На четвертое утро после родов Янси пришел в спальню Рины за полчаса до того, как большой медный колокол на крыльце надсмотрщика должен был возвестить о начале нового рабочего дня. Даже сейчас в росистое утро день обещал быть жарким. «Идеальная погода для хлопка, — подумал он, — после проливных дождей в июле».

Хотя Дядя Док, как правило, спал плохо, но прохрапел все восемь часов. Он резко проснулся, вспомнив о задуманном, и пришел сюда, чтобы добиться осуществления своего плана. Застав мать, спящей глубоким сном, он не осмелился разбудить ее.

Матушка Джо, которая спала на раскладушке в гостиной с закрытыми ставнями, зашевелилась, услышав, что ее зовут. Повинуясь кивку его головы, она взяла ребенка из колыбели и понесла на утреннее купание. Дядя Док вздохнул, когда взглянул на спящую в постели женщину. Рина никогда не казалась такой молодой, такой беззащитной и такой довольной. Он знал, что она заслужила этот момент счастья. Она также заслужила покой, если это время можно было считать периодом отдыха. Он боялся проявить ненужную жестокость, и напомнить ей, что пора встать и заняться делом, но время поговорить наступило. Внизу надо было разобраться не с одним десятком дел: только хозяйка Селби могла справиться с этим.

Янси открыл двойные двери на балкон портика. Лучи раннего солнца затопили комнату, но Рина не просыпалась. Он пожал плечами и подошел к балконным перилам. Каждое утро после рождения его сына Дэн Кэролл приезжал из Четырех кедров узнать, как идут дела, и каждое утро Дядя Док был на месте и отвечал на его вопросы.

— Как она?

— Цветет, Дэн. Сегодня я разбужу ее.

Кэролл пересек лужайку и остановился в тени портика.

— А еще не рановато?

— Для Лорены в самый раз.

— А как ребенок?

— Растет быстрее, чем мальчикам положено.

— Мне хотелось бы взглянуть на него, — сказал Кэролл. — Наверно, это не совсем благоразумно.

— Да, надо подождать.

— Мне можно зайти позднее — как соседу?

«Тебе ведь известно, что он твой, — думал Янси. — Даже если ты не облек эту мысль в слова».

— Конечно, вы можете зайти, — ответил он. — Наши владения разделяет общая ограда, так вы продемонстрируете лишь хорошие манеры. И не сердитесь на Лорену. Она родила сына; она будет бороться за то, что принадлежит ему — и ей.

— Жаль, что я не могу помочь.

— Оставайтесь на своей земле, Дэн. Когда ей понадобится помощь, она вас позовет…

Янси повернулся к спальне и приложил палец к губам: Рина только что проснулась и звала, чтобы ей принесли ребенка. Стоявший внизу всадник понял этот знак, на прощание помахал рукой и уехал столь же тихо, как и приехал.

— Где ты, Дядя Док?

— Иду, девочка.

Когда он снова вошел в залитую солнцем комнату, Рина зевала, сбрасывая оковы сна. Сны еще витали над постелью. Угадав их направление, Дядя Док предусмотрительно молчал, пока поднимался по ступенькам, чтобы пощупать ее пульс.

— Ты говорил с кем-то? Кто стоял на лужайке?

— Никого не было. Я стоял один на балконе, — соврал он.

— Мне показалось, будто я слышала твой голос.

— Я бормотал про себя. Это привилегия старика. — Он говорил непринужденно, радуясь ее нормальному сердцебиению. Голос его и далее не дрогнул. — Я также проверял, какая будет погода. Похоже, она в самый раз для выращивания хлопка.

— И хлопка, и детей?

— И матерей. После завтрака тебе придется встать с постели.

— Так рано?

— Ты достаточно долго нежилась на слишком крепко набитом матрасе и гордилась своими достижениями. Давно пора снова приступить к делу, а то не заработаешь себе на прокорм.

В комнате наступило молчание, которое нарушало лишь пение Матушки Джо, заканчивавшей купание наследника Селби. Взгляд Рины устремился в сторону этих звуков. Янси отлично видел, о чем она думает.

— Я первым готов признаться, что поступаю бессердечно, — сказал он. — Но другого выхода нет. Я не позволю тебе больше ни одного дня предаваться размышлениям.

— Дядя Док, кто сказал, что я предаюсь размышлениям?

— На твоем месте я бы делал то же.

— Почему?

— Ты станешь отрицать, что родила ребенка от одного мужчины, будучи замужем за другим?

Рина ответила не сразу. Когда она заговорила, то показалось, будто ее слова падают в безмолвную пустоту.

— Ты прав, — сказала она. — Пора зарабатывать себе на пропитание, ведь надо растить ребенка, а муж в Мексике.

— Матушка Джо поможет тебе одеться.

— Я сама могу одеться. Ты извинишь меня за то, что я на мечтания потратила целых три дня?