***

Что-то гнало его домой, не давало покоя. Консультант по ИБ вызвал его сегодня и долго пытался донести несколько важных моментов, но не мог Станислав ни на чем сосредоточиться. Весь день он пытался вызвонить Марию, ему необходимо было с ней встретиться, а та либо была недоступна, либо не брала трубку, либо тут же отбивалась. Он был издерган и зол, да еще это непонятное беспокойство... Он торопился.

Домой Станислав пришел минут через десять после ухода Маши. В прихожую выбежала с визгом Машунька, встречать папу:

– Папа, к нам тетя плиходива, миську мне плинисва! Подём!
– и она потянула отца в гостиную.

Славке душу свело предчувствием, когда он увидел огромного розового медведя. Он заметался, крикнул:

– Оля! Кто приходил?! Машка?! Это Машка приходила?!

Галина, видя, что хозяин не в себе, тут же увела ребенка. Ольга вышла к нему, Боже, куда девался спокойный и обтекаемый, всегда улыбающийся Славик?! Он был похож на раненого зверя, бегая из угла в угол и яростно ероша волосы. Она тихо сказала:

– Да, это Маша заходила.

– Где?! Где?! Когда она ушла?!

– Минут десять назад.

– Почему ты ее отпустила?!!!

Он ударил кулаком в стену, потом выхватил телефон, набрал номер, но номер не отвечал и Славик в сердцах запустил телефоном куда-то в угол. Телефон разлетелся на куски. Ольга глядела на это все как во сне, потом прошептала:

– Так вот каким ты бываешь, когда любишь.

Она опустила голову, ссутулившись ушла к себе в комнату, тихо прикрыла дверь и заперлась.

А Славик развернулся и выскочил из дома. Стены его душили. Сел в машину, поехал куда глаза глядят. Пришел в себя у здания ИИ... банка. В кабинете отца горел свет, что ж, тем лучше, может быть, тот что-то знает. Отец не был удивлен, он только неодобрительно посмотрел на сына и сказал:

– Стасик...

Нет, он больше выносить этого не мог, после сегодняшней встряски ему не хотелось сдерживаться:

– Не надо называть меня Стасиком, отец. Ты же знаешь, что мне неприятно. Меня зовут Станислав, Славик.

– Ну наконец-то. Я уж думал, что этого не случится никогда.

– Чего, - не понял сын.

– Я все ждал, когда же ты возмутишься, когда тебе надоест быть приспособленцем, и ты станешь мужчиной. Дождался. И надо же, бабы тому виной. Я прав?

Сын кивнул.

– Ну что, сынок, теперь ты знаешь, каково это, жить с одной бабой, а любить другую?

– Теперь знаю, - глухо пробормотал Славик, опустив голову.

– Сможешь теперь меня простить?

Славик поднял голову и взглянул на отца, а тот продолжил.

– Я ведь Люсюку свою всегда любил, а матушка твоя, Лариса, встряла. Влезла ко мне по пьяни и забеременела. Выхода у меня не было. Так и жил. Но Люську не забывал. А потом она забеременела, Люська. А матушка твоя узнала... Пошла к ней на работу, скандал устроила. Ну, Люська аборт и сделала.

Отец встал, вытащил бутылку коньяка, им обоим не помешало бы выпить, раз уж у них вечер откровений. Разлил по стаканам, и продолжил:

– Люся тогда чуть не умерла, я еле успел ее спасти. Если бы тогда я опоздал... Короче. Люсю спасли, но детей у нее уже больше быть не могло...
– он умолк на какое-то время, - А потом я от твоей матушки ушел. Ты уж прости.

Налил еще по одной, выпили.

– Лариса меня возненавидела, и тебя так воспитала. Но я тебя всегда любил, просто ждал, когда смогу с тобой поговорить без ненависти и обид. Знаешь сынок, когда мужчина любит женщину?

– Когда он только ее хочет?

– Это не любовь, это страсть.

– А что, когда идиотом из-за нее себя выставляет?
– зло засмеялся Станислав, имея в виду отцово замечание про его необъяснимо дурацкое поведение.

– Нет, - мягко сказал Александр Николаевич, - Когда он ее счастье выше своего ценит, и готов своим счастьем ради нее пожертвовать.

Сын надолго умолк, да и Вольский старший более не расположен был к разговорам.

Славик думал. Своих любовниц он никогда не любил, это были просто тела, которыми он пользовался, желая вновь испытать то наслаждение, которое когда-то могла дать Мария.

Любил ли он Машку? Раньше он ее хотел, потом тосковал по ней, а сейчас он испытывал к ней какое-то безумное влечение. Страсть, как сказал отец. Любил ли он ее? Получалось, что никогда не любил, потому что в отношениях с ней его всегда волновало только свое собственное счастье.