Шрифт:
– Давно пора, командир, – откликнулся Шепард.
«Велингтон» завалился влево, заскользил вниз, к серым волнам, разворачиваясь, чтобы подставить атакующие машины под пулеметы, прикрывающие заднюю полусферу. По плоскостям будто дробью прошлись – истребители открыли огонь с дальней дистанции. Соммерс крутил головой, стараясь разглядеть, что происходит сзади.
– Чего молчишь, Том?
– Далековато они, – отозвался Шепард, – не достать из «браунингов».
Снова частый стук по фюзеляжу. Хорнер бросил самолет в сторону, выходя из-под огня. Заработали пулеметы Шепарда.
– Есть, есть один, – закричал он, – снижается, Питер, добавь…
Крик стрелка оборвался на полуслове. Соммерс развернул пулеметы вниз, до упора, увидел, как из-под «велингтона» вынырнул дымящийся Bf-110, и всадил в него длинную очередь. Он отчетливо увидел, как пули прошивают «мессершмидт» от кабины пилота до турели стрелка. «Охотник» завалился на крыло и, кувыркаясь, полетел навстречу волнам.
Внезапно плексиглас кабины разлетелся осколками, что-то рвануло пулеметы из рук, позади раздался сдавленный крик. На руки плеснуло чем-то красным и серым. Соммерс оглянулся. Серая тень пронеслась над «велингтоном», на мгновение закрыв солнце. Линн свесился с кресла, удерживаемый в нем лишь ремнями. Вместо лица у него была каша из крови и осколков костей. Соммерс осторожно отодвинул штурмана, взглянул на лейтенанта. Из-под шлемофона Хорнера сбегала струйка крови, он медленно перевел глаза на Соммерса и попытался улыбнуться.
– Я в порядке, Питер. Линн?
– Убит.
– Шеппард?
Соммерс прижал к шее ларингофоны.
– Томас, Том! Стрелок? – он взглянул на лейтенанта, – не отзывается.
– Как твои пулеметы? – спросил Хорнер.
Соммерс нажал гашетку. «Браунинги» отозвались короткой очередью. Он попробовал прокрутить турель.
– Турель не вращается. Развернешься, чтобы я его достал?
– Нет проблем. Он все равно не даст нам уйти.
«Стодесятый» решил добить бомбардировщик – развернувшись, он заходил почти в лоб израненной машине. Соммерс снова позвал стрелка.
– Томас!
В ларингофонах царило молчание.
– Эх, парень, – пробормотал Питер, – а как же карманы, полные звезд с неба для Эмили?
По лицу Хорнера бежала кровь, он попытался смахнуть ее рукавом.
– Питер, я почти ничего не вижу. Направляй меня.
– Понял, Сэм. Чуть вправо, вот так. Штурвал на себя. Хорошо. Очень хорошо!
Хорнер потянул штурвал, выводя «железного герцога» в лоб «мессершмидту».
Ветер сквозь разбитый блистер бил в лицо, слезы кипели на глазах, мешая видеть. Соммерс моргнул.
– Отлично, Сэм! – крикнул он, нажимая гашетку.
«Мессершмидт» стремительно увеличивался в размерах. Крылья и нос истребителя окутались вспышками выстрелов, двадцатимиллиметровые скорострельные пушки рвали в куски рвущийся навстречу бомбардировщик.
Резко рванув машину вверх, пилот «мессершмидта» понял, что опоздал. В последний миг своей жизни он увидел, как «велингтон» задрал нос, словно стремясь сойтись с врагом в рукопашной…
Самолеты столкнулись, разбрасывая в яростной огненной вспышке плоскости, куски обшивки, двигателей, человеческие тела.
Сергей Панкрашин, сопровождавший бомбардировщик от Вильгельмсхафена, проводил обломки до самой воды, напрасно надеясь, что кто-то выбросится с парашютом.
Глава 18
Вильгельмсхафен – Нордкап
Северное море лодки прошли относительно спокойно – всего лишь три раза пришлось играть «срочное погружение», чтобы спрятаться от английских самолетов. Лодки проваливались в глубину, экипаж чутко прислушивался – не раздадутся ли взрывы на поверхности означающие, что лодку засекли, но все обходилось спокойно. Через некоторое время Видман по гидрофону передавал на другие лодки разрешение на всплытие и сам поднимался на мостик. Свежий воздух пьянил голову после вони лодочных отсеков. Только спускаясь в центральный пост с мостика лодки, можно оценить преимущества работы сигнальщика, или вахтенного, находящихся наверху. Запахи солярки, потных тел, хлора, подгнивающей пищи создавали в лодке такой аромат, что непривычного человека начинало тошнить. На поверхности шел дождь, Видман застегнул прорезиненный плащ под горло. Лодка ныряла в волнах тяжело, будто раненный дельфин. Волны разбивались о форштевень, катились по палубе и ударяли в рубку, окатывая всех находящихся в ней солеными брызгами.
– Видно что-нибудь? – спросил Видман у вахтенного.
– Справа за кормой, пятнадцать градусов, U-47. С нее только что передали, что у них все в порядке. Лодку капитан-лейтенанта Розе ни видно.
– Хорошо, – кивнул Видман, – внимательнее за небом.
– Есть.
Видман поднес к глазам бинокль, направив его на лодку Дана. U-47 то почти совсем скрывалась в волнах, и над водой торчала только рубка, то выныривала на несколько мгновений, обнажая крышки торпедных аппаратов. Замигал прожектор. Видман прочитал сообщение и усмехнулся – Дан жаловался, что утопил зажигалку и теперь, чтобы прикурить, приходится спускаться в центральный пост и просить огонька у старпома.
– Сигнальщик, передайте на сорок седьмую: немедленно прекратить демаскировать корабль.
Сигнальщик застучал шторками прожектора.
Кто-то торопливо поднимался из центрального поста, Видман посторонился. Из люка показалось довольное лицо Ридмайера.
– Только что передали по радио: в Датском проливе «Принц Ойген» и «Бисмарк» вступили в бой с английской эскадрой. Англичане потеряли линкор «Худ» – «Бисмарк» потопил его первым залпом, «Принс оф Уэльс» получил повреждения и оставил поле боя.