Герольт, Морис, Тарик и Мак-Айвор входили в соединённый отряд иоаннитов и тамплиеров, спешивший на помощь защитникам Проклятой башни. Великие магистры обоих орденов лично вели своих рыцарей и готовились в последний раз, обнажив мечи, взглянуть смерти в глаза. Но отчаянная контратака, в которой рыцари пытались отвоевать Проклятую башню, потерпела неудачу. Чуть позже по обе стороны башни обвалилась крепостная стена, и теперь враг широким фронтом наступал по её руинам.

Мамелюкам удалось обрушить подкопанные ими ворота Святого Антуана. Вражеские отряды ворвались в предместье Монмусар и смяли позиции защитников города западнее замка. В кварталах за внутренней стеной завязалась ожесточённая схватка. Улица за улицей превращались в поле кровавой битвы — рыцари и туркополи отчаянно защищали каждый переулок и каждый дом. С помощью осадных башен мамелюки пробрались на стену восточнее Английской башни и начали медленное, но неуклонное продвижение в квартал немцев.

Четыре товарища не расставались и в хаосе сражения. Они образовали собственную маленькую фалангу, чтобы при необходимости выручать друг друга. Их лёгкие обжигал раскалённый воздух, а руки изнемогали от тяжести мечей — казалось, они потяжелели втрое. С каждым часом становилось все труднее отражать наступление неизменно свежих сил противника. Новые мамелюки заменяли павших так быстро, что их войско казалось неиссякаемым.

В потрескавшихся щитах тамплиеров торчали обломки десятков стрел, а края щитов были изрублены вражескими саблями. Мусульманские клинки и сабли оставили не одну вмятину на их шлемах. Пересохшие горла жаждали воды, пот градом катился по лицам, а мокрая одежда под кольчугами липла к телу.

Рядом с ними дрались великий магистр тамплиеров и Матфей де Клермон, маршал иоаннитов. Вместе с другими рыцарями они защищали каждую пядь земли. Однако и им не удалось удержаться на своих позициях. Во второй половине дня они отступили с остатком отряда.

Копье выскочившего как из-под земли мамелюка пронзило тело Гийома де Боже. В тот же миг удар тамплиерского меча сразил нападавшего. Но великого магистра это не спасло. Щит и меч выпали из его рук, когда он покачнулся и упал за спинами своих подчинённых, тотчас же сомкнувших ряды.

Казалось, само небо облачилось в траур. Туча, давно подплывавшая к городу с северо-востока, накрыла солнце темно-серой пеленой.

Четыре товарища переглянулись.

— Думаю, время настало! — задыхаясь, крикнул Герольт.

Морис кивнул:

— Да, пора подумать о том, что мы обещали аббату!

Стены Аккона уже давно захватил неприятель.

Действительно пора было вспомнить о данном слове. Слишком очевидной стала опасность попасть в окружение мамелюков и не найти выхода к церкви аримафейца.

— Братья, отнесите его в безопасное место! — крикнул Матфей де Клермон. — Ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в руки врага. Ни живым, ни мёртвым!

Четверо хранителей Грааля оказались первыми из решивших последовать этому призыву. Они подбежали к лежавшему на земле великому магистру. Гийом де Боже обеими руками держал копье, пронзившее его живот. На его белой мантии расплывалось кровавое пятно.

— Сломайте древко! — попросил Гийом де Боже. Лицо его искажала боль. — Быстрее! Больше мне уже ничто не поможет! Сегодня я предстану перед Господом.

Рыцари нерешительно переглянулись. Они знали, что любое прикосновение к копью доставит великому магистру ещё большее страдание. Наконец Мак-Айвор собрался с духом и сделал то, что надо было сделать. Он взялся за копье и сломал его над тем местом, где его держали руки тяжело раненного Гийома де Боже. Из горла великого магистра, стиснувшего зубы в ожидании невыносимой муки, вырвался сдавленный крик, и он лишился чувств.

Рыцари положили великого магистра на длинный щит и вчетвером поспешили вынести с поля боя. В число сопровождавших Гийома де Боже входил и маршал иоаннитов Матфей де Клермон. Он хотел проститься с великим магистром в церкви тамплиеров и вернуться в бой, где ему тоже предстояло погибнуть.

Повсюду в городе царили паника и безграничный хаос. Во многих местах от греческого огня, заброшенного мамелюками, полыхали пожары, беспрепятственно переходившие с дома на дом, но никто и не пытался погасить разбушевавшийся огонь. Аккон пал, и то, что горело, по крайней мере, не могло стать добычей врага. Когда рыцари проходили мимо гавани, Мак-Айвор, который прокладывал путь с мечом в руке, не раз был вынужден угрожать толпе расправой, чтобы пробиться к Железному замку.

Они принесли Гийома де Боже в церковь Железного замка и положили на пол возле алтаря. Великий магистр снова пришёл в себя. Он прекрасно понимал, что собравшиеся лекари ничего не смогут сделать для его спасения. Поэтому он запретил им предпринимать какие-либо усилия и попросил вызвать капеллана, чтобы причаститься перед смертью.

Герольт, Тарик, Мак-Айвор и Морис преклонили колени перед великим магистром.

— Ступайте и сражайтесь отныне за то, за что вы должны сражаться, таинственные братья, — прошептал он им. — Я больше не буду теряться в догадках о вашем особом задании. О задании, которое вознесло вас над всем орденом. И о вашем тайном братстве. Если на то будет воля Всемогущего Господа, скоро он откроет мне эту тайну. Да пребудет на вас Божья благодать!

В глубокой печали тамплиеры покинули церковь. За воротами Железного замка их уже ждали Бисмилла и Джуллаб.