Постель хранила ее пленительный аромат, напоминая об огненной страсти, которой мы предавались недавно. А за этим столом мы ели пиццу, вот бокалы, из которых мы пили вино…

Господи! Это невыносимо. Отвращение к себе зашкаливало за все мыслимые границы, а чувство вины раскаленным железом жгло душу.

Я прекрасно осознавал, что поступил, как последняя скотина, и теперь нет пути обратно, но и иначе поступить я просто не мог. Если бы я позволил ей остаться, то необузданный и горячий секс был бы до самого утра, а после я бы просто растекся лужицей у ее красивых ног.

Меня пугали чувства, которые будила во мне Мая. Слишком стремительно засасывал меня водоворот эмоций рядом с ней. Каждая минута рядом с этой девушкой еще сильнее привязывала меня к ней. Она становилась моей персональной дозой кайфа.

Нельзя было допустить этого привыкания. Мне не нужны серьезные отношения, я просто не создан для них. Не с моим образом жизни. Это определенно закончилось бы катастрофой. Мы бы просто разрушили друг друга.

Я все сделал правильно, но черт меня возьми, еще никогда в жизни я не чувствовал себя хуже. Каждую минуту мне хотелось позвонить ей, приехать к ней. Я был готов на коленях молить о прощении, но здравый смысл приказывал оставить все как есть. Не нужно делать хуже себе, а ей тем более.

Нужно отпустить ее. Забыть. Жить так, словно никакой Маи никогда и не было. Сейчас мои рассуждения о том, что после того, как уложу ее в постель, избавлюсь от мыслей о ней, кажутся невыразимо нелепыми. У нас был прекрасный секс, и после, моя одержимость отнюдь не прошла, все стало только хуже.

Ночь не принесла облегчения. Нормальный сон так и не пришел, только дремота. Наутро я чувствовал себя раздраженным и больным. Был лишь один способ отвлечься от подобного дерьма — работа. Не просто работа, не эти бестолковые сборы долгов со всяких неудачников, мне нужно что-то стоящее.

Проделав все утренние процедуры, я направился прямиком к Куцему.

— Блейк. Чем обязан? — приветствовал меня мой начальник.
–  Ты, гляжу, имидж сменил?

Гарри Этчинсон, или как звали его в гетто — Куцый, был мужчиной лет пятидесяти в отличной форме. Чуть тронутые сединой волосы, карие глаза и высокий рост притягивали к нему женское внимание. Хотя мне часто казалось, что это больше заслуга денег.

Он имел живой и цепкий ум, был довольно жесток к обидчикам и должникам, щедро платил за хорошо проделанную работу. Вполне законный строительный бизнес приносил хорошие деньги, и я никак не мог понять, зачем ему еще и теневые доходы. Ну, это не мое дело, и поэтому я никогда не спрашивал.

— Надоела борода, — отмахнулся я.

— Вот и правильно. Ты — молодой и смазливый сукин сын, и незачем тебе это. Так что хотел? — спросил мужчина.

— Мне нужна работа. Что-то стоящее, настоящее дело, — я смотрел ему прямо в глаза.

— Настоящее дело? — задумчиво спросил он. — Хочешь красиво уйти на покой или планируешь продлить наш контракт?

— Я еще не решил, — пробормотал я.

— Хорошо. Есть у меня для тебя одно дельце, но это опасно.

— Мне все равно.

Гарри прищурился: в глазах был вопрос, все ли у меня в порядке, но он промолчал, зная, что при любом раскладе, я один из лучших его людей.

POV Блейк.

Уныло смотрю на монитор, на нем изображения с шести камер, отслеживающих периметр дома. Дааа… Когда я шел к Куцему за стоящим делом, не думал, что это обернется такой рутиной. Я думал получить что-то рискованное, где каждая секунда пропитана опасностью и риском, а сам сижу и смотрю в экран. Скука смертная.

Моим заданием было узнать, что задумал конкурент Гарри — Курт Даунсон. Он был конкурентом в сфере наркооборота, и по данным Гарри затевал что-то особенное, что выведет его в лидеры.

Я должен был внимательно наблюдать, слушать и всячески добывать любую информацию касательно этого. Но глядя на свиноподобного Курта, я вообще не мог понять, как такое ничтожество может быть конкурентом хоть в чем-то.

Даунсон был приземистым, с большим количеством избыточного веса, куриными мозгами и необъятным самомнением. Впрочем, этому неплохо способствовали деньги, которые помогали везти праздную жизнь и привлекали женщин.

От его женщин меня тошнило. Все как одна были красивы, но являлись не более, чем шлюхами. Другого слова у меня для них не было. Я не был романтиком или мечтателем, но понять, как можно лечь под такую омерзительную тушу как Даунсон, было выше моих сил. Никакие деньги этого не стоят.

А еще больше раздражало их назойливое внимание. Стоило «папику» отвернуться, как эти куклы стремились затащить в постель меня и других мужиков из разряда — молодые и не совсем омерзительные.