– Купила его в аптеке в Саванне.

– А разве на него не нужен рецепт?

– Нет, когда у тебя такая улыбка!

Насчет улыбки я был в курсе. Зато понятия не имел, не планирует ли она прикончить меня этим шприцем.

– Зачем же ты купила его? – не унимался я. – Если серьезно.

– В детстве меня покусали огненные муравьи, – сообщила моя подруга. – А в аптеке в Саванне один тип жаловался, что они совсем распоясались в этом году. Вот я и хотела подготовиться на случай, если они покусают нас на пляже.

Вот это в Рейчел самое забавное. Когда у нее шарики не закатываются за ролики, она вполне компетентна.

Мы продолжали шагать. Я чувствовал, что ей хочется меня о чем-то спросить. Наконец она собралась с духом:

– У тебя есть аллергия на что-нибудь?

– На чизкейк.

– Как это?

– Я от него полнею.

Мне показалось, что моя спутница проворчала себе под нос слово «жопа». Мы прошли еще немного, и тогда я сказал:

– Никотин.

– Ты же не куришь!

– И все равно это яд. Если дистиллировать его и сконцентрировать до чистейшей эссенции, это один из смертоноснейших ядов на земле.

– Это такой маленький черненький в твоем наборе?

Я держу среди своих пожитков комплект ядов. В моей работе без этого никак. Я дал маху, предупредив Рейчел об этом в начале отпуска, когда застал ее на том, что она нанесла немного рицина на запястье, считая его моей коллекцией парфюмерии. А в ответ на вопрос, к чему я таскаю несессер с рядами ядов, я состряпал какой-то липовый предлог – дескать, доставляю его в департамент юстиции в Майами.

– Держись от этого набора подальше, – предупредил я свою спутницу.

– Ладно, не волнуйся. Но это черненький?

– Он прозрачный, во флаконе.

– И это им можно убить?

– Именно.

Хоть он и «прозрачный, во флаконе», как и большинство ядов, со временем я выработал к нему иммунитет. Единственный яд, с которым я не справлюсь, это тетродотоксин. Конечно, я ни за что не сказал бы Рейчел об этом, да и не стал бы таскать тетродотоксин в своем наборе. Я люблю эту женщину, но не уверен, что она не прикончит меня.

– Должно быть, ты искренне веришь мне, раз сказал о своем криптоните [4] , – заметила она.

– Разумеется. Как же можно сохранить хорошие отношения без доверия?

Через пару минут мы уже различали огни и железные кружева балкона пансионата «Приморье». Ажурная решетка этого балкона – известная достопримечательность, ей больше полутора сотен лет. Выковали ее в Бостоне, а затем доставили в Сент-Олбанс-Бич по железной дороге. Архитектора, создавшего ее, убили в переулке позади местного бара в тот же вечер, когда закончили ее установку. Местная легенда гласит, что его кокнул первый владелец «Приморья», чтобы тот не смог воспроизвести узор больше нигде.

– Пожалуй, после душа возьму машину в прокат сгонять до больницы, поглядеть, как там этот пацан, – сообщил я.

– Я с тобой, – попросилась Рейчел.

– О’кей, резюмирую, – сказал я. – Заходим в номер, раздеваемся, убеждаемся, что избавились от всех муравьев, принимаем горячий душ, с дикой страстью занимаемся любовью, а затем едем в больницу.

– Тпру, ковбой! – отрезала моя подруга.

– Тпру?

– По части секса.

– Почему?

– Ты еще должен объясниться. И извиниться.

– За что?

– Ты сказал, что отношения не могут процветать без доверия.

– Я такое сказал?

– Сказал.

– Тогда я стою на этом.

– Докажи.

– Лады. Как?

– Это насчет реплики, что ты отпустил про близняшек Грейди.

– И что насчет нее?

– Мне плевать, насколько жуткими они были. Если ты занимался этим втроем, я имею право знать подробности.

Я рассмеялся.

– Смейся-смейся, но расплатиться придется! – не унималась женщина. – Я не шучу, Кевин.

– А-а-а-а-а, вот и Джонни!

– Пардон?

– Знаешь кино «Сияние»? – спросил я. – С Джеком Николсоном?

– Угу.

– Помнишь пацана на трицикле?

Рейчел на минутку задумалась:

– Это тот в отеле, что разъезжал вверх-вниз по коридорам?

– Верно, сын администратора.

– Ага, помню. И что?

– Вот он летит по коридору на сотне миль в час, вдруг видит двух девочек и едва не обсерается, помнишь?

– О, Господи, да!

– Это и есть близняшки Грейди, – подвел я итог.