– Бедный сэр Джон, я вам сочувствую: с вашим характером сидеть в деревенской глуши! Вы просто-таки созданы для Лондона, как и Лондон создан для вас.

– Увы, Лондон уже второй раз отвергает меня, как капризная девица. Что же, придётся искать утешения в объятиях деревни.

– По крайней мере, там вы найдёте простоту, непосредственность и свежесть. Не забывайте также про близость с природой, – может быть, именно в деревне вы обретете душевный покой.

– Если учитывать мой возраст, то как бы этот душевный покой вскоре не окончился упокоением души.

– Ну, сэр Джон, не так уж велики ваши года! Будем надеяться, что вы проживёте долго и ещё, даст Бог, вернётесь в Лондон.

– Умоляю, не забудьте эти свои слова, моя принцесса, когда Бог даст то, что вы у него просите, – сэр Джон прищурился.

– На всё Божья воля, – проговорила Елизавета и переменила тему разговора: – Но вы не рассказали мне о последних новостях.

– Боюсь, они не такие радостные, как нынешний денёк, – вздохнул сэр Джон. – Намедни были казнены участники заговора против королевы Марии.

– Это для меня не новость, из окна своей башни я видела, как их вели на казнь, – сказала Елизавета. – Как они держались перед смертью?

– Достойно. Главный заговорщик сэр Томас попросил, чтобы ему прочли «Нагорную проповедь», и со словами «Блаженны нищие духом» поднялся на эшафот. Впрочем, сэр Томас был очень слаб, его жестоко пытали во время следствия, – и смог дойти до плахи только с помощью сэра Эндрю. Сэр Эндрю – это второй главный заговорщик; он мой старинный приятель ещё по клубу Циников. Сэр Эндрю перед тем, как лечь под топор палача, попросил большую кружку бренди и был недоволен, что в ней было не больше пинты.

– Наверное, славный был джентльмен. Жаль, что я его не знала.

– Ещё пятерых заговорщиков повесили, но говорят, что это лишь начало – епископ Эдмунд срезал-де верхушку дерева, а корни разрослись по всей стране.

– Он готов уничтожить всё, что выше его головы, – так он превратит Англию в пустыню, – заметила Елизавета с презрением и болью. – Остаётся надеяться, что Господь не оставит нашу несчастную страну.

– Мне почему-то кажется, что мы не пропадём. Будут перемены, – и они будут к лучшему, – бодро сказал сэр Джон.

– Дай Бог… Ну, а какие ещё новости в столице? – уже веселее спросила Елизавета.

– Королева Мария решилась выйти замуж за Филиппа Испанского…

– И это уже не новость, – перебила Елизавета. – Она не только согласилась, но и написала ему нежное, чувственное письмо. У неё прямо-таки страсть писать своим женихам нежные чувственные письма.

– Ого! Видимо, Тауэр связан с Уайт-холлом какими-то тайными ходами, по которым сюда поступают наисвежайшие сведения, – удивился сэр Джон. – В Лондоне только что стало известно о согласии королевы, а в Тауэре уже знают о её письме!

– Но мы не можем себе позволить узнавать новости позже лондонцев. Судьба тех, кто находится в Тауэре, слишком сильно зависит от Уайт-холла, – куда сильнее, чем судьба прочих обитателей столицы, – улыбнулась Елизавета. – А скажите-ка мне как человек с большим жизненным опытом и хорошо знающий женщин – Мария будет счастлива в браке? Из неё получится любящая жена и заботливая мать?

– Нет, – не задумываясь, ответил сэр Джон. – Да простит ваше высочество мою вольность в отношении вашей родственницы, особы королевской крови, но плод перезрел и, к тому же, имеет червоточину.

– Объяснитесь, милорд, и не бойтесь обидеть особу королевской крови, ведь нас никто не слышит.

– Женщина, которая почти до сорока лет не имела ни друга, ни любовника, не может относиться к мужчинам снисходительно, – а без этого ей невозможно любить и быть любимой. Она обижена на мужчин, она ненавидит их, – и в то же время тайно боготворит. Мужчина для неё чудовище и ангел в одном лице, но никак не земное существо со всеми его достоинствами и недостатками. Если она найдёт себе мужа, то будет требовать от него чересчур многого и сама чересчур многое ему предлагать; она изведёт его требовательностью и самопожертвованием, сделает его жизнь невыносимой. О, если бы я был королём, то издал закон, по которому женщин, до тридцати лет не познавших мужчину, следовало бы отправлять в монастырь! Это очень серьёзно, моя принцесса – такой закон помог бы уменьшить количество зла на земле.

– Ах, сэр Джон, сэр Джон, положительно вы неисправимы! – сказала Елизавета, заливаясь смехом. – Но объясните, почему Мария не сможет стать заботливой матерью?

– Всё из-за той же червоточины, моя принцесса. Излишняя требовательность, как и постоянная жертвенность, – плохие воспитатели, они способны отравить детство не хуже холодности и жестокости. Ну, а кроме того… – сэр Джон замялся.

– Да, продолжайте? – вопросительно посмотрела на него Елизавета.

– Вы меня как-то уже спрашивали об этом, и я ответил: кто поручится, что королева Мария сможет родить? Не говоря о её возрасте, она страдает отёчностью, болями в пояснице и головными болями. Часто королева из-за приступов слабости не может выйти на официальные приёмы и ложится в постель посреди дня. Сможет ли он стать матерью?