Из Дре Алансон разослал манифест, который повторял три основных пункта из обращения «Политиков». Он требовал созыва Генеральных штатов, изгнания из Совета иностранцев и религиозного примирения, пока не будет созван всеобщий церковный Собор. Вначале Екатерина попросту отказывалась поверить, что Алансону хватило ума провести ее. Обычно он даже солгать как следует не мог, чтобы не быть раскрытым. Хотя ловить его было слишком поздно, Екатерина поговорила с герцогом де Невером на предмет отправки пятерых-шестерых человек для похищения сына, но в конце концов решила, что справится с Алансоном самостоятельно.

В Германии Конде и Ян-Казимир направлялись к Рейну и французским границам с большим протестантским войском, чтобы объединиться с Дамвилем. Теперь, когда Алан-сон оказался на свободе, возрастала вероятность, что он возглавит движение против короля, и ситуация становилась критической. Первая встреча Екатерины с сыном состоялась между Шамбором и Блуа 29-30 сентября. Увидев, как мать выходит из кареты, герцог Алансонский спешился и направился к ней. Он встал перед нею на колени, она же обняла его. Первый день прошел в слезных изъявлениях любви между матерью и сыном, наконец Екатерина попыталась упомянуть о делах, которые привели ее сюда. Прежде чем переходить к обсуждению своих требований, Алансон настоял на том, чтобы, в качестве жеста доброй воли, были немедленно освобождены Франсуа де Монморанси и маршал де Косее. 2 октября Генрих неохотно согласился выполнить срочный приказ Екатерины и отпустил пленников.

Несмотря на то, что Генрих настойчиво просил уступать как можно меньше, королева-мать стремилась достичь компромисса, пусть даже и временного. Она послала Генриху требования младшего сына и заклинала его согласиться с ними, хотя в то же время велела вооружаться и готовиться к войне. Анри де Гиз немного смягчил ситуацию, одержав 10 октября победу при Дормане над германскими рейтарами, вторгшимися с севера Франции. Во время боя Гиз получил ужасающее ранение в лицо, едва не стоившее ему жизни. Таким образом, он унаследовал отцовское прозвище Ле Балафре — (человек со шрамом) Меченый. Победа при Дормане далась дорогой ценой, но теперь у французских католиков появился новый герой.

21 ноября было подписано шестимесячное перемирие. Одна из статей гласила, что рейтары Яна-Казимира получат 50 тысяч ливров за то, что не пересекут французскую границу. Так как многие статьи договора являлись необязательными, губернаторы городов-убежищ, обещанных Алансону, попросту отказались сдавать их, поэтому напряжение ослабло лишь отчасти, и конфликт мог возобновиться в любой момент. И действительно, 9 января 1576 года рейтары вторглись во Францию через Лотарингию, оставив за собой руины. Генрих обвинил Екатерину в том, что перемирие оказалось столь ненадежным, но она парировала его упреки, напомнив, как предупреждала о необходимости вооружаться, несмотря на мирные переговоры. Она сказала: «Я могла бы похвалиться тем, что оказала вам величайшую из услуг, какие возможны для матери, пекущейся о своих детях, если бы договор не был нарушен!» Она яростно доказывала, что не может нести ответственность за губернаторов городов-убежищ, если те не сдают свои полномочия, вопреки условиям перемирия.

Королева-мать вернулась в Париж в конце января 1576 года. Она провела целых четыре месяца вдали от обожаемого Генриха, а все ее усилия уладить ситуацию от его лица вызвали у сына лишь недоверие и гнев. Алансон, ища повода порвать отношения с братом, обвинил канцлера Бирага в попытке отравить его по приказу короля и присоединился к силам «Политиков» в Вильфранше, на юго-востоке Франции. А 3 февраля двадцатидвухлетнему королю Наваррскому — который после побега Алансона находился под неусыпным надзором ультра-католических стражей, нанятых Екатериной — удалось сбежать из своей золотой клетки во время охоты. Он впервые за четыре года после женитьбы добрался до своего королевства. 12 июня он официально отрекся от католичества.

Ярость Генриха в связи с побегом Наваррского обрушилась на сестру, которую он теперь сделал узницей. Он также обвинил ее в помощи Алансону при его побеге и (возможно, не без оснований) в организации гибели его обожаемого дю Гаста. Это произошло несколькими месяцами ранее. Фаворит чем-то заболел и временно оставил двор, перебравшись в собственный дом близ Лувра. Считается, что он страдал венерическим заболеванием и, отсиживаясь дома, отдыхал и лечился. Дю Гаст, столь ненавидимый Маргаритой, как, впрочем, и многими другими, был убит в собственной спальне, когда ему подстригали ногти на ногах. Не слишком славная смерть для столь именитого придворного! Убийца, барон де Вито, известный дуэлянт, скрывавшийся от правосудия, проник в дом дю Гаста через окно под крышей, куда забрался по веревочной лестнице, а потом заколол свою жертву.

Теперь, когда муж Марго бежал, она полагала, что брат готовится убить ее. Она писала: «Если бы королева, моя мать, не удерживала его, я думаю, его гнев был бы столь велик, что он допустил бы в отношении меня ужасную жестокость». В дверях ее покоев была поставлены стража, и «никто, даже самые близкие люди, не осмеливались нанести мне визит из страха пострадать». Марго утверждает, что, в качестве акта мести, Генрих готовил убийство ее бывшей фрейлины, Жилоны де Ториньи, которую отослал прочь от нее по безосновательному подозрению в лесбийских связях вскоре после своего возвращения из Польши. Бедную женщину выволокли из дома и хотели утопить, но двое друзей герцога Алансонского, случившиеся неподалеку, схватились с убийцами и спасли несчастную.

Двор и королевство рассыпались на куски у Екатерины на глазах, она умоляла Генриха стремиться к миру любой ценой. Король отправил мать в Сане — общаться с принцами и их делегациями. Екатерина взяла с собой в качестве сопровождающих свой летучий эскадрон и даже прихватила Марго. 6 мая 1576 года был заключен мир при Болье, известный под названием «Мир Месье» — ибо Алансон, с детства носивший это прозвище, выжал соглашение из брата и лично для себя получил немало выгод. Шестьдесят три статьи договора явились настоящим триумфом для французских протестантов, которые теперь уравнялись с католиками. Алансон, помимо прочих важных земель и титулов, получил герцогство Анжуйское (хотя я по-прежнему буду именовать его Алансонским). Колиньи и жертвы Варфоломеевской ночи были посмертно реабилитированы, а резня объявлялась преступлением. Вдовам и сиротам пострадавших в течение шести лет выплачивались пенсии.