Вздохнула. Открывает глаза.

Николай вдруг устыдился своих мыслей и отошел.

Обратно ехали в полном молчании. Оба думали, что не стоило ездить в тот дом. Он привез ее на работу, сухо попрощался, она только кивнула в ответ, даже не взглянула.

Дома Рита забилась в постель, наевшись тех таблеток, что ей прописал психолог, думать о чем-то и анализировать она сейчас категорически отказывалась. Может быть, завтра, а может, через год, когда у нее на это найдутся силы. Больше всего хотелось забыть все к чертовой матери.

Николай Васильев весь оставшийся день и вечер не мог избавиться от того ощущения, что испытал, когда увидел ее беззащитную. Такого никогда еще с ним не случалось. Наваждение какое-то. Яд. Яд, проникший в кровь. Яд, проникший в его сон.

Неясный сон, где она была в его власти, покорна, ждала... Яд.

Это же вдова Костика...

Как ему теперь смотреть ей в глаза.

А на утро Николай Маркович решил выбросить эти ночные видения из головы.

Мужик решил, мужик сделал.

И все прошло довольно успешно, вроде убедил себя, что его к этой женщине не тянет. Даже засмеялся про себя:

– Во всем виновата гнетущая обстановка. Подвал этот пыточный...

Его передернуло. Но вместе с тем всплыло и то вчерашнее эротическое послевкусие. Подавил дрожь, хохотнул еще раз, заел это все кофе с бутербродом.

Пока завтракал, практически успокоился.

Правда, по дороге на работу ощущал некоторую нервозность и странную неловкость. Смешно сказать, но да, он страшился встретиться с ней.

Смешно сказать...

***

Маргарита после тех таблеток с трудом смогла проснуться. Будильник разорялся минут двадцать, она все передвигала и передвигала время подъема, пока наконец не настал критический момент, когда времени остается только на то, чтобы почистить зубы, махнуть щеткой по волосам и бежать. Позавтракать она не успела, да и не хотелось. С утра забилась в свой уголок и работала, уткнувшись в экран. Хотелось скрыться, стать маленькой и незаметной. Не видеть его больше, не думать, не желать.

***

Приехав на работу, Васильев сразу прошел в свой кабинет. Пока шел от лифта до дверей, чувствовал себя неуютно, так будто кто-то его пристально рассматривает, а он голый. Но вот уселся в начальническое кресло, рабочий день начался, пошли косяком дела и он погрузился в свои обычные занятия. Работать Николай Васильев любил, и до обеда время пролетело незаметно.

А как подошел обеденный перерыв, то, что он с самого утра старательно в себе задавливало, внезапно вылезло наружу и стало казаться разумным и единственно правильным. В мозгу сформировалась и стала сверлить мысль, что надо бы Костину вдову пригласить вместе пообедать. Надо же ей внимание уделить, в конце концов, родственники. Не говоря уже о том, что наследство общее. Теперь, когда Васильев знал, кто она, эта Троепольцева, игнорировать ее будет просто не по-людски. Да и невежливо это.

Он уже практически убедил себя, что вчера ничего не было, ему просто почудилось, а когда чудится, надо креститься. Васильев усмехнулся про себя:

– Глупости. Чушь какая, почему не подойти и не пригласить человека на обед? Родственницу? Тем более, у нее только-только муж умер. Ей наоборот надо больше с людьми общаться, говорить, излить свое горе.

Тем более, что вчера вдова показалась ему измученной и нездоровой. Откровенно нездоровой.

Правда, под всеми альтруистическими рассуждениями таилось нечто весьма и весьма плотское и темное, то чего он не хотел признавать, и чему не желал давать названия. Темная потребность была сильна, непреодолимо сильна. Она приказывала ему пойти и взять женщину себе. Но мужчина задавил в себе этот темный голос.

К черту! Нет у него никаких задних мыслей, просто родственница, просто общее горе! И ничего больше! Так, себя почти убедил. Осталось пойти и пригласить ее вместе пообедать.

Однако с каждым шагом решимость таяла, к тому моменту, когда он вышел в коридор и подошел к двери отдела, Николай уже даже не мог бы сказать, какого лешего он все это затеял. У него проскальзывала мысль, что пригласить Маргариту Павловну при всех - значит дать пищу сплетникам, чего, по большому счету, не хотелось. Но и от этой мысли он пытался отмахнуться. Можно дождаться, пока народу в отделе не останется, можно найти любой предлог. И в конце концов! Он что, не может просто взять и зайти в свой отдел?!

Он так и остался в коридоре перед дверью, пытаясь привести в порядок мысли и успокаивая дыхание. Войти внутрь - ноги не несли, а и уйти не получалось. Глупо. Мимо прошли две сотрудницы, поздоровались, Васильев кивнул в ответ и вытащил телефон, сделав вид, что слушает.

Кошмар... Вот так прикидываться шлангом... Детский сад!

Хотел развернуться и уйти, и вдруг услышал:

– Маргарита Павловна, что-то вы неважно выглядите сегодня. Пойдемте-ка пообедаем. А то вы в последнее время вовсе не едите.