– А давай меняться! Твоя Наташка под мой рост сильно подходит, а ты мою Нинку забирай, надоело мне ей перед этим самым делом любовные игры устраивать, прелюдии всякие. А по-другому она не может, видите ли! А на губы не смотри, она на них почти все мои доходы спускает, а хватает такой операции всего на полгода! Так что, идет?

Слава Керосинов растерялся. Какие-то любовные игры? Еще чего… Никаких прелюдий Наташка Славу не заставляла исполнять. Как говорится: раз-два – и в дамки! Пошатнувшись, он отошел от главного работника заправок. Тот мигом кинулся продолжать выплясывать в общей куче танцующих. Однако, через пяток минут Валера оттуда вынырнул, причем с весьма озадаченным видом. Вытащив из угла курящего Иванова, он потащил его к столу и, налив по штофу, заставил выпить, а затем вытаращил на него глаза, став допытываться:

– Послушай, Николай! Почему это твоя Регина выглядит в тысячу раз лучше моей Нинки? Я же ведь на неё никаких денег не жалею! Лучшие наряды покупаю, кофе -в постель, и все такое, а от твоей глаз оторвать не могу: стройная, ноги прямые, лицо, что у голливудской дивы, а запах…! – у Валеры слезы потекли от умиления.

– Так ты что? – спросил Иванов. – Не любишь что ли свою Нину?

– Ты это брось! – рассердился Золотницкий. – Как это не люблю? Не любил бы, столько денег не тратил бы!

– Тогда в чём дело? – стал допрашивать Золотницкого Николай. – Валера! Я тебя знаю с четвертого класса, когда мы еще вдвоем Мартышку сзади щипали. Помнишь Мартышку? Надо же было влюбиться в такую толстую корову-второгодницу!

– Мне сейчас дурно станет, – заявил Золотницкий, – давай хоть о корове забудем!

– Давай! – сразу согласился Иванов. – Ты мне тогда скажи, что в моей Регине такого разглядел, что даже прослезился? И первый раз ведь увидел! Я-то с ней пятый год, трех детишек настрогали, но она, как ненормальная, еще столько же задумала родить! Ты, Валера, хочешь каждый год по ребеночку?

Тут до Золотницкого что-то дошло, и он отпустил Николая, которого до этого цепко держал под локоть. К Иванову сразу подошла жена и ласково повела из ресторана на улицу, где уже поджидало такси.

– Дорогой! – авторитетно проворковала Регина. – Мы уже опаздываем на дело, садись в машину!

– На какое такое дело мы с тобой опаздываем, дорогая? – недоуменно спросил Иванов, но в такси сел безропотно.

– На такое! – повысила голос его красотка. – Ты, видимо, забыл, что четвертый у нас пока еще не получается! Скорее в койку, дорогуша!

Дружников поискал глазами и не досчитался одной пары. Все уже сидели за столом и наливали по новому заходу. Иван Дружников взял свой бокал, поднялся и произнес:

– А теперь я хочу выпить за наших таких разных, но исключительно красивых и милых жен!

Однажды в холодный сумрачный день Ксюша сидела одна дома и ждала папу с мамой из гостей. Они вынуждены были уйти в гости к соседям по этажу, к этим шумным Ивакиным, которых Ксюша терпеть не могла. А не могла она их терпеть по той простой причине, что тетя Наташа Ивакина при встречах всегда сует ей невкусные конфеты, а дядя Петя Ивакин грубо хватает Ксюшу на руки и целует в обе щеки слюнявыми губами. Вот почему Ксюша и осталась дома, хотя ей всего четыре с половиной годика, и мама с папой не хотели ее оставлять, но в то же время они не хотели обидеть Ивакиных – папа начал жить вместе с ними на одном этаже уже двадцати лет назад, тогда Ксюши еще и в проекте не было. И даже Ксюшиной мамы в папином проекте тоже не было. Ксюша все это понимала и отпустила своих родителей, взяв с них слово, что они придут не позже десяти часов вечера. Ксюша была уже большая и довольно легко разбиралась со стрелками на часиках, а также могла при случае позвонить по домашнему телефону.

Мама написала ручкой на листке бумаги крупные цифры соседского телефона и попросила дочку сразу позвонить, если что-то пойдет не так. Папа в это время завязывал галстук и оглядывал себя в зеркале в прихожей.

Ксюша на всякий случай уточнила:

– Мам, а что значит – пойдет не так?

– Пойдет не так, дочка, это когда ты столкнешься с чем-то неожиданным, с чем-то таким, что тебе будет в новинку, что ты ни разу не видела.

– Ага! – удовлетворенно кивнула Ксюша. – Значит, если к нам через дверь войдет белая пушистая киска, то это будет что-то не так?

Ксюшина мама на духу не могла выносить кошек. Мало того, что они царапали мебель, гадили не там, где их приучали, так еще от них у нее была страшная аллергия. И мама не поддерживала любовь своей дочки к этим неприятным животным. Кстати, собак она тоже терпеть не могла. Здесь интересы Ксюши сильно расходились с мамиными, поэтому мама сразу сказала:

– Ксюша! Не придумывай, пожалуйста! Никакие кошки ни через какую дверь сюда не войдут, мы тебя закроем на ключ. Телефон существует как раз для того, чтобы ты меня своевременно предупреждала про всяких призрачных кошек и собак. Я приду и наведу здесь порядок! Вернемся – папа расскажет тебе на ночь хорошую сказку.

Ксюша пригорюнилась. Даже помечтать эти родители не дают! Ну что это за жизнь?

Когда дверь за папой с мамой захлопнулась, Ксюша села против телевизора и стала смотреть мультфильм про Шрека. Шрек был забавный и очень влюбчивый. Ксюше тоже один мальчик в садике нравился, правда, он сильно смахивал на диснеевского Шрека своими растопыренными ушами, зато всегда мыл руки с мылом перед едой и один раз принес Ксюше маленькую красную розу перед 8 Марта. Роза была красивая, но на шипастой веточке и, уколов три раза пальчики, Ксюша незаметно выбросила ее в форточку, а мальчику сказала, что розы не любит, и с тех пор цветы он приносил другой девочке, которая была очень страшная – страшнее паровозного дыма.