Совершенная невозможность охватить всю релевантную информацию, как это ни парадоксально, заставляет в поисках новых воздействий еще сильнее полагаться на случайные встречи.

Способность сосредоточиться на одной задаче, отложив в сторону все прочие вопросы, обычно расценивается как достоинство. Ожидается, что задача, изолированная от всего остального благодаря сосредоточенному вниманию, решится сама собой. Случайные воздействия исключаются настолько, насколько это вообще возможно. Однако эта процедура в итоге прекрасно тормозит формирование новых идей, поскольку приводит к сознательному исключению именно тех внешних воздействий, которые могли бы подсказать новую трактовку задачи. Концентрация внимания на задаче приводит лишь к дальнейшему закреплению тех жестких рамок, в пределах которых рассматривается эта задача.

Хорошо известный способ как-то смягчить совершенную бесплодность сосредоточенного внимания – периодически переключаться на вопросы, которые никак не связаны с основной задачей. Однако гораздо более действенный метод – в ходе исследования задачи позволить внешним воздействиям беспрепятственно проникать в сознание и расшатывать жесткие рамки, задающие взгляд на ситуацию. Если первый метод просто позволяет выйти из привычной колеи, то второй вынуждает сделать это и может привести к чему-то принципиально новому.

Использование случая – занятие хотя и пассивное, но требующее бдительности. Не так-то легко намеренно исключить из процесса саму намеренность. Трудно совершать сознательные усилия по избеганию сознательных усилий. Пребывать в ожидании того, что случайно возникнет нечто полезное для решения задачи, поначалу кажется бесперспективным занятием. Само определение случайности подразумевает, что случайное может не случиться, так что соблазн придать мыслям определенное направление оказывается очень сильным. Однако следует преодолеть этот соблазн и настроиться на мысль, что если ожидание будет достаточно пассивным, то какая-нибудь идея непременно проявится, причем чаще всего не одна, а очень много. На первых порах нежелание следовать заданной линии мышления вызовет беспокойство и желание отвлечься, но по мере укрепления вашей способности пользоваться латеральным мышлением новые идеи будут появляться все чаще. Появится чувство уверенности, процесс мышления без попыток сознательно направить мысль в какое-либо русло будет даваться легче, а с легкостью придет и эффективность.

Читать о латеральном мышлении – почти такое же неестественное занятие, как и писать о нем: и то и другое значительно менее действенно, чем использование латерального мышления на практике. Попытки описать этот процесс в абстрактных выражениях дают о нем лишь смутное представление, лишая энергии и образности, присущих ему в жизни. Такие описания, как правило, либо туманны (за счет чего оставляют глубокое впечатление), либо слишком очевидны и даже тавтологичны. К сожалению, очевидность принципа, когда он представлен в виде описания, не облегчает его применение на практике.

Практическое применение латерального мышления гораздо полезнее умозрительных рассуждений о его возможностях, поэтому лучший способ описать латеральные процессы – показать их в действии. Это можно сделать, подробно анализируя те мыслительные процессы, которые привели человечество к великим идеям в прошлом. Однако такой описательный анализ дает неудовлетворительный результат. Он неизбежно является опосредованным, поскольку опирается на записи о ходе мыслей авторов новых идей. Такие заметки обычно возникают уже после того, как идея появилась, порой значительное время спустя, причем нередко их составляет не сам творец идеи, а какой-нибудь его восхищенный ученик. Достигнув успеха и окидывая взглядом пройденный маршрут, люди очень легко подводят логическую основу под тот путь, которым в действительности шло развитие идеи. Они склонны выпячивать одни подробности и опускать другие, подгоняя весь процесс под успешный финал. Речь не идет об умышленном подлоге – однако в итоге взгляд на историю научного открытия становится довольно специфическим. Не все ученые могут быть настолько искренними, как Пастер, поэтому роль случайности довольно часто затушевывается, а тщательная логическая продуманность, наоборот, выводится на первый план. Вертикальное мышление – способ получения идей, к которому относятся с глубоким почтением, а уж подобрать задним числом логическое обоснование для того, что в действительности возникло совсем другим путем, – дело нехитрое.

Альтернативой такому описанию из вторых рук является попытка непосредственно наблюдать, как процесс латерального мышления порождает новые идеи. Эта глава как раз и рассказывает о том, как некоторые идеи появились на свет. Приведенные здесь примеры не имеют какого-то особого значения и выбраны только потому, что хорошо иллюстрируют тот или иной аспект латерального мышления. По этой причине в описаниях нет особых подробностей, а просто указывается, в какой момент и каким образом был использован латеральный подход. Эти примеры выбраны из обширного множества задач, возникших за те три года, пока шла разработка теории латерального мышления. Они вовсе не предназначены для того, чтобы показать, на что латеральное мышление способно в принципе, – для этого они слишком заурядны. Каждая из этих задач была всего-навсего возможностью увидеть изнутри те процессы, которые происходят в нашем мозгу и приводят к появлению новых идей. Как у наблюдателей, у нас не больше прав на эти процессы, чем у театральных зрителей – на пьесу, которая их пленила.

Ключевыми условиями во всех приведенных примерах были простота и эффективность – две главные цели латерального мышления. Соблазнительно счесть такое стремление к простоте попыткой совладать с общей тенденцией к нарастающей сложности, однако на деле оно было в той же мере обусловлено леностью и недостатком технических навыков. Мыслительный процесс в приведенных примерах приводил либо к простым способам что-то сделать, либо к простым механизмам. Создание несложных приспособлений вряд ли может служить иллюстрацией высокого полета мысли, но обладает удобной завершенностью: здесь всегда видны начало, середина и конец процесса.

Проверка кровяного давления – простой и хорошо известный метод оценки состояния здоровья, однако оборудование, необходимое для измерений, прежде было столь громоздким, что его приходилось возить на большой тележке. Требовалось создать прибор таких размеров, чтобы он умещался в кармане. В состав прежнего оборудования входили электронное устройство, измеряющее давление, усилитель и самописец, который регистрировал изменения в артериальном кровяном давлении, пока пациент выполнял определенный дыхательный тест. По картине изменений давления можно было обнаружить начало развития сердечной недостаточности.