Старый ректор любезно сказал:

— А ведь я догадываюсь, фру Венке, об одной вещи, которая вас больше всего раздражает!

— О какой вещи?

— О том, что вы не можете взять все школьное дело в свои прекрасные энергичные маленькие ручки, и о том, что вы не имеете возможности навести порядок среди учителей и хотя бы оттрепать за уши самого ректора.

— Ну, конечно! — воскликнула фру Венке. — Именно это меня и раздражает! Нет, господа, я вижу, что вы смеетесь надо мной, но я говорю совершенно серьезно; я ничего, ничего не могу сделать для моего сына, хотя я отчетливо вижу, что он духовно опустошается и что его силы растрачиваются впустую.

— Ну-ну, дорогая фру Венке, я уверен, что дело так далеко не зашло. Помимо того, вы не должны говорить, что решительно ничего не можете сделать для своего сына, если считаете школу столь виноватой! Ведь любое ваше обращение к нам…

— Ах, дорогой господин ректор, зачем вы так говорите? Ведь вы же сами отлично знаете, что ребенок в школе окружен тройными каменными стенами. И горе тому отцу или тем более матери, которая собирается сунуть свою руку в это осиное гнездо!

Кандидат Клаусен счел нужным вставить тут свое замечание. Он сказал:

— Я только могу сообщить вам, фру Левдал, что в моей школе не проходит дня без того, чтобы четыре или пять баб не стояли в моих дверях и не высказывали бы своего мнения о том, как мне надлежит обращаться с их драгоценными чадами.

— Извините, господин заведующий школой, — сухо произнесла фру Венке, — но эти бабы, как вы изволили выразиться, в муках рожали своих детей, чего мне не приходилось слышать о каких-нибудь заведующих школой. И хотя бы по этой причине они имеют право следить за своими детьми, если эти дети по необходимости переданы в руки совершенно чужих людей.

— Ну, если б мы захотели выслушивать всю эту материнскую болтовню, то, поверьте, началось бы целое нашествие матерей. И если бы в школе было даже десять заведующих, они все бы не выдержали этого и умерли.

— Мне это совершенно безразлично, — снова сухо ответила фру Венке. — Матери имеют право и должны сопровождать своих детей на их жизненном пути. И дай боже, чтобы они сопровождали их подольше, как только могут. И пусть при этом заведующие школами мрут как мухи! Я прошу извинить меня, господин кандидат!

Ректор воскликнул, умоляюще протянув к ней руку:

— Но… но… дорогая фру Венке! Вы, кажется, хотите, чтобы матери и отцы собирались в школе для обсуждения наших дел, и всякий раз…

— Нет, — сказала фру Венке, смеясь, и дружески пожала руку ректора. — Я только хочу, чтобы со стороны нас, родителей, появился бы живой и глубокий интерес к школьному делу. И тогда будет найдена та или иная форма нашего участия. Быть может, тогда мы смогли бы получить какое-нибудь влияние или какой-нибудь контроль над тем, что происходит за толстыми стенами школы.

Адвокат Карс до этого времени спокойно сидел и переваривал свою порцию обеда. Адвоката даже забавлял этот спор между людьми, совершенно неосведомленными в юриспруденции. Но теперь, когда в салоне фру Левдал собралось много гостей, он счел своевременным внести в разговор немного логики и порядка. Он начал говорить, и комическая серьезность появилась на его красном лоснящемся лице:

— В последней реплике фру Венке было нечто такое, что побуждает меня задать вопрос. Высокочтимая фру Венке, кажется, полагает, что интересы родителей должны найти свое выражение в том, чтобы оказывать фактическое влияние на все дела школы?

— Именно так!

— Стало быть, вы говорите о некотором, что ли, представительстве родителей?

— Да, нечто такое я имею в виду.

Карс улыбнулся и сделал вид, как будто он попал в чрезвычайно затруднительное положение. Он сказал:

— Но, извините меня, фру Венке, это уже имеется у нас.

— Разве? Я не слышала о чем-нибудь подобном, — ответила фру Венке и покраснела. С ней случалось это в тех случаях, когда она в разговоре затрагивала вопрос, о котором не имела понятия.

Адвокат Карс сказал:

— Меня просто удивляет, фру Венке, ваша неосведомленность в делах, к которым вы питаете такой горячий интерес. В наших государственных школах уже имеются такие представители от родителей. Это, как известно, осуществлено у нас в эфорате — да, в эфорате школы.

— В эфорате школы? — неуверенно переспросила фру Венке. — Вы говорите об эфорах? [9]

Но тут, прежде чем Карс или кто-нибудь другой мог торжествовать победу, кто-то сухим и ясным голосом спросил: