Шрифт:
— Слава, — сказал Богомолов гостю, — у меня коллеги из Белоруссии, так что я тебе отдам колбасу, а об остальном поговорим в следующий раз. Хорошо?
Слава, а по возрасту он был ровесником хозяина, кивнул головой. Богомолов достал из холодильника колбасу, передал её Славе, проводил его до лифта, а затем вернулся к нам.
— Один из не очень… — здесь Богомолов сделал паузу, — нормальных людей недавно прислал мне телеграмму, что на родине Грищенко под Ростовом ему поставили памятник. Причём мне это было преподано как инициатива земляков в пику моим положительным героям.
— Прототипам положительных героев?
— Нет, именно положительным героям. Поскольку реальных прототипов ни у Алёшина, ни у Таманцева, ни у Блинова не было. Это собирательные образы… Давайте пить чай.
Мы стали пить чай и говорить на темы, не связанные ни с кино, ни с литературой.
Настало время откланяться.
— А если, — сказал я, — у кого-то появится желание дать средства на фильм о человеке, который, будучи взрослым, играл в ваших героев, я могу надеяться на несколько фраз перед камерой?
— Нет, — отрезал Богомолов, — это для меня не представляет ни писательского, ни человеческого интереса.
Трубник
Три попытки подобраться к железнодорожному полотну — три неудачи. Первый раз нам помешали немецкие секреты, второй раз диверсионная группа партизан, которые вышли на полотно раньше нас, третий раз мы напоролись на двойные фашистские секреты.
И если бы немцы не поторопились отрыть огонь, трудно сказать, чем бы для нас закончилась эта вылазка. Отстреливаясь, мы отошли. На наше счастье, никого не потеряли.
Стало ясно, что подходы к полотну в этом месте изучались нашими связными неважно. Но и претензий к ним быть не могло: против них играли профессионалы.
Время, отведённое на очередную операцию, подходило к концу. Но возвращаться на базу без результата было не в наших правилах. Что делать?
— А не использовать ли нам резервный вариант? — предложил Кашин.
У нас действительно был такой.
Связные отмечали постоянное движение двух машин из села Дохудаево через Смолзавод в деревню Радица, где немцы сооружали зенитную установку.
Детально обсудили план операции в хате одного из крестьян, где нам пришлось ждать наступления ночи.
— Принимается, — сказал Шаповал, подводя итог разговору.
— А сколько их там? — спросил вдруг Антонов.
— Подсчитаем в бою, — ответил Шаповал.
— Их не должно быть более двадцати, — заметил Кашин.
— Значит, будем рассчитывать на двадцать человек, — согласился Шаповал.
— А это не много на шестерых? — засомневался Антонов.
— Ну, какой же ты партизан, если не справишься с четырьмя фашистами, — полушутя-полусерьёзно говорит Миша. — На нашей стороне внезапность, напор, наконец, опыт…
— Всё это хорошо, — говорю я, понимая, что Шаповал раздосадован нашими неудачами. — И опыт за нас, и внезапность. Но мы всё-таки играем в самодеятельность, плохо знаем вооружённость противника…
— Да, тут ты прав, — говорит Миша. — Но я забыл сказать, что на эту самодеятельность к нам просятся двое партизан из отряда имени Суворова.
— Кто же это? — спросил Кашин.
— Комвзвода Бакулин и его постоянный спутник Хадосевич.
Сергея Бакулина мы хорошо знали, да и Хадосевича — тоже, пути наши пересекались много раз. Мы были осведомлены об их делах, они — о наших.
— Тогда это другое дело, — примирительно говорит Антонов.
— А чего они здесь? — спрашивает Львов.
— Пошли за разведданными в один из гарнизонов. Сегодня ночью будут возвращаться и зайдут к нам. Так что ночь отдыхаем, а на рассвете уйдём в лес.
— Где будем делать засаду? — спрашивает Кашин.
— Засаду сделаем между Смолзаводом и Радицей, в перелеске. Лес у дороги, где ходят машины, не вырублен. Поедем на двух упряжках, в каждые сани — пару лошадей, — говорит Шаповал.
— А если не пройдут лошади? Снег-то глубокий?
— Сориентируемся на месте…
Готовимся ко сну, уже проверили оружие, гранаты, всю нехитрую экипировку. В 23 часа стук в окно, и в хату вместе с облаком пара вваливаются «суворовцы»:
— Принимайте гостей! Да вы тут неплохо устроились, приятный запах борща, — говорит Бакулин. — Перекусить найдётся что-нибудь?
— Для хороших людей — ничего не жалко, — отвечает Антонов.
Сегодня он главный кашевар. Антонов расставляет на столе миски.