Вот что по этому поводу говорит генерал Варенников:

«Поэтому, когда Горбачев уехал в отпуск, все и засуетились. А 17 августа несколько глав министерств были приглашены на объект КГБ, это на окраине Москвы. Мне позвонил Язов и говорит: просят, чтобы вы тоже подъехали.

Решили попробовать убедить Горбачева дать согласие на объявление ЧП в тех районах страны и в тех отраслях народного хозяйства, которые нуждаются в этом. И убедить его сохранить СССР и не подписывать государственный договор 20 августа в Ново-Огарево. Решили, что поедут к нему четверо, в том числе и я.

Он меня не прерывал и, когда я закончил, сказал: ладно, черт с вами, как хотите, так и делайте. Пожал всем руки. И все разъехались: я — в Киев (все боялись, что Рух воспользуется ситуацией и устроит на Украине провокацию), а остальные — в Москву. А 19-го я увидел по ТВ это приснопамятное, так сказать, событие — пресс-конференцию людей с дрожащими руками. Это было позорное зрелище…»

Несомненно, что развал СССР или даже его федерализация (Союз Суверенных Государств) были выгодны другим странам. Каким именно? Многим странам. США, Европейскому союзу, может быть, даже странам Восточной Европы. То есть не будет преувеличением утверждать, что Горбачев, сваливая задачу введения чрезвычайного положения на других лиц и отсиживаясь в Форосе, совершал тем самым действия, наносящие ущерб его собственной стране и выгодные другим странам. Была одна мощная страна с централизованным руководством. А то вдруг вместо нее возникало несколько стран, у которых были подчас разные интересы и возможности.

То есть 18 августа с членами ГКЧП, по сути, было согласовано следующее: Михаил Сергеевич сидит себе в Форосе, якобы заболевший. Тем временем эти самые члены ГКЧП наводят в стране порядок. Верховный Совет СССР собирается и одобряет чрезвычайное положение, придавая ГКЧП вполне законный характер. И когда все чрезвычайные и необходимые меры будут приняты, Горбачев «вдруг» выздоровеет и продолжит руководить страной дальше как ни в чем не бывало. А если бы Горбачев отказался от такой роли? Тогда отстранение от власти. Так что особого выбора, судя по всему, у Горбачева 18 августа и не было.

Когда говорят о поражении ГКЧП, то обычно ссылаются на то, что члены ГКЧП вели себя нерешительно. А Ельцин, наоборот, открыто разоблачил заговор. Никто при этом якобы не решился штурмовать Белый дом. В конце концов объявился живой и здоровый Горбачев. И вся затея с ГКЧП рухнула, его члены оказались в тюрьме.

Действительно, 21 августа члены ГКЧП дали задний ход, отступили. Почему? Возникла угроза большой крови, как говорил Крючков, а члены ГКЧП до этого решили, что если будет подобная угроза, то они остановятся на любой стадии.

Но так ли все было на самом деле? Действительно ли именно действия «демократической общественности» сорвали планы ГКЧПистов?

Действительно ли все дело решила «пламенная» речь Ельцина, произнесенная с танка?

Похоже, что на самом деле все было несколько иначе. Никакая «демократическая общественность» и никакие речи Ельцина ничего не могли изменить. Судьба ГКЧП решалась совсем в другом месте и совсем другими людьми.

Сами члены ГКЧП в один голос утверждают (и нет оснований им не верить), что введение чрезвычайного положения было в полной мере согласовано с Горбачевым. Однако он не хотел пачкать руки, потому и придумал эту историю с болезнью в Форосе. Никто его там и не собирался блокировать.

На самом деле проблемы для членов ГКЧП начались совсем в другом месте. Проблемы создал не кто иной, как А. И. Лукьянов, председатель Верховного Совета СССР. Если припомнить историю, то для утверждения решений ГКЧП должен был собраться Верховный Совет.

Сколько нужно времени для того, чтобы собрать такой орган? Если не очень спешить, то 24 часов вполне хватит. Но если поторопиться, то можно обеспечить кворум и собрать больше половины депутатов и за более короткое время. Такая процедура является достаточно обычной для высших органов государственной власти страны.

Однако Лукьянов вдруг заявил, что созыв Верховного Совета откладывается. Было такое? Именно так все и было. Якобы было проблематично собрать всех депутатов так быстро. И вот это оказалось ключевым фактором, который разрушил все планы по введению чрезвычайного положения.

Почему-то обычно считается, что, если бы собрался Верховный Совет, он бы рассматривал в своей повестке дня один или два вопроса. Первый — поддержка ГКЧП. И второй, который был возможным, но не обязательным, — о подтверждении полномочий главы ГКЧП Геннадия Янаева. Если бы Верховный Совет собрался сразу, то скорее всего, будучи включенными в повестку дня, оба эти вопроса были бы решены однозначно положительно. Депутаты поддержали бы и ГКЧП, и подтвердили бы полномочия Янаева, в этом нет сомнений.

А вот отсрочка проведения заседания Верховного Совета могла повлечь очень серьезные последствия. Ведь в это время в Москве, да и в целом в стране происходили бы самые разные события. Сказались бы последствия ввода войск в Москву. Стала бы очевидной нерешительность членов ГКЧП.

Усилилось бы сопротивление «пятой колонны». Все это означало, что Верховный Совет, собравшись с задержкой, мог поддержать ГКЧП, но одновременно с этим с большой долей вероятности раскритиковал бы действия его членов. В таком случае возник бы вопрос о новом руководителе ГКЧП. Смотрим в текст действовавшей тогда Конституции. Надо полагать, что в такой ситуации Геннадия Янаева должен был заменить не кто иной, как сам Анатолий Лукьянов. Ведь в соответствии с действовавшей тогда Конституцией обязанности президента исполнял вице-президент, а после него председатель Верховного Совета. То есть Лукьянов, откладывая созыв Верховного Совета, тем самым почти автоматически назначал сам себя новым руководителем страны.