На открывшемся съезде народов Урала Михаил Сергеевич сидел в президиуме среди хорошо одетых мужчин и женщин. Он лично зачитал свой манифест и, выкрикивая в зал заключительное «Да здравствует Уральская Республика!», увидел поднимающихся с кресел аплодирующих людей. Таким был долгожданный час его триумфа и начала совсем другой жизни.

Изнанка всей этой истории была гораздо циничнее, чем думал сам Михаил Сергеевич. Когда всё было готово к провозглашению республики, Трепаков обнаружил серьёзную проблему: получалось, что среди сторонников суверенитета преобладали давно надоевшие лица вчерашних российских патриотов. Его осенило, что чудаковатый маргинал придётся очень ко двору, чтобы своим рвением добавить спектаклю необходимой живости и достоверности. Он приметил Жабреева на дурацком партийном мероприятии, куда этого чудака пригласили с единственной целью, чтобы будущие кандидаты в депутаты поупражнялись в дебатах с врагами. Держался он хорошо и говорил такие дикие вещи, что Роман Геннадьевич не только запомнил его, но и немного зауважал. Как вскоре выяснилось, идея привлечь его к работе была крайне удачной.

Последующая жизнь Жабреева состояла из бесконечных лекций в различных городах мира, семинаров и круглых столов, телеэфиров и поточного производства духовного продукта, который немедленно становился основой уральской государственности. Михаил Сергеевич сам запустил в оборот формулу «основоположник и виднейший теоретик философии уральской самобытности» и чрезвычайно гордился своей известностью в этом качестве. Он стал и профессором, и академиком, и депутатом парламента – это была совсем другая жизнь, о которой он раньше не смел и мечтать.

После первых известий о мятеже в Рязани Жабреев был немедленно мобилизован, он выполнял спецзаказ правительства, ежедневно сочиняя воззвания и речи с изощрёнными проклятиями в адрес Москвы и гнусных рязанских мятежников. «Снова, как в чёрные годы, движется на нас мутный вал – это цунами зовется „Россия“! Снова нечисть собралась в Москве – но мы не сдадимся! Будь ты проклята, Москва, вавилонская блудница и город позора, город мошенников и сутенёров, край проклятья и земля мерзости!» Он сбивался на библейский пафос, мучительно комбинируя из написанного и проговорённого в предыдущие годы. Резоны биться до конца у него были: председатель КОКУРа Жихов показал ему перехваченный проскрипционный список НОРТа, в котором академик Жабреев значился среди политических и военных лидеров «сепаратистов»: «Этих людей необходимо уничтожить в любом случае!» – так завершалось послание, и Михаилу Сергеевичу стало не по себе.

Ему выдали охрану и пистолет, но уверенности это не прибавило. Наоборот, больше стало злости и ненависти, первобытной и всепоглощающей. «Россия – это наше горе, Россия – это голем, слепленный кровавыми ручищами опричников Ивана Грозного, чтобы держать в повиновении свободолюбивые народы Евразии! Гниющий труп российской империи – преграда на пути свободного развития не только наций Евразии, но и всего мира. Наша нынешняя борьба – это борьба свободы против рабства, демократии против тирании, культуры против варварства!» – диктовал он, читая с экрана текст. «Нужно срочно что-то делать с языком, а то как-то странно получается. Язык – дом бытия, мать его так. Дом не дом, но какую-то отдельную избушку точно надо начинать строить», – вдруг осенило Михаила Сергеевича, и он почувствовал себя гением. «Вот он, кол в грудь проклятому Кощею!»

Профессору Жабрееву привиделся уральский язык. Он закурил и подошел к письменному столу. Много месяцев назад на очередном симпозиуме по проблемам уральской идентичности к нему привязался какой-то филолог. Идеи приставучего языковеда вынырнули из подсознания именно сейчас, когда Михаил Сергеевич остро чувствовал внутреннюю пустоту своих словесных кружев. Точно, как раз про язык-то он и говорил! Помнится, сообщил кучу интересных сведений об уральском диалекте…

Михаил Сергеевич достал походную записную книжку, куда по старой привычке записывал приходящие в голову мысли и рисовал чертиков, когда приходилось скучать на бесконечных заседаниях.

Что-то вроде он записал и тогда, со слов того эксцентричного филолога. Просто чтобы показать ему заинтересованность. Действенный метод, всегда работает! Ага, вот… Слава богу, записал самое важное… Значит, так, районы распространения: Башкирия, часть Удмуртии, Пермский край, Свердловская область. Забытые названия… Челябинская область, Оренбуржье… Неважно. В чем там суть-то? Так, ага… «Наличие долгих гласных». Та-а-ак… «Редукция начальных гласных»… Отлично! И что-то ещё про падежи… Ага, вот: «Деградация падежной системы. Замена родительного падежа в управлении именительным, по существу, нулевым падежом». Мудрёно, и для самостоятельного языка маловато. «Возможные источники влияния – восточные финно-угорские языки, для которых характерно сочетание гласных типа „уа“, „уы“ и т. д. (при отсутствии настоящих дифтонгов), самостоятельное развитие языка (2-й случай)». Какой, интересно, случай? Ладно, разберёмся…

План учреждения нового языка вдруг привиделся ему во всей грандиозности, красоте и выгоде. Нужно будет поработать с диалектами, кодифицировать все эти «чё» и прочие «робить», ну всякие там окончания деревенские – писать, как слышится. Если писать фонетическими знаками, то получится почти белорусский! Кстати, создать Институт уральского языка – это ж какие гранты можно получить под такое! Оканье как-то выделить… Или аканье? Да какая разница! Присыпать бажовской экзотикой и хантами-мансями… ну там татарского капнуть… украинского малость! Там большие наработки… В конце концов евреи выучили иврит, так что можно заставить, если с детства учить. Времени нет, но зато техника какая! Перевести на уральский коммуникации – и готово! Выучат тихонечко. И писать латынью. Вот! Это первым пунктом! Буду отцом уральского языка, ко всему прочему!

Утром, очнувшись от сумбурного сна и прополоскав рот, Михаил Сергеевич позвонил Водянкину, своему новому покровителю, и в нескольких словах описал свой проект. К удивлению Михаила Сергеевича, которому самому его ночные идеи уже казались началом шизофрении, Водянкин внимательно выслушал и позже перезвонил:

– Знаете, этим нужно срочно заниматься! Подумайте, сколько и каких вам нужно людей, сколько денег. Я подумаю, где будете работать.