Дикие ночи и дикие дни

Кто пробуждает меня Посреди ночи,

Мягко шепчет на ухо «Пора просыпаться»

Пока мое тело зарывается еще больше в одеяло,

А сладкие грезы заигрывают со мной в полудреме?

Кто будит меня В самое темное время ночи Словно вспышка в мозгу?

И я в тот же миг уже на страже Как будто мое тело Давно бодрствует

Кто заставляет меня так писать - я становлюсь ведьмой,

Готовой убить за ручку и бумагу?

Что заставляет меня сходить с ума от музыки Пристегнув ко мне Walkman , как еще одну руку?

Планеты ли это, солнце, луна или звезды?

Или это просто мое бьющееся сердце «Я есть Я»

Как я могу любить тебя, если я не люблю себя?

Некоторые люди, с которыми я дружила годами, решили, что я слегка спятила. Другие были глубоко обеспокоены. Мой муж часто бывал шокирован моим эксцентричным поведением. Из человека очень экстравертного, начинающего первым разговор, предлагающего свою помощь всем и каждому, инициирующего все и вся, я превратилась в буку. Я ушла внутрь себя, ожидая, на что я могла бы откликнуться.

Я экстремист. Я либо ухожу во что-то с головой, либо совсем не занимаюсь этим. Мое ожидание в то время было скорее аномальным. Только-только появилось понятие Типа. Это было для всех новым. С разными стратегиями еще толком никто не экспериментировал. Я понятия не имела, как общаться с другими, кроме как просто держать язык за зубами. Для человека, который раньше мог часами висеть на телефоне, болтая о чем угодно, задача была не из легких. Может я что-то о себе и знала, но я не знала никакого другого способа победить свою привычку болтать.

Я по-настоящему хотела ждать, чтобы увидеть, какие отклики имеет мой сакральный голос на те или иные ситуации и вопросы. Отклики были для меня чем-то новым. С самого начала стало ясно, что то, что я говорила, не совпадало с тем, как откликался мой сакрал. Это интриговало и побуждало исследовать себя таким способом снова и снова.

Мой муж - тоже Генератор, имеющий ту же стратегию, что и я. Но кто кого должен был спрашивать? Это было временем переворота в наших отношениях. Поскольку я была такой экстремистской, я ждала, чтобы он спросил меня до того, как я сдвинусь с места и что-либо сделаю. Как-то он сказал мне: «Знаешь, меня тоже нужно спрашивать!» В тот момент я увидела, что для него также не было корректно всегда задавать вопросы. Мне нужно было также спрашивать его. В то время мы пытались выяснить, как быть вместе двум Генераторам.

Я помню, как откликнулась «а-ха» на то, чтобы инициировать вопросы для него, но я была непреклонна в том, что он должен переспрашивать меня для того, чтобы я могла слышать свой сакральный отклик. Иначе я не делала этого. Ничего не было для меня важнее - даже он. К тому времени я уже открывала в себе то, о чем раньше не догадывалась. Это всплывало каждый раз, когда я откликалась там, где раньше использовала слова. Я уже понимала, как я направо и налево разбазаривала свою энергию. Часто мой новый отклик и мой старый способ действия срабатывали вместе - мой отклик выходил в виде звука, а мое старое поведение рвалось наружу из моего тела. Это было очень некомфортное время.

Поначалу я попыталась начать с моим мужем так: а не прогуляться ли нам сейчас в кино? Сама бы я этого не сказала, но раз моему мужу понадобились вопросы - ок. Я спросила его об этом. Он откликнулся утвердительно и затем спросил меня. Мой сакрал выдал «э-а», на что мы оба захохотали. Если бы мы не понимали сути, это могло бы запустить совершенно другой сценарий. Он бы, разозлившись, мог сказать: «Какого хрена ты тогда спрашиваешь?» Но мы оба понимали, что мне нужно было услышать свой сакральный отклик, даже несмотря на то, что это предлагала я.

В кино мы не пошли. Позже я размышляла над этим и гадала, много ли раз в жизни происходило подобное? Как много раз я предлагала сделать что-нибудь кому- то и потом самой не пойти это делать? Как далеко я ушла от той жизни, которую мне предназначено было проживать?

Именно с моим мужем я поняла, как просто двум Генераторам жить вместе. Мы осознали, что единственный способ уважать друг друга как Генераторов состоял в том, чтобы всегда переспрашивать. Мы не делали этого раньше. Я была застрявшей в своей собственной истории «ожидания быть спрошенной», а он был тем, кто все инициировал.

Теперь, если он спрашивал: «Хочешь сходить пообедать?» и я откликалась «а- ха», то я переспрашивала его: «А ты? Хочешь?» Он точно так же поступал со мной. Если я спрашивала его: «Хочешь пойти поплавать?», то после его отклика он переспрашивал меня. Это стало совершенным способом наших взаимоотношений.

Но этот период времени не всегда был для нас простым. Эти времена были трудными, пока мы пытались подстроиться под того «нового» человека, которым каждый из нас стал для другого. Несколько раз мы были практически на грани развода... И однажды это произошло. Я вернулась домой с одной из своих ночных поездок, и вскоре проснулся Майкл. Мы встретились в гостиной, и когда я посмотрела на него, то ощутила внутри себя огромную перемену. Я знала - я больше не хочу, чтобы мы оставались вместе. Но я также знала, что не могу это инициировать.