– А?!
– на редкость умно получилось у меня.

– Нам староста позвонила. Сказала, что нам зачета не видать. Мы к командиру подходили еще утром - а у нас охранение... И мы ему говорим - у нас история. А он нам и отвечает...

– Денис, заткнись...
– вмешался еще один шкаф.

– Нет, мы вам не скажем, что он говорил про вашу историю... А потом староста позвонила - и мы к нему опять пошли. И он говорит...

– Денис, - снова остановил оратора сослуживец.

– Да понял я, понял, - отмахнулся от него тот, кто говорил.
– Мы все-таки отпросились - и к вам!

– Это хорошо, что ко мне..., - я по-прежнему была в прострации, но кажется, поняла - своей историей я напугала сотрудников доблестных правоохранительных органов так же, как они меня своим явлением с автоматами...

– А вот что нам теперь с зачетом делать?

Эта история отучила меня говорить слово "никогда". И фразу: "Ни при каких обстоятельствах". Эти самые обстоятельства - как я уяснила с тех пор для себя, бывают очень и очень разные.

И вот сейчас один из этих бывших заочников внимательно и печально смотрел на меня.

– Ника... Вот ты... Ты во что вляпалась?
– спросил у меня начальник РУБОПа одного из районов нашего города. Непривычно серьезно. Таким серьезным он был только на той самой встрече в коридоре нашего учебного заведения. Потом - сколько себя помню - он все время улыбался, когда видел меня.

Он стоял передо мной - рослый, сильный. Черноглазый, темноволосый, с резкими чертами лица, классически-перебитым носом боксера и... замечательным, компанейским характером. С особой нежностью очень сильного человека ко всем, кого он считал "своими".

Я посмотрела на него внимательно и недовольно поджала губы. Как-то я не привыкла, чтобы мои студенты - пусть даже и бывшие, пусть и нынче занимающие такой пост - называли меня на "ты" и по имени.

– Хмуришься?

– Злюсь, Денис Юрьевич. Вы же знаете, как я аварий боюсь. И знаете - почему. Так весь этот цирк - к чему?

– До меня дошли слухи. Нехорошие такие слухи. Очень авторитетные люди - нашим они точно не по зубам, разыскивают в нашем городе женщину, у которой внезапно появился мальчик лет четырнадцати. Мальчик светловолосый, сероглазый. Ведет себя очень серьезно, из-за этого кажется старше своего возраста. И, самое главное, примета есть - небольшой шрамик над верхней губой. Слева.

Я молчала, судорожно соображая, что же мне делать дальше.

– Мальчишку и всех, кого обнаружат рядом, приказано убрать. Да так, чтобы никаких следов... Ничего мне не расскажешь?

Отрицательно покачала головой.

– Угу. И почему похожего ребенка я видел в твоей квартире, рядом с твоим сыном - тоже промолчишь? И почему просила меня документы на этого ребенка сваять, - тоже объяснять не будешь? Кстати, твой сын тоже светловолосый - ты не боишься, что их попутают?

– Вы успели засветить свой интерес?

– Нет. Я забегался - и не успел в ЗАГС съездить.

– Спасибо, - выдохнула я с облегчением.

– Ника. Давай я договорюсь со своими - тебя отвезут с твоим сыном куда-нибудь подальше...

– А Рэм?

– Кто?

– Второй мальчик? Которого разыскивают.

– Боюсь, что ни ты, ни я, ни кто-то еще... Его все равно найдут. И...
– он замер.

– Спасибо. Я поеду, пожалуй.

– Ты понимаешь, я сделать ничего не смогу. Если наших привлечь - еще быстрее найдут. Кто-нибудь сдаст. И к отцу твоему нельзя по тем же самым соображениям. Сольют информацию о тебе.

– Я понимаю. Спасибо, что предупредил.

– Ты не передумаешь?
– обреченно проговорил он.

– Нет. Не могу.

– Тогда... Никому ничего не говори. Не укрывайся у тех, кого хоть как-то можно связать с тобой или с мальчиками. Машину поменять тебе надо. С этим я, пожалуй, могу тебе помочь. Давай ключи от своей. Отгоню куда-нибудь подальше. В лес.

– Что с родителями делать? Их надо предупредить.

– Я постараюсь. Только очень и очень потом. Когда будет безопасно. Теперь слушай. Выйдете из дома, сядете на маршрутку, которая едет по Таллинскому шоссе до Горелово. Там я оставлю серую старенькую машинку - ауди-80. Документы будут в бардачке. Возьми ключи.

Он назвал улицу, номера машины.

– Ты все-таки решил помочь, - посмотрела я на бывшего студента. Ничем мне, в принципе, не обязанном. Отношений между нами тоже особых не было. Приятельствовали - не больше...

– Я не люблю хоронить хороших людей. Если бы ты знала, Ника, как я ненавижу кладбища... Только жаль, что сделать больше не могу...

– Ты и так сделал много.

– Только поезжайте туда, где вас никогда не было. Телефон - свой и детские - дома оставь. Ноутбук. Карты банковские тоже. Деньги... Только наличка. Вот - держи. Немного. Что есть. С Богом...