которые мы бросим здесь. Я верно поняла, что мы бросим их здесь?

— У тебя девчонок в банде мало? Попроси отогнать на любую парковку километрах в трех-четырех от набережной.

— И ночью две женщины, куда-то идущие пешком, будут заметны, как…

— Как две подруги, которые на рассвете занимаются оздоровительным бегом.

Веста с кривой усмешкой потерла раненый бок, намекая, что в ее положении только спортом заниматься. В кухню вплыла Камила. На личике, смазанном дорогим кремом, таяли следы слез и разочарований. В руке она держала рюмку с водкой.