Дальние городские улицы были тихи и пусты. Кошка на невысокий забор не прыгнет, мышка в подворотню не проскочит. Наличие жизни в двухэтажных домах, окруженных маленькими земельными участками, выдавали блики телевизионных экранов и призрачные тени хозяев за окнами.

— Что за толстый дурень расхаживает по городу в беспросветную мглу? — озадачивались люди, разглядывая меня сквозь оконные стекла.

Додумав ответ, они в ужасе прижимали ладони к губам и улитками втягивались в скорлупу комнат.

Я спокойно провожал их тусклым взглядом и продолжал путь. Мне надоело прятаться в кустах. Возле некоторых домов я останавливался и подмечал произошедшие с ними изменения.

Мое внимание привлек маленький бирюзовый дом. Еще недавно он мог считаться музеем имени замечательного человека. Редкий обыватель мог пройти мимо него, не задержавшись на минуту — другую.

Описание пейзажа я начну с калитки железного забора, перед которой останавливался любопытный прохожий. К ее ажурным прутьям была привинчена алюминиевая табличка с надписью: «Здесь живет знаменитый гонщик Николай Васильевич Колончук». На чем именно гоняла знаменитость, прохожему объясняла модель мотоцикла, выполненная из меди (к счастью, не в натуральную величину), которая висела на хлипком гвозде под дверным козырьком. Удивительно, что она до сих пор не рухнула кому-нибудь на голову.

Едва прохожий переводил взгляд на дверь, его боковое зрение цепляло яркие блики за стеклом. Он, конечно, сразу осматривал два широких окна, и его рот открывался сам собой. На подоконниках теснились золотые и серебряные кубки. Вместо штор на карнизах висели пыльные вымпелы с надписями: «Москва 1987» или «Красноярск 1989» и вышитыми мотоциклистами, сверкающие медали и наградные розочки.

Прохожий мог бы часами любоваться экспозицией, но его отвлекало воркование голубей как будто над самой макушкой. Дабы не застигло его врасплох появление едких пятен на голове и одежде, он переводил взгляд в сторону от окон. Голубятня чуть отстояла от дома. Она немного уступала по высоте коньку шиферной крыши. На ее прочных решетках расправляли крылья медные орлы, и населявшие ее почтовые голуби с орлиной величавостью переминались на насестах или выпархивали из летка.

Два года назад с домом-музеем произошла ужасная перемена. Его покрыли металлической черепицей, обшили сайдингом, поменяли окна и входную дверь, обнесли участок трехметровым забором из самой ядовитой дальневосточной осины. Модель мотоцикла, табличка, орлы и награды исчезли с глаз прохожих. Впервые увидев изменившийся дом, я подумал, что хозяин — гонщик отошел в мир духов. Так и считал, пока его голос однажды не просочился сквозь деревянно-пластмассовую стену.

«Сохранились ли медный мотоцикл и кубки? Не украл ли их кто и не продал ли сам хозяин? Вот бы снова на них взглянуть?»

Немного погрустив о славном прошлом дома и его хозяина, я пошел дальше — мимо других примечательных домов. В одном из них когда-то жил прирожденный алхимик Степан Объедков, умевший наговором превращать воду в спирт. Недавно этот дом купила предпринимательница Маргарита Кошелкина. Без волшебства она превращала китайский ширпотреб в творения итальянских дизайнеров.

С улыбкой я вспомнил наивных первых жителей Волочаровска… Люди приезжали из разных уголков страны и из других государств в надежде, что волшебное место исполнит их заветные желания и поможет им развить необыкновенные способности. Как показало время, кому-то зачарованный край и в самом деле помог на пути к исполнению мечты, чьи-то мольбы он оставил без внимания, а многие нашли здесь преждевременное последнее пристанище.

Однако и по сей день появляются время от времени в разросшемся городе и поселках Волочаровского района новые лица… слышатся на улицах незнакомые голоса.

— Живей, Васятка. Ты, шо, уснул? Ну шо ты за мужик такой! Ты ж дохлячей бабы. Ну припусти малек. Не то я отправлю тебя домой следующим экспрессом. Бушь ты у мамки в Лабелино штаны протирать. А я одна подыму бизнес покойного дядьки! — соседней улицы донесся женский монолог, приправленный украинским акцентом.

Меня потрясло до глубины души упоминание давно покинутого дворянского гнезда. На мгновение я остановился, прислушался.

Стук быстрых человеческих шагов и маленьких колесиков по асфальту двигался в направлении от автостанции к центру города. Пропетляв по тесным, заросшим лопухом и крапивой тропкам между заборами, я выбежал к нужной дороге и притаился за кустом сирени.

Мимо проскакала шумная семья в разноцветных спортивных костюмах: отец, мать и двенадцатилетняя дочь.

— Да поднажми ты, кому говорят, — вскипела рослая плотная женщина с двумя сумками. Пошатнувшись, она наскочила на большой чемодан, который тянул за ручку невысокий пухлый мужчина, согнувшийся под тяжестью походного рюкзака за спиной. — Ноги шустрей переставляй, Васятка. Смотри, какая темень. Дождемся мы из-за тебя, пока упыри повылазят из леса. Не зря же местные бачили, их тут полным-полно. Наш бедный уставший ребенок быстрей идет, чем ты. Стыдоба!

Грозная женщина обогнала мужа и попыталась взять тяжелый пакет из руки худенькой дочери. Она чуть не повалила девочку на асфальт, нечаянно толкнув ее висящей на плече сумкой.

— Мам, да не тяжело мне, — девочка приподняла пакеты в обеих руках и расправила плечи. — Ты помогла бы папе.

— Это твой папа должен мне помогать, — заворчала дама. — Нести меня на руках вместе с неподъемными сумками.

— Пощади, Галочка, — простонал Василий, сбавив шаг для глубокого вдоха. — Если ты сейчас на меня залезешь даже без сумок, я сразу умру. Не понадобятся никакие вампиры, чтобы меня прикончить.