– Неа, – отмахнулся шут. – У него сил не осталось, но на всякий случай…

Прохор пошарил взглядом вокруг себя и увидел небольшую корягу. Перекинув ветку из руки в руку, он с силой опустил ее на голову леснику, выбив из того сознание.

– Так оно спокойнее будет. Сейчас свяжем его, отнесем в дом, а завтра доставим в тюрьму.

– Тащить его через бурелом?! – возмутился писарь.

– Здесь должна быть тропинка, ведущая от гати к дому. Это он от нас через чащу удирал, – сказал Прохор, стягивая леснику запястья бечевкой. – Думал, что мы отстанем, но не повезло. Мы ведь тоже не лыком шиты! Да? – и дворцовый дурак подмигнул писаке.

Тропинка, действительно нашлась, причем тут же. Шут взвалил увесистого старика на плечо и двинулся вслед за Фрэдом. Несли бузотера по очереди, и писарь все больше склонялся к тому, что решение сохранить ему жизнь – ошибочно. Луна освещала им дорогу и не скрылась ни за тучу, ни за облако, пока они не дошли до дома лесника.

До рассвета оставалось всего несколько часов, которые королевские служащие решили посвятить сну, заперев хозяина дома в чулане и заткнув рот кляпом, чтобы не мешал своими воплями, когда придет в себя.

Дрыхли, как убитые, без снов и, как не странно, выспались. По крайней мере шут.

Едва солнце поднялось над лесом, Фрэд, Прохор и лесник двинулись в путь. Причем последнего не то что не развязали, но даже кляп изо рта не вынули. Так он и брел по лесной дороге, и лишь проходя гать, возле которой едва не отправился на утеху водяному или кикиморе, что-то пробубнил и, судя по сверкнувшим глазам, – сплошные ругательства.

Лесные птицы пели, греясь на солнце, пауки плели свои сети. В тех, которые не оборвал шквалистый грозовой ветер, поблескивали капельки воды, в некоторых трепыхались маленькие мушки. За ночь земля насытилась влагой с избытком, поэтому на дороге появились лужи.

Брели молча. Летописец все еще прокручивал в мыслях произошедшее ночью, а Прохор не являлся сторонником праздных разговоров, только по делу и только с теми, кто ему по душе. Фрэд к таким людям не относился, с ним даже помолчать не о чем.

Примерно через два часа путники вышли на тракт, как раз в том месте, где вчера писарь нагнал шута. Оно практически не изменилось за тем исключением, что лошадь пропала.

– Наверняка цыгане сперли! – всердцах выругался писарь. – Теперь из жалования удержат.

– Не переживай, я это улажу, – приободрил его шут.

Фрэд усмехнулся, и в этот самый миг послышалось конское ржание.

– Нашлась! – радостно воскликнул писака, потирая ладони. – А я на цыган грешил. Жозефина, иди сюда!

Спустя несколько секунд появилась кляча, и это событие вновь разочаровало Фрэда. Лошадь оказалось чужой, но имелся и плюс – повозка! Если договориться с хозяином, то можно доехать до столицы, если, конечно, тому по пути. Но договариваться не пришлось, в телеги лежали вповалку дворцовые музыканты, возвращающиеся со свадьбы из Длинных плугов. Одноглазый возница спал. Добредя до путников, кобыла замерла и стала обнюхивать связанного лесника, от которого несло болотиной за милю. Видимо почувствовав, что гнедая встала, погонщик приоткрыл единственный глаз и гаркнул, разбудив своих друзей.

– Какого рожна остановилась, бестия?!

– Рене, – окликнул его темноволосый певец, садясь и хватаясь за голову. – Говори потише, по добру тебя прошу. Голова трещит.

Тут заговорил второй голосарь компании, обращаясь к первому.

– Михась, подвинь свой зад. Я сейчас с телеги свалюсь!

– Дрон, – ответил тот, – иди ты, знаешь куда…

В перепалку вступили и другие участники труппы.

– Мария вообще все место заняла!

На что та ответила.

– А от тебя, Яшка, всю дорогу перегаром несет!

– Да-да, – поддержал ее хозяин звонкого бубна – Сандро.

– От вас самих не розами пахнет! – вступился за друга длинноволосый блондин со странным именем Бал, высунувший голову из-под соломы.

Завязалась толкотня, грозящая перерасти в нешуточное побоище, в результате которой с повозки был сброшен прямо в дорожную грязь ни в чем не повинный возница. Он вылез из жижи, отжал портки, рубаху и, натянув обратно одежду, кинулся в кучу-малу, которая продолжалась пять минут, если верить часам шута.

– Не переубивали бы друг друга! – покачал головой Прохор, но броситься разнимать бузотеров не рискнул. Он, конечно, в драке не промах, но тут не его ума дело. Сами пускай разбираются. Те закончили, когда начала громко верезжать Мария. Кто-то из мужиков, видимо, потерял интерес к драке, и принялся ее щупать за всякое. Она не стала это терпеть и в ответ дала кому-то коленом между ног. Успокоившись, музыканты, наконец, обратили свое внимание на невольных зрителей представления, что они устроили.