Она в лесу, идет среди стволов громадных елей, ветки цепляются за одежду. Темно, непонятные пугающие звуки, мягкие прикосновения, от которых страх впивается холодными иглами в загривок. И вдруг хищник! Она не видела его, просто знала, что там где-то прячется страшный зверь, и этот зверь следит за ней.

После таких снов Рита просыпалась в холодном поту с самым кошмарным предчувствием. А есть таблетки не хотелось. После них все становилось таким... Душа ощущалась ватной, как десна после заморозки. Зуб удалили, еще не больно, чувствительность пока не вернулась, но ужасно неприятно.

***

С Васильевым в последние дни начало твориться нечто непонятное. Это накатывало волнами. Темное. Потребность. Видеть ее, контролировать.

Вдову. Контролировать?

Но она просто провоцировала его своим испуганно-жертвенным видом. Вдова человека, бывшего его другом и родственником.

Откуда это? Зачем? Они совершенно посторонние люди. Да, работают в одной конторе, так он что, только с ней, что ли работает? У него в отделе 35 человек, не считая техничек, охраны и рисепшена. Допустим, дальнее родство, так то десятая вода на киселе. Ничего из этого не дает ему ни оснований, ни прав как либо вмешиваться в ее жизнь. Она посторонняя женщина.

Но никакие доводы рассудка не могут победить внутренней потребности. Особенно, если эта потребность начинает перерастать в зависимость.

Иногда он явственно ощущал, если сейчас не увидит ее, ему просто станет плохо. И тогда, ломая себя, плелся в отдел. Делал вид, что зашел проверить, как там обстоят дела с тем, триста лет ненужным делом, или этим. Говорить по полчаса с другими сотрудниками, стоя к ней спиной, чтобы потом мельком скользнуть по ней взглядом.

Это ужасно. Он ведь не мальчик, жизнь уже научила. Его бывшая за два года брака мозг выела на корню, да еще и обвинила в недееспособности. Это его-то! Да и черт с ней, с бывшей! Он теперь вообще на баб смотрел с опаской. А тут...

Его бесило и нервировало, что она не смотрит на него. Прячет глаза. Почему?! Почему она прячет глаза? Есть, что скрывать? Ему нужно было знать все ее тайны. Это вдруг стало жизненно важным. И вообще, ему нужно с ней поговорить.

Накатывало, и потом вдруг отпускало, наступало опустошенное спокойствие. А потом снова. Странное состояние, будто кто-то включает и выключает его эмоции.

Так бывало днем.

А по ночам Николай видел сны. И что было уж совсем раздражающим, во сне он видел то, чего ему хотелось днем. Мммм...... Во сне он властвовал над ней и она подчинялась. Эти сугубо мужские сумбурные сны, наполненные яркими картинками доминирования, сводили его с ума, заставляя вновь ощущать себя безмозглым сопляком, помешанном на сексе.

Что за чертова гремучая смесь были его чувства к Костиной вдове? Когда это все рванет... Сколько он продержится? Васильев отказывался об этом думать, просто понимал, что надолго его не хватит. С этим что-то надо делать...

Сделалось само собой.

***

Николай Васильев обычно задерживался на работе, осталась привычка еще с тех пор, когда он был женат на своей Вере Талыгиной. Их брак продлился четыре года, из них последние два были просто ужасны. Она всячески доставала его, пилила за каждую мелочь. Жены умеют так, что бы ты не сделал, плохо будет все. А он старался меньше бывать дома. И вообще, после того, как его каждый вечер ожидало перманентное выяснение отношений, в которых он был всегда неправ по умолчанию, ему в постель с ней ложиться совершенно не хотелось. Это стало дополнительным поводом. Она закатывала еще и сцены ревности. Даже следила. Наняла частного детектива.

Когда до Васильева наконец дошло, он подал на развод. Он ведь ей не изменял, но просто невозможно делать ЭТО с человеком, который тебя постоянно старается уколоть или вывести из себя своим вечным недовольством. А Вера распустила сплетню, что он недееспособен как мужчина. Николай тогда здорово обиделся, не стал никого переубеждать, что-то объяснять, просто ушел. И все.

Они развелись полгода назад, а привычка задерживаться осталась. Не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Но сегодня он вышел раньше, чем обычно. Как будто что-то гнало его.

Еще из дверей увидел, как Маргарита удрученно стоит рядом со своим авто, а около нее суетится этот старикан, Коротков. У Васильева почему-то аж кровь вскипела, так вдруг ему стало неприятно видеть хлопочущего дедушку рядом с ней. Он быстро подошел, спросил:

– Маргарита Павловна, что-то случилось?

Рита взглянула на него исподлобья и тихо проговорила:

– Ничего особенного Николай Маркович, не стоит беспокоиться.

Как это не стоит? Она что, его игнорирует? А дед продолжал что-то лопотать и даже взял ее под руку. Вот это было последней каплей.

– Маргарита Павловна, - голос Васильева был строгим, и не давал возможности увильнуть от ответа, - Что у вас случилось? Отвечайте.

Взгляд у Костиной вдовы сделался испуганный, губы затряслись, она пробормотала дрожащим голосом:

– Не могу понять, что с машиной, мотор не заводится...
– и сразу опустила глаза.

– Риточка, давайте я вас подвезу, - все твердил старый перечник.

– Она поедет со мной, - Николай произнес это раздельно, глядя Короткову в глаза.

Он даже не успел подумать, как эти слова слетели с языка, просто досадного старикана надо было раз и навсегда поставить на место.