И вот однажды сбежал и у нас в батальоне солдатик, вот тогда и началось.

Был он художником. Работал в гарнизонном клубе. Была у него там каптёрка, типа мастерская, а был он, что называется, молодой, т. е. совсем молодой — первого периода службы. Поэтому и старался работать в клубе круглыми сутками. И на клуб истребительного полка работал, и наглядную агитацию для полка делал и про батальон не забывал. И так он нравился обоим замполитам, что смотрели они, т. е. наш замполит в основном, сквозь пальцы на отсутствие солдатика в подразделении. Работает, мол, парень, чего там. Результат в виде новых плакатов и афиш появлялся со страшной скоростью. Вообщем чем не жизнь. Всё лучше, чем в роте. И отпуск будет стопроцентно, и жизнь ненапряжная. Но! Оказалось, что человек всеми фибрами своей души стремился на Запад. Очень хотелось жить ему в свободном мире. И ведь были у солдата, кроме мамы и папы ещё и жена с ребёнком. Но политические разногласия с существующим строем перевесили все разумные доводы, и отправился он в ФРГ. Этот, правда, поумнее был, в нужном направлении побежал. Конечно, узнали мы обо всём этом гораздо позже. На суде.

А обнаружилось всё совершенно неожиданно. Позвонил начальник клуба нашему замполиту и спросил:

— А где Валерик? Он, мол, два дня назад ушёл в батальон, получку получить и пропал.

Ну и претензии предъявил:

— Что за дела? Почему это вдруг нарушается договор, и специалист используется только в интересах батальона?

Ну, наш замполит наехал на ротного:

— Ты чего, вражина, подрываешь политготовность политически соответствовать… и т. д. и т. п. Закончил он, как всегда, своим излюбленным:

— Партбилет положишь….

Ротный засуетился. Допросил старшину. Тот не при делах. Получку отдал и отпустил солдатика в клуб. Он, солдатик, даже бельё чистое не взял и в баню идти отказался. Сказал, что всё у него там есть. Дембеля тоже ни сном, ни духом. Никто его по альбомам и т. п. дембельским надобностям не напрягал, потому что был он просто недоступен.

В общем к исходу третьих суток выяснений стало ясно — "СбЯжал!".

Первым делом поставили на уши батальон. Искали везде. Даже в вещмешках. А искать мы его начали, как водится, ночью, вскочив по тревоге часа в три.… Потом разогнали по гарнизону. Искали не только мы, но и рембат и охрана и… все искали. Прочёсывали гарнизон вдоль и поперёк. Боксы, подвалы, чердаки … даже в общаге холостяков и седьмой роте (женское общежитие) прошерстили шкафы и тумбочки. Не нашли болезного в гарнизоне. Выставили посты по границе и около мест, где он мог появиться и успокоились.

Поймали его чехи. На пятый или шестой день. Пограничники. И в правильном месте — на границе с ФРГ. Как чехи рассказали — он "переумничал". Нет, чтобы сразу через границу рвануть, она охранялась то там… чуть больше, чем формально. Не он в Штирлица поиграть решил. Посмотреть, понаблюдать.…

Проголодался, конечно. А деньги были. Зашёл в магазин деревенский купить колбасы и хлеба. Его местные активисты и сдали пограничной страже. Там же ориентировки были и вообще… пограничная зона. Своего они, может быть, и не сдали бы, более того, может и помогли бы даже. А советского… поговаривали даже, что им премии платят.

Помнится мне, что он дисбатом не отделался. Потому что признался в своих злокозненных намерениях.

Но кровь пили ротному, да взводному.… Ротный, правда, кремень. Я его, сказал ротный, видел только на присяге. Ибо до неё — карантин, после — распоряжение замполита "откомандировать". И взводный тут не при делах, я скомандовал, он выполнил. Прикрыл лейтенанта.

Но распоряжение то устное. Никакого командировочного, никаких бумаг. А личность капитана Кольцова, замполита нашего, я уже описывал. Струсил он, мягко говоря. И пошла писать губерня.… Стали из ротного главного козла отпущения делать. Но вмешался замполит истребительного полка. Тот был мужик правильный. Летающий. Выложил особистам, что к чему. И ведь дело то житейское. В отношении командиров и оргвыводов то особых не последовало. Так, схлопотали комбат и начальник клуба за бесконтрольность, даже без занесения.

Были случаи, когда пацаны "добегали" до дома. Вот тогда разборки устраивали … ой-ой-ой!!! Представляете, они же через границу переходили разными способами.

Один подсел в эшелон воинский. Так через границу и проехал. На платформе с техникой, типа патрульный — постовой рядовой Пупкин. Такая-то рота.… Ну, погранцы и лоханулись. По спискам то проверяли в вагоне, а платформа через десять вагонов…

Кто-то пешком переходил…. В общем, были случаи.

Оргвыводы следовали нешуточные и срока летели не детские. Типа незаконное пересечение государственной границы. И никого не волновало — в какую сторону.

Кому-то удавалось и в сторону свободного мира "протечь". Таким случаям особой рекламы не делалось. У нас. Узнавали мы о таком только из передач вражьих голосов. Ну, иногда информация в разведсводках проскакивала. Типа — опа, в целях повышения бдительности и пресечения повторения …

Упоминалась уже фраза из незабвенного произведения Александра, значит Сергеича Пушкина … "… на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся….", или, интерпретируя эти слова в свете событий здесь описываемых "…не высовывайся…".

Приехала в Группу московская комиссия. Явление пусть и не каждодневное, но и не такое уж и редкое. Всем тогда хотелось, к примеру, из хрустальных рюмок водку пить и жилище своё люстрами красивыми освещать, не говоря уж о напитке пенном, на весь мир известном. Вот и тянуло тучных полковников и генералов с арбатского паркета на асфальт плацев и просёлки полигонов … Центральной Группы Войск, даже чаще, чем, скажем, Забайкалья.

Только вот эта комиссия была с хитринкой. Приехали они конкретно посмотреть на житьё — бытье всего-то трёх батальонов, да одного полка. Всё другое им и неинтересно было. Ну а так, как уже упоминалось, что наш батальон был отличным и лучшим в своей среде, то эта бригада к нам заявилась практически в первую очередь. Тем более что Знамя для батальона готовилось, церемония должна была состояться торжественная. В целях воспитательных и вообще из благородных побуждений ожидалось, что вручать его приедет начальник Главного Управления. Вот и приехали эмиссары… взглянуть на нас — правда, что ли, что мы достойны чести такой, или групповые начальники преувеличивали.