ЛЕО. Нашла кого убеждать. Я коммунист, и умру коммунистом, что бы они там не болтали.

ЛЕОНОРА. Ты был настоящим коммунистом, это правда, Лео? Ты не можешь этого отрицать. Ты всегда раздавал все, что у тебя было. Это твоя лучшая черта. Послушай… ты не помнишь, мы ведь когда-то были в России?

ЛЕО. Ну конечно, ты была там лет двадцать назад…

ЛЕОНОРА. Я помню, это было совершенно ужасно.

ЛЕО. Но ты была богата.

ЛЕОНОРА. Да, кстати… (Роется в своей огромной сумке, вынимает пачку нераспечатанных писем и кладет их на стол перед ним). Мои поверенные уверяют, что мне следует быть более щедрой. Ты не посмотришь? Всю неделю забывала их привезти.

ЛЕО. Боже, сколько их! И всюду твой адрес. Но я никогда не слышал ни об одной из этих организаций. Надо же, господи, миссия баптистов из Пакистана.

ЛЕОНОРА. А это! А это! Тут где-то был фонд помощи африканским странам…

ЛЕО. Ты им уже посылала?

ЛЕОНОРА. Но этих детей так много! Как ты думаешь, пять тысяч хватит? Я бы хотела им помочь.

ЛЕО. Делай как знаешь.

ЛЕОНОРА. Я где-то читала, что часть денег никогда не доходит. Говорят, их воруют.

ЛЕО. Не знаю, что тебе на это сказать.

ЛЕОНОРА. Как это ужасно… Раньше такого не было. Разве можно было представить, чтобы кто-то крал деньги, которые мы отправляли… ну хотя бы испанским республиканцам, а?

ЛЕО. Тогда люди еще во что-то верили.

ЛЕОНОРА. Ну во что людям верить? Соблюдают правила приличия и больше ничего. Может быть, я не права? Тебе не кажется, что до войны… до войны человеческая жизнь ценилась как-то по-другому, а?

ЛЕО. Может быть. Но только не в Огайо. Мой отец, например, умер пьяным у входа в штольню: все ушли, а его забыли. На следующее утро пришли, а он уже скукожился.

ЛЕОНОРА. Почему ты позволяешь себе так говорить?

ЛЕО. Через несколько минут стемнеет, а тебе еще ехать.

ЛЕОНОРА. Я в полном порядке. Можно, я допью?

ЛЕО. Хм… Ну если ты так хочешь. (Он неодобрительно смотрит, как она наливает виски и воду).

ЛЕОНОРА(сидя). К тебе не наведывался енот?

ЛЕО. Какой енот?

ЛЕОНОРА. Который воровал гамбургеры с жаровни во дворе.

ЛЕО(улыбается). А, этот! Он иногда заглядывает. Хотя недели две не был уже.

ЛЕОНОРА. Никогда не забуду, ты рассказывал, как он их перекидывал с лапки на лапку, чтобы остудить.

ЛЕО(радостно). Да-да… (Изображает, как енот перекидывал бутерброды. Она хохочет).

ЛЕОНОРА(сквозь смех). А какой он был смешной, помнишь, ты говорил? Как шеф-повар в меховой шубе.

ЛЕО. Да, он выглядел как-то немного… раздосадованно, знаешь! Как французский повар у которого что-то не ладится. Он давно что-то не прибегал, как бы его не подстрелили.

Пауза. Она потягивает виски, неподвижно глядя в окно.

ЛЕОНОРА. Неужели нельзя оставить бедных животных в покое?

ЛЕО. Олени, например, обгрызают кору яблоневых деревьев.

ЛЕОНОРА. Может быть, им это предначертано свыше. Как бы тебе понравилось, если бы тебя застрелили только за то, что ты что-то съел.

Он занят кроссвордом. Она делает глоток, глядя в окно.

ЛЕО. Конечно, это и твой праздник тоже.

Она смотрит на него. Он снова уткнулся в кроссворд.

Так что с днем рожденья тебя!

Она смотрит перед собой в некоторой растерянности.

Мне его очень не хватает. Я никогда больше не встречал таких людей, как он.

ЛЕОНОРА. Ты серьезно?

ЛЕО. Вполне. Десять лет прошло, а я каждый день слышу его смех. И чуть приглушенный голос. Вот уж кому не откажешь в здравом смысле.